История толкования Ветхого Завета - Митрополит (Радович) Амфилохий - Страница 8

Одним из наиболее значительных александрийцев был Дидим Слепец [54], верный ученик Оригена. Это видно из сохранившихся отрывков его экзегетических сочинений (он написал монументальное Толкование псалмов, занимался толкованием Притчей Соломона, Книги пророка Исаии), в которых использовал аллегорическо–мистический метод. Он также считает, что Ветхий Завет содержит важное для христиан сообщение и что каждый псалом относится к Христу [55].

Как мы уже говорили ранее, в отличие от александрийской школы антиохийская школа была более ориентирована на буквально–исторический смысл Ветхого Завета, смысл, который проистекает их самих слов. Но это не значит, что ее представители не пользовались аллегорией там, где буквального смысла оказывалось недостаточно. Из антиохийских отцов необходимо особо выделить св. Иоанна Златоуста [56], который в своих многочисленных экзегетических проповедях по ветхозаветным текстам придерживался буквального смысла, но одновременно находил и духовный смысл, применяя его к практической жизни. Известны его Беседы на Книгу Бытия, Псалтирь, пророка Исаию (PG 53–56). Особенно большое значение имеют его Беседы против иудеев [57] (PG 48), отрекшихся, несмотря на пророческие предсказания, от Мессии. И в других его трудах присутствует тема Ветхого Завета, особенно в книге <Рассуждение> против иудеев и язычников, <что Иисус Христос есть истинный Бог> [58], в которой он защищает божественное происхождение Иисуса Христа.

Антиохиец Евсевий Кесарийский [59], ариански настроенный, наряду с критическим изданием Библии (издал Септуагинту по Оригеновым Гексаплам), занимался толкованием Псалтири [60] и Книги пророка Исаии [61]. Первое толкование сохранилось лишь частично, а второе полностью утеряно [62]. По свидетельству св. Иеронима, хотя Евсевий и обещает при толковании Книги пророка Исаии придерживаться только исторических фактов, он часто переходит на аллегорию.

Тит Бострийский [63], выступая против манихейского представления, что Ветхий Завет — творение Злого [Демиурга], а материя (???) — зло, защищает боговдохновенность Ветхого Завета. И не только он, но и ряд других христианских авторов боролись против манихейского дуализма и основанного на нем отрицания ветхозаветного Откровения. (Манихейство появилось на рубеже III и IV веков и беспокоило Церковь вплоть до Средних веков.) [64]

Диодор Тарсийский [65] занимался толкованием всего Ветхого Завета, оставаясь всегда верным буквально–историческому значению и резко выступая против аллегорического метода александрийцев.

Феодор Мопсуестский [66], которого монофизиты называли «великим толкователем Писания», также истолковал почти все книги Ветхого Завета. Он одним из первых применил литературную критику для решения текстуальных проблем. По свидетельству св. Фотия, он в ныне утраченном толковании на Книгу Бытия [67] придерживается исторического метода, избегая аллегорий, хотя и не отвергает их. В толковании псалмов [68] он был первым, кто отстаивал мнение, что их необходимо толковать в историческом контексте. Он не принял аллегорическое толкование Песни Песней и считал, что она написана как ответ Соломона противникам его женитьбы на египетской принцессе [69].

Толкования св. Исихия Иерусалимского [70] сходны по своей методике с толкованиями Иоанна Златоуста. В случае необходимости помимо буквально–исторического он также использует аллегорический смысл (например, в толковании на Книгу Иова, чьи страдания рассматриваются как прообраз страданий Христа, а Книга в целом — как аллегорический прообраз Христа и Церкви). Он также занимался толкованием Книги пророка Исаии и малых пророков (в глоссах), а также псалмов [71].

Интересно и экзегетическое произведение прп. Марка Подвижника [72] (первая половина V века) о Мелхиседеке [73], где он опровергает еретические представления о том, что Мелхиседек является воплощением Логоса (PG 65, 1117–1140).

Назовем еще и [блж.] Феодорита Кирского [74], весьма плодовитого толкователя ветхозаветных текстов (Пятый Вселенский Собор осудил его сочинение против св. Кирилла Александрийского и некоторые его послания и проповеди [75]). В толковании он избирает средний путь: отбрасывает преувеличенную буквальность Феодора Мопсуестского и пользуется умеренной аллегорией и типологией. Он писал полные толкования, из которых в виде вопросов и ответов [сохранились]: толкования на Восьмикнижие [76], на псалмы [77], Песнь Песней [78], Книгу пророка Даниила [79], Иезекииля [80], двенадцать малых пророков [81] (PG 81) (толкования на пророков Исаию [82]и Иеремию [83] издал [84] [А.] Пападопулос—Керамевс. Иерусалимская библиотека. [Т. 4. СПб.,] 1899) [85].

Западные отцы того времени в большей или меньшей степени следовали методам восточных экзегетов и находились в большой зависимости от них самих и их методологии. Тертуллиан [86], наряду со св. Августином — величайший богослов Африки, доказывает в произведении Против иудеев (Adversus Judaeos), что старый Израиль отстранился от Спасителя, потерял благодать (?????) и не в состоянии найти духовный смысл Ветхого Завета. Ветхий Завет требует духовного толкования, так как духовный смысл — единственно правильный смысл.

[Св.] Ипполит Римский [87] был современником Оригена, и его влияние на Западе оставалось громадным вплоть до средневековых мистиков. В экзегезе он использовал и типологический, и аллегорический методы, которые в это время были распространены на Востоке, где, судя по всему, он и получил образование. Из ветхозаветных книг он толковал Книгу пророка Даниила, Песнь Песней; в произведении О благословениях Исаака, Иакова и Моисея он применял типологию, а в Истории Давида и Голиафа и в Проповедях на псалмы дополнил типологический смысл аллегорическим. В толковании на Книгу пророка Даниила под четырьмя царствами он подразумевает вавилонское, персидское, греческое и римское, а в Песне Песней понимает, вслед за Оригеном, под женихом — Христа, а под невестой — Церковь. Иногда он называет и душу невестой Христовой, полной любви.