Толкование на паримии из Книги Притчей - Епископ (Нечаев) Виссарион - Страница 25

В сей паримии изображается вред от неразумия вообще и в особенности от неразумного увлечения соблазнами со стороны безнравственной женщины.

Гл. IX, 12. Сыне, аще премудр будеши, себе премудр будеши и искренним (ближним) твоим. Аще же зол будеши, един почерпнеши злая.

Соломон, от лица Божественной Премудрости увещевая своего ученика искать от неё умудрения, подкрепляет свои увещания удостоверением в бескорыстии их, утверждая, что они делаются единственно из желания блага ученику. Будет ли он следовать урокам Божественной Премудрости, или не будет, для неё, или, что́ то же, для Самого Бога, источника премудрости, не будет ни пользы, ни вреда. Бог Сам, по Себе, как существо вседовольное и всеблаженное, не нуждается в нашей мудрости, и если заповедует нам быть мудрыми и добрыми, заповедует не для Себя, а для нас же, для нашего блага. Если, внимая урокам мудрости, сделаешься мудрым и вместе благочестивым, — ибо истинная мудрость немыслима без благочестия и страха Божия, — то себе премудр будеши искренним твоим, т. е. польза от сего будет для тебя же и чрез тебя для ближних твоих, а отнюдь не для Бога. Если же, несмотря на попечение Божие о просвещении тебя истиною, останешься неразумным и вместе злым, — нечестивым, то тебе же от этого будет худо. Пойми, что дело идет о собственном твоем благе, что Господь, ищущий умудрить тебя, не Себе, а тебе желает добра. Оцени бескорыстие этого благожелательства и если не желаешь зла себе, прими с благодарностию увещания, клонящиеся к твоему благу. — Эти увещания далее подкрепляются словами, составляющими продолжение рассматриваемого стиха.

— Сын наказан (наученный) премудр будет, безумный же (неразумный) слугою употребится.

Благо тому, кто научится мудрости, усердно внимая урокам её из уст учителя мудрости и смиренно подчиняясь его власти. Сделавшись мудрым, он сам единственно силою своей мудрости будет господствовать над неразумными, употреблять их в качестве слуг, обязанных беспрекословно повиноваться его наставлениям и повелениям.

— Иже утверждается на лжах (опирается на ложь и ложь), сей пасет ветры, тойже пожнет птицы парящие (гоняется за летящими птицами).

Свойственная мудрому любовь к истине и правде побуждает его в делах житейских браться за предприятия честные и достигать их единственно честными средствами. Не так поступает человек, чуждый мудрости и благочестия. Он не дорожит истиною и правдою и для устроения своего благополучия легко поддается искушению сделать неправду. Он мечтает достигнуть успеха в своих предприятиях путем лжи и обмана, но жестоко обманывается. Ложь и обман — ненадежная опора. Кто опирается на ложь и на ложь и мечтает на этой опоре создать свое благосостояние, тот пасет ветры, т. е. походит на человека, мечтающего подчинить своей власти ветры, их движение и направление, — тот гоняется за летящими птицами, т. е. походит на чудака, который надеется поймать их на лету руками. Что ложь — ненадежная опора в жизни, это выражается также русскою поговоркою: «ложь на гнилых ногах ходит». Гнилые ноги могут сделать два–три шага, а на третьем спотыкаются. Подобно сему лжец на первых порах успевает в своих предприятиях, ему удается войти в доверие неосторожных людей, занять у них деньги с тем, чтобы не отдавать совсем. Он радуется, что успел обмануть их и нажиться на их счет; но недолго ему радоваться: бесчестное поведение вскоре делается гласным и навлекает на любителя лжи и обмана всеобщее презрение, — его все чуждаются и перестают входить с ним в сделки; оттого дела его быстро падают, — на гнилых ногах далеко не уйдешь.

— Остави бо пути своего винограда, в стезях же своего земледелания заблуди, проходит же сквозе пустыню безводную и землю определенную в жаждех (землю считающуюся в числе жаждущих), собирает же руками неплодие.

