Клиника: анатомия жизни (Окончательный диагноз) - Хейли Артур - Страница 31

• Предыдущая
• 31/84
• Следующая

— Я живу в одной комнате с Фрэнком Уортом. Он сегодня вернется очень поздно. Не хочешь пойти в общежитие резидентов?

Она заколебалась.

— А если нас застукают?

— Мы оба вылетим из клиники. — Он поцеловал ее. Но сейчас это меня не волнует. — Он взял Вивьен за руку: — Пошли.

Они спустились на один пролет и вышли в коридор, где встретили какого-то резидента. Тот улыбнулся, но ничего не сказал. Потом они поднялись еще по одной лестнице и оказались в другом коридоре. Впереди шла женщина в белом халате. Это была одна из преподавательниц Вивьен. Но она, к счастью, не обернулась и исчезла за одной из дверей. Потом они оказались в более узком коридоре с дверями по обе стороны. Под некоторыми виднелись полоски света, из одной комнаты доносилась музыка. Вивьен узнала прелюдию Шопена ми-минор. Месяц или два тому назад она слышала эту вещь в исполнении Берлингтонского симфонического оркестра.

— Сюда, — сказал Майк, открыл дверь и почти втащил за собой Вивьен. В комнате было темно, но Вивьен смогла различить контуры двухъярусной кровати и одного кресла. За спиной щелкнул замок и лязгнула щеколда.

Они тут же бросились друг к другу. Майк начал лихорадочно расстегивать пуговицы формы Вивьен. Она помогала. Вскоре Вивьен стояла перед Майком в одной комбинации. Он прижал ее к себе, желая продлить сладкую муку ожидания, потом медленно, нежно и многообещающе стянул с нее комбинацию через голову. У кровати она сбросила с ног туфли. В тот же миг они оказались рядом в постели, и Майк принялся торопливо снимать с нее трусики, исступленно шепча: «Вивьен, милая Вивьен».

Она едва слышала его.

— Майк, скорее, пожалуйста, скорее!

Когда он вошел в нее, Вивьен словно потеряла остатки рассудка. Она ласкала и притягивала его к себе, все ближе, ближе. А затем мир исчез, остался только заливающий их экстаз…

Потом они тихо лежали, тесно прижавшись друг к другу. Вивьен снова услышала музыку. Это опять был Шопен, на этот раз этюд ми-мажор. Она удивилась, что в таком состоянии может слушать и узнавать музыку, но вскоре поняла: эти текучие, томительные звуки как нельзя лучше выражают чувство любовного свершения.

Майк нежно поцеловал ее в губы.

— Вивьен, радость моя, я хочу на тебе жениться.

— Майк, любимый, ты в этом уверен? — тихо спросила она.

Смелость слов удивила его самого. Майк произнес их импульсивно, но в глубине души осознавал, что это правда. Прежнее стремление к независимости, желание избегать серьезных отношений казались ему теперь мелкими, бессмысленными и пошлыми. Узы с Вивьен были желанными, нужными; ради них он был готов отказаться от всего другого. Он уже знал, что мучило его сегодня и до этого, но все это не имело никакого значения. И он весело ответил на вопрос Вивьен:

— Я абсолютно уверен, что уверен, а ты?

Она обвила руками его шею и тихо сказала:

— Я никогда и ни в чем не была так уверена.

— О! — вдруг воскликнул Майк, отодвинулся от Вивьен, приподнялся на локте и посмотрел ей в лицо: — У меня вылетело из головы. Как твое колено?

Вивьен лукаво улыбнулась:

— Как видишь, сегодня никаких проблем.

Он снова поцеловал ее.

— Что сказала Люси Грейнджер?

— Она ничего не сказала и направила меня к доктору Беллу на снимки. Обещала вызвать через пару дней.

— Я рад, что скоро все прояснится, — сказал Майк.

— Что за глупости, милый! — удивилась Вивьен. — Какое значение может иметь какая-то маленькая шишка?

Перечитав аккуратно напечатанное письмо, Коулмен положил его в конверт. Потом снова сел за свою портативную пишущую машинку и написал похожее, но более короткое письмо доктору Джозефу Пирсону.

Через некоторое время, держа в руке оба письма, Дэвид Коулмен вышел из меблированной квартиры, которую он снимал в Бостоне, и отправился к ближайшему почтовому ящику. Сделав выбор, он все еще не был уверен в его правильности и не мог до конца понять, почему предпочел клинику Трех Графств семи лечебным учреждениям, куда его пригласили на работу в течение последних нескольких недель. Хорошего вознаграждения за труд там не будет. По уровню зарплаты клиника Трех Графств среди других лечебных учреждений, его пригласивших, находится в нижней части списка. Она не признана на международном уровне, да и вообще неизвестна. О клинике Трех Графств едва ли знают за пределами района, который она обслуживает.

Тогда почему? Боялся потеряться в крупном центре на фоне других специалистов, не хотел, чтобы его поглотила мощная, огромная машина? Едва ли. Его послужной список позволял сохранить лицо даже в таких условиях работы. Рассчитывал, что получит в Берлингтоне большую свободу в научных исследованиях, надеялся, что ему удастся заняться наукой? Но если бы это было его главной целью, то следовало бы выбрать научный центр — такой центр был в его списке. Или на выбор повлияло желание ответить на трудный вызов? Возможно. В работе отделения патологической анатомии клиники Трех Графств было полно недостатков. Для того чтобы это увидеть, Коулмену хватило двух дней пребывания в клинике по приглашению его администратора. Кроме того, работать с доктором Пирсоном будет очень и очень нелегко. Коулмен сразу почувствовал недовольство старшего коллеги, а администратор в ответ на прямой вопрос Коулмена подтвердил, что у Пирсона репутация человека, с которым очень трудно работать.

Так, значит, его привлекли трудности, которые придется преодолевать? Или причина выбора клиники Трех Графств совсем в другом? Может быть, она в стремлении к умерщвлению плоти и усмирению гордыни? Не настиг ли его страшный призрак, преследовавший его много лет назад?

Дэвид Коулмен давно знал, что самой отчетливой чертой его характера является гордость. Это был недостаток, и Коулмен его боялся и ненавидел. Он пытался смирить свою гордыню — топтал ее, отвергал и гнал, — но она неизменно возвращалась — нерушимая и непокоренная.

• Предыдущая
• 31/84
• Следующая