На прозрачной планете (илл. В. Колтунова) - Гуревич Георгий Иосифович - Страница 5

• Предыдущая
• 5/91
• Следующая

— Все погибло? Разбит передатчик?

Но Ходоров довольно улыбался:

— Сработало все-таки. Он стукнул, вызвал разряд и испугался. А теперь удирает. И выпустил чернила для маскировки.

Все вздохнули с облегчением, разом заговорили, делясь впечатлениями. Казакова, смеясь, вытирала слезы, Сысоев держал за пуговицу изобретателя и убеждал его:

— Вы должны предусмотреть какие-нибудь средства против подобных нападений.

— Мы и предусмотрели: электрический разряд.

— Почему же он так запоздал?

— Но это же машина: она действует, не отдавая себе отчета. Пока кальмар держал ее, она исполняла программу «борьба с водорослями». А когда ударил, последовал защитный разряд по программе «борьба с хищником».

— Но ведь она видела, что это не водоросли.

— К сожалению, это мы видели. Машина не видит. Она отражает, как зеркало.

— Надо предусмотреть, чтобы машина видела,- настаивал Сысоев.

В синей тьме уже трудно было разобрать что-либо. Машина зажгла прожекторы. Полосы света уперлись в черную синеву. На двухсотметровой глубине еще плавали темные водоросли, в свете луча они оказались красными. Красные лучи не доходили сюда с поверхности, поэтому красный цвет был здесь защитным.

Вечерняя синева вскоре сменилась фиолетово-серой тьмой. Прожекторы, направленные под гусеницы, освещали однообразное голое дно, то илистое, то песчаное. Животные были и здесь, но уже не колониями, не стаями, а в одиночку. Мелькали створки моллюсков, сидячие черви со щупальцами, голотурии, похожие на огурчики (их так и называют морскими огурцами). На ходу трудно было рассмотреть всю эту мелочь, и биологи предпочитали щелкать фотоаппаратами, не решаясь называть латинские названия.

И вдруг море света. Огненная вьюга на всех экранах. Вихри огненных точек, светящиеся водовороты. Мелькало, вспыхивало, крутилось на всех экранах, даже глаза болели от бесчисленных искр. Казалось, машина попала в подводный горн и с дымом, искрами, словно ведьма на помеле, вылетела в трубу.

— Креветки, только и всего,- заметил Казаков хладнокровно.

Да, это были крошечные рачки. Пугающие вспышки света составляли их единственное средство защиты. Столкнувшись с машиной, они пытались ослепить неведомого врага. Биологи попробовали подсчитать количество рачков хотя бы приблизительно. У них получились астрономические цифры. В самом деле, сколько снежинок во вьюге? А в этой подводной огненной вьюге машина провела около часа, спускаясь от трехсот шестидесятого до пятьсот десятого метра.

— Вот где надо китов откармливать,- заметил Казаков.

От глубины шестьсот пятидесяти метров машина медленно начала подниматься, взбираясь на подводный хребет Витязя, открытый в 1949 году океанографическим судном «Витязь».

— Дошла очередь и до вас, товарищ геолог,- обратился ко мне Ходоров.- На следующей стоянке бурим колонку.

В углу комнаты зажегся свет. Там оказался еще один экран- узкий и продолговатый. И по нему снизу вверх поползла колонка- проба грунта,- серые, коричневатые, желтые, грязно-белые столбики. Теперь биологи молчали, скучая. Зато волновались и переживали мы с Сысоевым.

— Песок, Юрий Сергеевич!- говорил Сысоев.- Я сказал бы: вулканический песок.

— Ничего нет удивительного. Рядом, на островах, вулканы. Во время извержений пепел падает в море.

— Ил, Юрий Сергеевич!

— Вот как, ил?

— А это, если не ошибаюсь, сланцы.

— Нет, вы не ошибаетесь, товарищ Сысоев. Ничего не поделаешь, сланцы.

— Сланцы, так и записать?

— Конечно, запишите. Или вы своим глазам не верите?

— Нет, я верю, Юрий Сергеевич. Но все же странно. Почему сланцы?

— А вы верьте глазам, а не теориям. Ведь и на Малых Курильских сланцы. Что видите, то и пишите.

