Инопланетянка (СИ) - Волхова Ульяна "Люлёк" - Страница 23

• Предыдущая
• 23/34
• Следующая

Рисунок на нём был весьма и весьма условным, пожалуй, это можно было сравнить с «творчеством» трёхлетнего малыша, но цвета… Цвета заставляли улыбнуться.

Я так засмотрелась, что практически подскочила, когда кто-то за моей спиной сказал:

— Ну, и что здесь интересного? Мазня мазнёй!

Я обернулась и увидела перед собой мужчину в преклонном возрасте. Дедушка пристально смотрел на меня, будто выжидая моего ответа, — и он не замедлил появиться:

— Ну, не скажите…

— Да, разве это искусство? Разве это красиво? — возмущался пожилой человек, а я улыбнулась.

— Знаете, когда-то я думала точно также, а сейчас просто знаю, что всё может быть. Этот рисунок вполне может быть шедевром. — на меня посмотрели с всё большим удивлением, а я продолжила: — Когда мне было 16, я познакомилась с творениями одного художника, правда, в ту пору художником я бы того человека не назвала, ибо, смотря на его картины, создавалось впечатление, что подобную галиматью может нарисовать каждый, даже абсолютно не способный к живописи. Но потом я была вынуждена признать обратное.

— Что же произошло? — спросил меня дедушка.

— Ничего такого: я просто увидела те картины, которые он рисовал в детстве и юношестве. Они были дивны и одновременно реальны. Каждый мазок был выверен, точен… Знаете, этот момент стал переломным: я поверила, что тот человек был действительно мастером своего дела — и мне стало жутко стыдно за все дурные мысли о нём. Также я стала искать смысл в его поздних творениях. Он должен был быть, ведь не мог маэстро так резко, ни с того ни с сего поменять манеру письма! А ещё с тех пор я стараюсь крайне осторожно говорить о творчестве, искусстве.

— И как вам это произведение? — спросил мужчина и ткнул в всё тот же плакат.

— Оно отвлекло меня от тяжёлых мыслей, подняло настроение — значит хорошее, очень хорошее.

— В вашем возрасте и тяжёлые мысли? — усмехнулся дедушка. — Что же вас беспокоит?

И я вкратце, без имен, названий и прочих подробностей, пересказала ситуацию с Вином. Просто захотелось услышать непредвзятое мнение от того, кто не знает ни его, ни меня.

— Вы мне можете объяснить, почему так и где моя вина? Логически её найти не могу, а что-то покоя не даёт. — спросила я.

— Нигде. — ответили мне. — Ваша беда в том, что слишком всё близко к сердцу принимаете. Парень же так себя ведёт, потому что кретин. Возомнил себя великим и радуется! А на вас злится, потому что, во-первых, вы его учить вздумали, во-вторых, при вас он опозорился, а, в-третьих, вы же его в таком неприглядном виде и родителям передали, а там он тоже, скорее всего, в образе «великого и бесподобного» пребывал.

— А вы почему так думаете? — аккуратно спросила я.

— Не думаю, а знаю. Сам когда-то был без царя в голове и с тупой уверенностью, что мне моря по колено. Столько ошибок наворотил…

— Осознали? — почему-то решила уточнить я.

— Осознал, а толку-то?

— Кто-то из великих говорил, что неисправима только смерть, а остальное — пустяки.

— Ну, раз кто-то из великих… — ласково улыбнулись мне.

С этим человеком мы поговорили ещё немного, а потом расстались. К сожалению, я даже не узнала, как его зовут. Но в любом случае, я его запомню, ведь он вернул мне подобия уверенности и покоя в мою душевную неразбериху.

Остаток дня прошёл легко и просто. Почему бы и нет, когда глаза никто не мозолил, а программки удавались на раз-два? Но кто же мог знать, что вечер получит настолько необычное завершение?

Рабочий день закончился — и я бодро спустилась к проходной, где меня тормознул Джек и попросил следовать за ним. Я, конечно, удивилась, но последовала и, не зря… Зрелище, открывшееся мне в одном из кабинетов, я точно не забуду никогда! Мне показалось, что я попала в какой-то боевик или триллер, потому что… Потому что прямо посреди комнаты на стуле сидел Кевин, закованный в антикинетические браслеты, полностью обездвиживающие тело. Нет, мозговая активность и другие жизненноважные особенности физиологии у парня сохранялись, но пошевелить рукой, ногой или сказать что-либо он не мог, зато прекрасно мог слышать и видеть…

— Что это? — просипела я.

