На Дальнем Западе - Сальгари Эмилио - Страница 9

• Предыдущая
• 9/78
• Следующая

Я жил мирной и спокойной жизнью. Никто меня не тревожил. Но вот однажды в мое жилище долетели вести неведомо откуда. На частоколе, окружавшем мою усадьбу, рабочие как-то утром обнаружили пучок индейских стрел с окровавленными концами, перевязанный змеиной шкурой.

— Знак, что враг поклялся отомстить и сдержит свое слово!

— Да, своего рода заявление: берегись, я не забыл и не простил!

— Значит, эта индейская ведьма разыскала-таки тебя?

— По-видимому, да. Я находился в Соноре, на территории, где обитали арапахо. Но это племя давно уже примирилось с белыми, признав бесполезность борьбы. С их вождями я был в прекрасных отношениях. Арапахо находились в состоянии войны с сиу. Все это давало мне известные гарантии безопасности. Но Ялла или посланные ею разведчики и среди арапахо нашли меня и сообщили мне об этом.

Они достигли своей цели: с этого момента моя жизнь превратилась в сплошную пытку.

Нет, я не боялся за себя.

Разве я не солдат? Разве я не видел смерть лицом к лицу десятки раз? Разве я боялся умереть?

Нет и тысячу раз нет!

Ведь умирают только один раз, и когда-нибудь придется умереть! Но я боялся за жизнь моих детей. Я знал, как изобретательны сиу, особенно женщины этого племени, когда речь идет о том, чтобы придумать месть почувствительнее, поужаснее. Ялла знала, что я безумно люблю детей, и могла воспользоваться этим, чтобы на детях выместить свою злобу, свою ненависть к их отцу.

И я не ошибся: следом за зловещим вестником мести на меня начали обрушиваться беды.

Трижды неведомо откуда налетевшие и неведомо куда скрывшиеся индейские отряды пытались поджечь мою асиенду. Дважды в меня летели пули и стрелы.

Признаюсь, меня это утомило.

Я был уже не молод. Я устал. Наконец, мои дети… Я не мог без содрогания подумать о том, какая участь постигнет их, если чья-нибудь предательская рука убьет меня и я оставлю их одинокими в этом змеином гнезде.

Я уже решил расстаться с моей богатой асиендой, ликвидировать дело и переселиться с детьми в один из восточных штатов, где нет краснокожих. Но в это время вспыхнула давно предсказанная война против белых, поднялись многие племена индейцев. Правительство, застигнутое врасплох, призвало под свои знамена всех старых солдат, которых могло немедленно мобилизовать в близких к месту военных действий районах. Мне пришлось покинуть мою усадьбу и идти сражаться. Наш отряд, ничтожный численно, имеет поручение величайшей важности, потому что это мы преграждаем путь индейцам сиу. Остальное ты знаешь.

— Но… но как этот белый мустанг мог попасть сюда? — спросил правительственный агент.

— Я забыл сказать, — ответил полковник, — что уже много лет назад Рэд загадочным образом исчез во время нападения индейцев на мою асиенду. По-видимому, нападавшие увели его с собой, и тщетно я искал мою любимую лошадь. Он бесследно пропал. И теперь вернулся только затем, чтобы я увидел его мертвым.

— Как могли индейцы увести лошадь?

— Для меня это было ясно: дело в том, что с момента появления Рэда в поселении сиу Ялла, казалось, задалась целью переманить моего коня к себе. Она ласкала Рэда, ухаживала за ним, и должен признаться, что в последние дни моего пребывания среди сиу Рэд охотнее слушался Яллы, чем меня; он скучал, когда не слышал звуков ее голоса. Вероятно, Ялла была среди нападавших и Рэд пошел на ее зов.

После непродолжительного молчания индейский агент заговорил снова:

— У вас были дети от этой… дикарки? Полковник вздрогнул и с откровенным страхом поглядел на говорившего.

— Не знаю. Не знаю! — растерянно бормотал он. — Ведь я недолго выдержал жизнь с Яллой. Я покинул становище сиу ровно через три месяца после свадьбы.

Джон Мэксим подбросил полено в уже потухавший маленький костер, разложенный на полу палатки, набил трубку табаком, наполнил вином стаканы и сказал:

— Дела. Настоящий узел! Путаница сверхъестественная! Но теперь и для меня ясно, что здесь все не так просто, как мне показалось сначала. Скверная загадка. И нам нужно во что бы то ни стало разгадать ее. Если нам не повезет, мы можем жестоко поплатиться. Знаете, пожалуй, нам все-таки придется признать, что я слишком поторопился, расстреляв этого индейского молодца. Право! Пожалуй, было бы лучше придержать его, порасспросить. Конечно, из них добром слова не вытянешь. Но мало ли существует способов заставить человека разговориться? Но теперь, конечно, дела не поправишь! Пуля что воробей. Вылетит — не остановишь… Но меня немного утешает, что у нас осталось еще одно змеиное отродье, эта девчонка.

— Что ты думаешь делать с нею? — раздраженно отозвался полковник. — Не забывай: это ребенок! Правда, краснокожие не церемонятся и, если им в руки попадется дитя белых, нет таких мук, которым они не подвергли бы потомков ненавистных им бледнолицых. Но ведь мы-то с тобой не индейцы, не дикари.

— Гм! Посмотрим. Во всяком случае, девочка очень хитра, и держу пари на какую угодно сумму, она знает очень много из того, что нам позарез необходимо. Попробуем расспросить змееныша добром!

Джон Мэксим встал и подошел к Миннегаге.

Девочка лежала у столба, к которому была привязана, притворяясь спящей. Но ее веки трепетали. Когда ни полковник, ни агент не глядели в ее сторону, Миннегага открывала на мгновение глаза и взор ее с ненавистью впивался в фигуры двух мужчин.

Джон Мэксим склонился над пленницей, но как раз в этот момент где-то поблизости прогрохотало два ружейных выстрела и одновременно донесся тревожный крик:

— К оружию! Индейцы!

— Проклятая ночь! — пробормотал агент, хватаясь за свой карабин. — Идемте, полковник? — обратился он к командиру, задумчиво и рассеянно глядевшему на Миннегагу.

За палаткой слышались голоса разбуженных и тревожно перекликавшихся солдат, но ни выстрелов, ни тревожных криков часовых больше не повторялось.

— Что случилось? — обратился полковник Деванделль к подвернувшемуся неподалеку от палатки сержанту. — Нас атакуют? Люди уже на местах? Где индейцы?

— Никак нет! — ответил тот успокаивающим тоном. — По-видимому, это была ложная тревога. Никто не слышал боевого крика сиу.

• Предыдущая
• 9/78
• Следующая