Партитура Второй мировой. Кто и когда начал войну - Нарочницкая Наталия Алексеевна - Страница 72

• Предыдущая
• 72/104
• Следующая

Однако, когда в начале 1939 г. явственно обозначилась угроза полной ликвидации Чехо-Словакии, Англия и Франция вновь предприняли попытку поставить вопрос о гарантиях новых чехо-словацких границ. 8 февраля они направили МИД Германии ноты аналогичного характера, напоминавшие о мюнхенских договоренностях. Ответ лишь подтвердил прежние позиции Берлина: «общее развитие в этом европейском регионе относится главным образом к сфере важнейших интересов Германской империи». Кроме того, говорилось, что ЧСР является государством, находящимся в состоянии распада и что она уже не может рассматриваться как партнер в международных переговорах. Тогда же это было сообщено и чехословацкому послу в Берлине В. Мастному[413]. Английские и французские гарантии новых чехословацких границ остались лишь на бумаге[414].

9 октября 1938 г. НКИД СССР запросил чехословацкое правительство, «насколько оно считает желательным для себя включение СССР в число гарантов новых границ Чехословакии». 14 октября чехословацкий полпред в Москве 3. Фирлингер сообщил в НКИД, что Хвалковский воздержался от ответа на этот вопрос, полагая, что он относится к компетенции Великих держав, подписавших Мюнхенское соглашение. При этом министр иностранных дел утаил от правительства факт получения запроса, объяснив позже свою позицию тем, что не придал вопросу значения, который так и остался без ответа[415]. В условиях, когда Англия и Франция продолжали свою политику умиротворения агрессора, когда было очевидным, что Германия не удовлетворится достигнутым, а будет стремиться к окончательной ликвидации Чехо-Словакии, когда ее правительство, по сути, проигнорировало вопрос Москвы о желательности с ее стороны стать одним из гарантов новых чехословацких границ, когда правящие круги Ч-СР взяли открыто прогерманский и антисоветский курс, Советскому Союзу ничего не оставалось делать, как занять пока выжидательную позицию в чехо-словацком вопросе[416].

Взяв пока курс на сохранение Словакии и Подкарпатской Руси в составе Ч-СР, Берлин, тем не менее, активизировал усилия, направленные на ее подрыв и разложение изнутри. При этом он действовал как через лидера «словацких немцев» Ф. Кармазина, так и через германофилов в руководящих кругах Словакии и Карпатской Украины. Осуществляя старый принцип агрессивной немецкой политики «разделяй и властвуй», Гитлер предъявлял все новые и новые требования Ч-С. Например такие: ослабление таможенных барьеров как первый шаг к таможенной унии; сокращение армии и отказ от каких-либо военных укреплений; свободный пропуск немецкого транспорта через чехословацкую территорию, использование чехословацкой военной промышленности в интересах Германии и т. д. Все это свидетельствовало, что готовится инкорпорация Ч-СР или ее части в состав рейха. Советник германского посольства в Польше Р. Шелия сообщал в конце декабря 1938 г. разведке одной из западных держав, что в Министерстве иностранных дел в Берлине «разрабатывается германо-чехословацкий договор о протекторате», что «богемский котел продолжает оставаться очагом сопротивления» и что его «настоящий разгром еще предстоит». «Нельзя поэтому, — делал вывод Шелия, — считать события на чехословацком участке законченными. Скорее всего, они находятся еще в начальной стадии. Согласно преобладающей в официальных кругах Берлина точке зрения, первая волна германской экспансии в 1939 г. будет иметь целью полное овладение Богемией»[417].

В отличие от времени мюнхенского кризиса, когда цели и намерения спорящих сторон были предметом широкого международного обсуждения на дипломатическом и общественном уровнях, теперь Германия предпочитала действовать скрытно, до поры до времени не сообщая о своих планах даже ближайшим союзникам — Италии, Венгрии, Польше. Но по мере того, как дело близилось к развязке, их участие и помощь в свершении задуманного становились необходимы. Да и вряд ли уже можно было утаить готовившуюся акцию. Особо доверенным союзником рейха тут оказалась Венгрия, выражавшая неприкрытое желание к сближению с «осью» Берлин-Рим и совместной борьбе против большевизма[418].

Встреча Гитлера с И. Чаки 16 января 1939 г. показала, что фюрер заинтересован в участии Венгрии в разделе Ч-С, хотя при этом он конкретно ничего не обещал и территориальные вопросы оставил открытыми[419]. Поначалу, что явствует из беседы Гитлера с Ю. Беком 5 января 1939 г., к дележу остатков Чехословакии фюрер намеревался допустить и Польшу: ему импонировали открыто антисоветские настроения польских верхов. Польша же видела в самом факте существования пусть и урезанной Чехо-Словакии препятствие к реализации своих грандиозных планов в Восточной Европе. Варшава приветствовала идею создания самостоятельной Словакии, однако не под патронатом Берлина, а своим собственным. За участие в дележе (получение части Словакии) и сохранение германо-польской границы Гитлер назначил Варшаве цену: согласие на присоединение Данцига (Гданьска) к рейху и на проведение экстерриториальных автострады и железной дороги через польский коридор в Восточную Пруссию. Польша отказалась выполнить эти требования, что предопределило быстрый спад в германо-польских отношениях: весной 1939 г. в Берлине был разработан план военного разгрома Польши не позднее сентября того же года, так называемый план «Вайс»[420]. Она фактически перестала рассматриваться Гитлером как потенциальный союзник в дележе Ч-СР.

Между тем в начале 1939 г. во многие европейские столицы стали поступать секретные донесения о готовности Германии к новому агрессивному акту против Чехо-Словакии. Пражское правительство, получавшее их в массовом порядке по линии разведки, МИД, MHO, МВД, было весьма обеспокоено этим и попыталось прояснить ситуацию в Берлине. 21 января 1939 г. Хвалковский отправился с визитом в столицу рейха. Но здесь его встретили весьма сдержанно, если не сказать больше. Временный поверенный в делах СССР в Германии Г. Астахов сообщал в НКИД в связи с этим визитом: «Пребывание Хвалковского в Берлине продолжалось всего один день, прием ему был оказан весьма холодный. Его угостили завтраком в Кайзерхофе, на котором присутствовало весьма ограниченное число лиц. Весь вечер, включая обед, он провел в миссии в обществе одного Мастного. Беседа с фюрером носила весьма тяжелый характер. Фюрер заявил Хвалковскому, что позиция чистого нейтралитета Чехословакии Германию не устраивает. Германии нужно, чтобы Чехословакия стала надежным партнером германской внешней политики, а не лавировала между двумя лагерями. Хвалковский на это определенного ответа дать не мог»[421]. Очевидно это было действительно так, что следует из беседы Хвалковского с побывавшим в Праге 3. Фирлингером, содержание которой тот изложил заместителю наркома иностранных дел СССР В. П. Потемкину 3 февраля 1939 г. Требования Гитлера, по словам Хвалковского, в основном сводились к следующему (Потемкин квалифицировал их как «самый категорический «диктат»»):

Чехословацкое правительство обязано помнить, заявил Гитлер, что «Чехословакия находится в полной зависимости от Германии. Если будет нужно, Германия не остановится перед занятием новых чехословацких областей». «По словам Фирлингера, — записал в дневнике Потемкин, — Хвалковский вернулся из Берлина не только ошеломленный оказанным ему приемом, но и проникнутый убеждением, что Чехословакии не остается ничего другого, кроме повиновения диктату Гитлера»[422].

• Предыдущая
• 72/104
• Следующая