— Ну, я же говорил, что хочу помочь. — откуда-то из-за угла объявился Дэн. — Вот мы с Джеком и подумали… Дарин, теперь ты можешь высказать товарищу всё, что наболело, как выскажешь, так мы его и отпустим!

— Я, конечно, понимаю, что этот(кивок в сторону Вина) меня всячески избегал, но чтобы так… Другого способа не было, ааа?

— Не-а, — отмахнулся Джек. — Совсем. Его как переклинит, так пиши пропало. Вроде и вменяемый, но как найдёт…

— Ладно, поняла. — пропищала я.

— Ты, это, начинай, а мы пока на стрёме постоим. — сообщил Дэн, и они с Джеком ретировались за дверь.

Это странно, выворачивать душу перед неподвижным человеком… Ага, ещё когда двое рядом и слышат каждое слово.

И да, первые мои фразы были произнесены слабым, срывающимся голосом, да и по сути своей были весьма и весьма размытыми, а потом меня понесло, конкретно так понесло…

И я выдала весь спектр информации о ЗОЖ(вдолбленный матушкой за все годы моего сознательного существования), потом был материал о действии непонятных, неисследованных веществ(опять, спасибо, маман) и только потом я перешла на личности и ситуацию в целом. Рассказала, как было жутко, какой Кевин — дебил и какого мне было чувствовать ничем не объяснимое давление со стороны, а также какого чувствовать себя без вины виноватой, что-то искать, метаться…

Я закончила, точнее выдохлась. Развернулась и вышла.

— Всё. — известила об очевидном факте ребят. — Не знаю, поможет ли, но в любом случае спасибо. Ответственность с себя я сбросила.

Потом я улыбнулась, попрощалась и потопала домой. Было немного грустно: пришло осознание, чтопрежних лёгких отношений с Вином не будет. И было жаль, всё же, парень, как никто другой, умел разрядить обстановку, рассмешить…

Тогда я в этом было абсолютно уверена, но как же порой приятно ошибаться!

На следующее утро Кевин «светил» очаровательным фингалом, что само по себе было странным, ведь в любой аптеке можно приобрести мазь, способную свести данное явление минут за сорок. Но он ходил такой «красивый» и прятать, убирать ничего не собирался. У меня вообще сложилось чувство, что он им гордится!

А ещё через несколько дней, перед очередным футбольным матчем я снова пила чай из «волшебной» кружки по просьбе всё того же Вина.

Вот сидишь у себя в офисе, фильмы смотришь, вернее курируешь свидания Тьена…

Хотя по атмосфере, скорее всё же фильмы.

Красивые места, приятная романтичная обстановка, он весь такой красивый, желанный, притягательный и его очередная девушка не менее яркая, красивая, притягательная…

Всё это я видела много-много раз. И каждый раз в фильмах-историях с его участием. Там было всё гармонично: смотрел и душа радовалась, становилось приятно-приятно и хотелось лужицей растечься от восхищения. А тут… А тут было неудобно, неловко, противно!

Было ощущения, будто не смотришь, а подглядываешь, заглядываешь туда, куда не должна. А всё потому, что картинка электронных импульсов мозга не соответствовала картинке обычной камеры, по крайней мере, со стороны Яна.

Я со всей уверенностью могла сказать: Тьен был на работе. А что? Камера есть? Есть, хоть и скрытая. А зрители? Тоже, пусть ихвсего двое: я и кандидатка.

И было обидно: за себя и за девушку. За себя, потому что наблюдаю за всем этим фарсом. За неё, потому что она-то была убеждена, что нравится. А ещё она восхищалась, наслаждалась каждым моментом, чувствовала себя особенной и принимала каждый комплимент за чистую монету.

Но это так, мелочи, по большому счёту. И он, и она вроде взрослые люди, а раз им так нравится играть в любовь, в отношения(именно играть, а не любить и иметь), то вольному воля… Только пусть потом не жалуются, что что-то в своей жизни упустили. Это их ошибка и их цена за неё.

• Предыдущая
• 23/34
• Следующая