Конечно, для непосвященных наши волнения казались странными. Сланцы, ил, какая разница? Но дело в том, что мы с Сысоевым решали задачу и получили ответ. Ответ, естественно, не интересовал тех, кто не ставил вопроса.

Задача у геологов всегда одна и та же: во что бы то ни стало найти его. «Его» — полезное ископаемое: руду, горючее, драгоценные камни, даже пресную воду иногда.

Но земной шар велик, Прежде чем отправиться на поиски, нужно подумать, где искать.

У растений есть свои вкусы, свои привычки. Сосна любит сухой песок, а клюква- болото. Финиковые пальмы предпочитают пустыню, кокосовые- растут только у моря. Так и у минералов. У каждого своя история, свое происхождение, свои излюбленные места рождения. Отсюда неизменный геологический вопрос: как возникло?… Как возникла эта гора, это озеро, эта впадина, эта возвышенность? А затем уже следует практический вывод: здесь стоит искать вот что…

И когда машина вступила на хребет Витязя, мы с Сысоевым прежде всего старались понять: как возник этот хребет и что стоит искать тут полезного?

Хребет Витязя тянется параллельно Курильским островам от Японии до Камчатки. Два хребта сходны, только на Курилах вершины над водой, а на Витязе под водой. Но происхождение Курильского хребта известно- он рожден вулканами. Земная кора лопнула здесь, из трещин проступила лава — горячая кровь Земли. Острова почти целиком сложены лавой и вулканическим пеплом — они извержены из недр. Можно сравнить их с запекшейся кровью на царапине.

А что такое хребет Витязя? Соседняя царапина? Но океанографы и раньше знали, что хребет этот плоский. Почему? Высказывалось предположение, что вершины его разрушены волнами, вулканы как бы сбриты под основание. Тем интереснее для геологов. На островах вулканы видны снаружи, а здесь — как бы в разрезе. Тем интереснее и для горняков. Вулканические страны- Япония и Италия, например,- не очень богаты полезными ископаемыми. Там находят серу, пемзу, мрамор, минеральные воды… Руды ценных металлов обычно прячутся глубже, они обнажаются в старых разрушенных горах, таких, как Урал. Но если хребет Витязя — размытая вулканическая цепь, следует ожидать, что там подводный Урал.

Чем порадует людей хребет Витязя? — вот как стоял вопрос.

И какой же ответ получили мы? Сланцы! Но сланцы- это слои слежавшейся, спрессованной давлением глины. А глина — не вулканическая порода. Она рождается на дне морей из ила… Стало быть, хребет Витязя- не цепь, затонувшая и срезанная. Здесь древнее дно моря — неповрежденная кора Земли. И недра вулканов изучать тут не приходится, и ценные жилы искать не стоит.

Вот почему так удивлялся Сысоев, встретив сланцы.

После первой колонки еще оставалась надежда. Сланцы могли быть и в вулканической области, но приподнятые, прорванные лавой, опрокинутые или растрескавшиеся. Но вторая и третья колонки разбили и эту надежду. Сланцы лежали плашмя, не потревоженные извержениями. Нет, хребет Витязя не похож на Урал. Подводной сокровищницы не было здесь.

Вывод этот сложился к концу рабочего дня, когда машина остановилась на ночь и погасила прожекторы. Только теперь мы ощутили усталость. Шестичасовый сеанс в кино — вещь утомительная. А ведь мы не просто смотрели на экран, мы ловили мелкие детали, узнавали, определяли, описывали, не отводя глаз, боясь упустить. От напряженного рассматривания болели глаза, шея, лопатки. Но покинули экранную мы с удовлетворением. Получен ответ, и всего лишь за один день. Достоверный ответ, хотя и отрицательный: «Хребет Витязя — не подводный Урал».

Впрочем, Сысоев не считал, что ответ получен.

— Не надо записывать, что здесь нет вулканизма,- говорил он.- Запишем, что мы не обнаружили.

— Хорошо, запишем, что мы не обнаружили.

— Не обнаружили на нашем маршруте…

— Но это само собой разумеется.

— Ведь мы брали колонки наугад, у нас и результаты случайные,- сомневался Сысоев.

— Возможно, случайные, но вероятнее — средние.

— Наши предшественники придерживались другой точки зрения. Были же у них какие-нибудь основания. Не глупее нас люди.

— Не глупее. Но такой машины у них не было.

• Предыдущая
• 5/91
• Следующая