Пыльца фей и заколдованный остров - Ливайн Гейл Карсон - Страница 19

• Предыдущая
• 19/24
• Следующая

Тут Прилла могла бы разрыдаться сильнее, но она и так уж рыдала сильнее некуда. Её ещё никто ни разу не заключал в объятия. Через минуту она спросила:

— Что, и в самом деле бывает такой талант — быть милой?

— Нет. А надо бы, чтобы был.

— Ох, — вздохнула Прилла. — Ничего не поделаешь. Наконец-то первое крыло отрезалось. Со вторым дело пошло легче, потому что Прилла нащупала, где оно точно прикрепляется. Оно свалилось на песок. Прорези для крыльев на платье у Рени обвисли. Обрубки крыльев были молочно-белыми. Их поверхность была шершавой, с торчащими малюсенькими острыми шпилечками.

— Спасибо, Прилла.

У Рени не было сил взглянуть на свои крылья. Она направилась к воде и зашла в неё по пояс. Раньше она не смела настолько приближаться к озеру. Вода успокаивала её.

Прилла подумала, что отрезанные крылья совсем и не похожи на крылья. Они выглядели как костяные рамки, обтянутые прозрачной материей.

Но погодите! Они стали на глазах меняться. Рамки из невыразительно белых сделались розовыми и блестящими.

— Рени, погляди! — крикнула Прилла.

Рени выбежала из воды, крик Приллы напугал её.

Крылья потихонечку начали сами по себе вибрировать. Рени подумала, что они вот- вот исчезнут. Но они замерли. И вдруг сквозь «материю» блеснули крошечные бриллианты и аквамарины.

— Ой, какие красивые! — выдохнула Прилла.

Рени поуспокоилась. Раз её крылья стали выглядеть так прекрасно, значит, она поступает правильно.

Видия вернулась с тележкой с прикреплёнными к ней шариками.

— Ой, что это за красотулечки такие?

— Это мои крылья, — с некоторой гордостью отозвалась Рени. — А теперь отвезите меня туда, где были русалки.

— Надо спрятать крылья в безопасном месте, — сказала Прилла. Она взяла оба крыла и ботиночки Рени и спрятала их под кучей досок и палок, которую накидали волны.

— Так до них не доберётся ветер, — сказала она.

Рени передала мешочек с пыльцой Прилле, затем села в тележку, и Прилла потащила её по берегу. Видия летела впереди. Когда они приблизились к Маронской скале, Рени прыгнула в воду.

Она нырнула в глубину. Наконец-то сбылась её мечта — вода окружала её со всех сторон. Рени то складывалась, то разгибалась, загребая воду вытянутыми руками.

Она открыла глаза. Мимо проскальзывали большие рыбы и маленькие рыбки. Были среди них ярко окрашенные, и серенькие, и почти совсем прозрачные. Рядом с ней, покачиваясь, проплыл морской конёк.

Но вдруг у Рени в лёгких закончился воздух. Она заработала руками, выбрасывая их вперёд, и ногами — как ножницами. Через несколько секунд её голова показалась над поверхностью воды. Над ней парили Видия и Прилла. Она помахала им рукой, набрала в грудь побольше воздуха и опять нырнула в глубину.

Глава ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ.

Когда Рени опустилась ниже, то наткнулась на повёрнутое к ней, полное любопытства лицо. Русалка! Питер Пэн звал её Суп, потому что настоящее её имя выговорить никак не мог.

Русалки вообще-то не очень любопытны. Будь всё как обычно, Суп просто уплыла бы прочь, даже не оглянувшись на Рени. Но в тот день она поссорилась со своей лучшей подругой, и ей хотелось как-нибудь себя развлечь. Она протянула руку, чтобы помочь Рени опуститься на дно.

Рука у неё была длинная, длинней, чем у неуклюжиков. При необходимости она могла служить плавником, а ногти у русалки на руках тоже были как маленькие плавнички. Суп была ростом почти с неуклюжика. Но неуклюжей она не была. Она была так же изящна, как обвившийся вокруг её шеи длинный розовый шарф.

Суп не поняла, толи Рени просто бескрылая фея, то ли вообще какое-то доселе невиданное существо. Она приблизила к ней своё лицо. Рени с удивлением заметила, что кожа у русалок состоит из малюсеньких блестящих чешуек. Суп легонечко повернула Рени, поглядела на то место, где раньше были крылья, и поняла, что та сделала.