Новое, еще более чем в предшествующих словах, наглядное изображение горьких последствий лжи и обмана. Любитель лжи и обмана, пренебрегающий честными средствами для устроения своего благосостояния, поступает не только безнравственно, но и неразумно в житейском отношении. У него есть свой виноградник, свои нивы. Приложи он руки к садоводству и земледелию, он мог бы достаточно обеспечить себя в средствах жизни. Но этого ему мало, он сгорает желанием поскорее разбогатеть и для сего не пренебрегает никакими средствами. Он бросает свой виноградник, свои нивы и пускается для своей наживы в предприятия, для успеха которых почитает необходимым прибегнуть ко лжи и обману. Но ложь и обман не доведут до добра. Он запутывается в своих предприятиях и теряет все. Про свой виноградник и хлебные нивы он забыл, они стали для него чужими; он не узнает своих нив и если случайно попадет туда, блуждает среди них, как бы в незнакомых местах. Между тем предприятия, в которые он пустился, оказываются для него безводною и голодною степью. Он ждал от них обогащения, и пожинает одно бесплодие. Этого и следовало ожидать. Ложь и обман неизбежно должны привести к таким горьким последствиям.

13. Жена безумная (неразумная) и продерзая (дерзкая) скудна хлебом бывает, яже не весть стыдения.

С этого стиха до конца паримии изображается вред для души от увлечения в сети распутства, расставляемые женщиною неразумною и дерзкою. Неразумие её проявляется в том, что, промышляя распутством, она однако скудна хлебом бывает; это потому, что с распутством она соединяет безумную расточительность; деньги, добываемые ею, недолго держатся в её руках при её беспорядочной жизни. — Дерзость её проявляется в том, что она не весть стыдения: бесстыдный промысл свой она поддерживает бесстыдными средствами. Какими же?

14–15. Седа при дверех дому своего на столце (на стуле) яве на стогнах (на улицах), призывающая мимоходящих и исправляющих пути своя (идущих прямо своими путями).

Надобно дойти до крайней степени бесстыдства, чтобы так открыто завлекать в свои сети легкомысленных людей, чтобы на виду у всех (яве) сидеть у дверей своего жилища, ведущих на стогны, и зазывать к себе прохожих, идущих по своим делам в другое место. Но эта крайняя степень бесстыдства объясняется отчасти привычкою к разврату, которая убила в бесстыдной женщине нравственное чувство и погасила в ней сознание того, что́ честно, что́ бесчестно, — а отчасти, и главным образом, её уверенностию, что между прохожими найдутся люди нетвердых нравственных правил, которые пойдут на её зов. Последнее объяснение подтверждается следующими словами бесстыдной женщины.

16. Иже есть от вас безумнейший (неразумнейший), да уклонится ко мне и лишенным разума (скудоумным) повелеваю, глаголющи.

Эти зазывные речи напоминают, по противоположности, речь Божественной Премудрости, которая, как мы видели в предшествующей паримии, призывает к Своей трапезе, к участию в духовных благах, тоже неразумных и скудоумных (5. 6). Но Божественная Премудрость призывает их с тем, чтобы они оставили свое неразумие и просветились светом истины. Совершенную противоположность представляет речь бесстыдной женщины. Приглашаемых ею она хотя называет неразумными и скудоумными, но отнюдь не для того, чтобы дать им понять, как они жалки, живя во тьме неведения истины и в грехах, а для того, чтобы растолковать им, как глупо с их стороны не изведать тех преступных удовольствий, которые она им обещает в своем притоне разврата. Призывая их к себе, она не находит нужным выражаться пред ними вежливо, — они этой чести по глупости своей не стоят, — она прямо повелевает им, глаголющи:

17. Хлебом (к хлебам) сокровенным в сладость при коснитеся и воду татьбы сладкую пийте.

Бесстыдная женщина приглашает легкомысленных к плотским греховным удовольствиям. Она называет их хлебом и водою, давая разуметь, что в них нет греха, что они составляют естественную потребность, как хлеб и вода, что без них нельзя обойтись, как нельзя жить без хлеба и воды. — Плотские наслаждения она называет хлебом сокровенным и водою краденою, в том смысле, что они, как непозволительные, могут быть испытываемы тайно и украдкою, так чтобы об участии в них мужа, жены, детей не знали жена, муж, родители. — Сладкими называет она эти непозволительные удовольствия потому, что запрещенный плод всегда кажется сладок, как показал пример Евы, которой показались приятными для глаз и вкуса плоды от древа познания добра и зла особенно потому, что это были запрещенные плоды (Быт. III, 6).