Когда она это осознала, с неё слетело обычное русалочье зазнайство. Она могла подобрать только одно объяснение принесённой феей жертве: та обрезала крылья, чтобы плавать в обществе русалок. Суп даже всплакнула немного, только Рени в воде не могла разглядеть слёзы, зато она увидела гребень в струящихся жёлто-зелёных русалочьих волосах.

Гребень был сделан из китового уса. А его зубья были расположены так, что казалось, будто это ощеренный в улыбке рот. Ручка была вырезана в форме акулы и инкрустирована четырьмя огромными жемчужинами.

— Добро пожаловать, феечка, — сказала Суп. Её слова так странно прозвучали в воде. Рени уловила только слово «феечка» и решила, что все остальные слова обозначали приветствие. Она не могла говорить, она просто улыбнулась. Можно было бы, конечно, присесть в реверансе, но из всех фей только Прилла знала, как это делается.

Суп указала рукой на подводный дворец, окружённый садами.

А Рени уже снова начинала задыхаться. Она умоляюще протянула руки, при этом сделав вид, что причёсывается.

Суп так и не поняла, что этот жест должен был выражать просьбу о гребне.

— У тебя волосы тоже красивые, — сказала она вежливо.

А Рени уже отчаянно нуждалась в глоточке воздуха. Она изобразила, как вынимает из своих волос гребень и даёт его Суп. Она рассчитывала, что Суп поймёт её намёк. А той показалось, что фея просто почесала голову.

Лицо у Рени налилось краской. Суп поняла, что ей нужен воздух. Она обхватила Рени поперёк туловища и потащила к «ветреной комнате». Рени попыталась освободиться... Лёгкие её разрывались. Чтобы вырваться, она даже решилась лягнуть русалку в руку.

— Я же стараюсь тебе помочь, глупышка, — сказала Суп, проплывая через арку, ведущую ко дворцу.

Рени не могла ничего видеть, потому что Суп загородила ей лицо шарфом. А не увидела она, как одна русалка качалась на водорослях, как на качелях. Три русалки с хохотом гонялись за вёрткой маленькой рыбкой и никак не могли её поймать. Две русалки пели дуэтом.

Суп набросила на себя шарф, чтобы никто не увидел Рени. Фея должна была оставаться её личным секретом.

У Рени стучало в ушах, ей казалось, что её лёгкие вот-вот разорвутся. Она продолжала лягаться, но с каждым разом всё слабее.

Суп поднялась на второй этаж подводного дворца. Рени в последний раздёрнулась и потеряла сознание.

— Что же нам теперь делать? — спросила Прилла. Время шло, а Рени так и не выныривала. Воздух у неё должен был закончиться по меньшей мере две минуты назад.

— Милое дитя, меня не спрашивай. Я тут не главная. Прошло ещё несколько минут.

— Ждать больше нет смысла, дорогое дитя, я удаляюсь, — заявила Видия.

— Пожалуйста, не надо, не надо! Но Видия полетела прочь.

— Прощай, дорогое дитя.

Впервые в своей жизни Прилла почувствовала гнев.

— Дорогая старая карга, если ты улетишь, а Рени вернётся с гребнем, то всё рухнет именно из-за тебя.

Видия обернулась.

— Дорогое дитя, Рени мертва.

— Нет! Нет! Мы же не знаем, что там происходит под водой.

— А почему именно из-за меня всё рухнет?

— Потому что мне одной не справиться с гребнем, Рени и тележкой.

Видии это как-то не приходило в голову. Она считала, что всё бесполезно, но тем не менее согласилась подождать ещё полчаса.

Прилла пристально смотрела на воду. «Рени, пожалуйста, не умирай», — приговаривала она про себя.

А в «ветреной комнате» Рени всё еще неподвижно лежала на руках у русалки. Суп не могла понять, жива ли она. Не такое уж это весёлое развлечение — мёртвая фея. Она надавила Рени на живот.

— Фея, проснись!

Рени открыла рот. Горлом и через нос у неё хлынула вода. Она откашлялась и вдохнула воздух.

Мать-Голубка закрыла глаза, но Динь не думала, что она спит. Она просто не желала ни на что смотреть, и время от времени на щеке у неё подрагивала жилка.

• Предыдущая
• 19/24
• Следующая