Партитура Второй мировой. Кто и когда начал войну - Нарочницкая Наталия Алексеевна - Страница 93

• Предыдущая
• 93/104
• Следующая

Оказывается, поляки совершенно категорически, румыны в менее решительной форме заявили, что они не примкнут ни к какой комбинации (в форме ли декларации или какой-либо иной), если участником ее будет также СССР. Кроме того, они дали ясно понять, что «консультация» их никак не устраивает и что они могут войти в мирный блок только при условии твердых военных обязательств со стороны Англии и Франции. В течение последних дней между Лондоном и Парижем шли усиленные консультации, к которым сейчас привлекается также Варшава, и в английских правительственных кругах создалось настроение, что в качестве первого этапа необходимо организовать блок четырех держав — Англии, Франции, Польши и Румынии, причем Англия и Франция принимают на себя твердые обязательства силою оружия прийти на помощь Польше или Румынии в случае нападения на них Германии. СССР пока остается в стороне, но на следующем этапе он тоже привлекается, причем о формах и характере его сотрудничества брит(анское) пра(вительство) собирается с нами вести специальные разговоры.

3. Я слушал Кадогана с большим недоверием. Зная вековую нелюбовь Англии к «твердым обязательствам» вообще, а на континенте Европы в особенности, зная традиционное пристрастие Англии к игре на противоречиях между третьими державами со свободными руками, зная, наконец, как уже на моих глазах брит(анское) пра(вительство) никогда даже и слышать не хотело о гарантии границ в Центральной и Восточной Европе, я с трудом мог себе представить, чтобы Чемберлен согласился дать твердые обязательства Польше и Румынии. Желая уточнить положение, я поставил Кадогану прямой вопрос: «Допустим, Германия завтра нападает на Польшу, — объявит ли Англия в этом случае войну Германии? Станет ли блокировать берега Германии и бомбардировать с воздуха ее укрепления?» На это, к моему удивлению, Кадоган прямо же ответил: «Да, объявит, если, конечно, кабинет примет весь план». Посмотрев на часы, которые показывали час дня, Кадоган прибавил: «Может быть, план уже принят, — сейчас как раз проходит заседание правительства» (план в этот раз, однако, принят не был). Я продолжал проявлять скептицизм, которому, как я заметил, не чужд был и сам Кадоган. Наконец, он спросил: Почему Вы так усмехаетесь? Почему Вам кажется подобное решение кабинета невероятным?» Я возразил: «Потому что ваш новый план, если он только вообще будет реализован, в чем я далеко не уверен, представлял бы что-то похожее на революцию в традиционной внешней политике Великобритании, а здесь революций, как известно, не любят». Кадоган пожал плечами и сказал: «Да, конечно, это было бы революцией в нашей внешней политике, — оттого-то мы так долго не можем принять окончательного решения. Я не думаю, примет ли такое решение и сегодняшний кабинет. Но имейте все-таки в виду: настроения сейчас таковы, что твердые гарантии Польше и Румынии могут быть даны».

Полпред СССР в Великобритании И. Майский[484]

31 марта 1939 г. Секретно

Гжибовскому, явившемуся ко мне по моему приглашению, я сообщил следующее:

1. Правительство СССР выражает свое согласие на установление воздушной линии Москва — Варшава;

2. Вопрос о передаче польскому правительству некоторых архивных документов, находящихся в СССР, передан на рассмотрение компетентных учреждений;

3. Что касается арестованных польских граждан, о высылке которых из СССР в Польшу ходатайствовал посол, то этот вопрос обсуждается с участием органов, высказавшихся ранее за применение к упомянутым польским гражданам мер репрессий на основании определенных обвинительных данных;

4. Для подыскания ксендза, могущего обслужить польский костел в Москве, советскими властями принимаются надлежащие меры.

Гжибовский выразил свою радость по поводу положительного разрешения вопроса об установлении воздушной линии между Москвой и Варшавой. Он заявил, что, не дожидаясь своего выезда в Варшаву, сообщит Министерству иностранных дел эту приятную новость. Посол надеется, что и остальные вопросы, поставленные им перед НКИД, будут разрешены в ближайшее время в благоприятном смысле.

Я осведомился у посла, когда собирается он выехать в Варшаву? Гжибовский ответил, что решил выждать несколько дней. Во-первых, Бек в первых числах апреля должен отправиться в Лондон. Посол не застал бы его в Варшаве, если бы немедленно выехал из Москвы. Во-вторых, Гжибовскому желательно быть в Варшаве тогда, когда общее положение станет более ясным. Он имеет в виду, прежде всего, результат той акции, которая начата Англией и Францией в плане обеспечения мира в Восточной и Юго-Восточной Европе.

Я спросил Гжибовского, верны ли сообщения прессы, что польское правительство уклоняется от участия в предлагаемой Англией декларации держав, если таковая будет подписана правительством СССР, Гжибовский ответил, что это представляется ему правдоподобным. Польское правительство неоднократно заявляло, что, находясь между СССР и Германией и стараясь в этом положении поддерживать известное политическое равновесие, оно не может примкнуть ни к одной акции, в которой одно из упомянутых государств выступало бы против другого. С этой точки зрения, по-видимому, рассматривает польское правительство и предложение, сделанное ему Англией. Дальнейшая позиция Польши будет зависеть от Гитлера. Если его отношения к Польше примут явно агрессивный характер, колебаниям польского правительства будет положен конец, и оно силою вещей вынуждено будет, при помощи Великих держав, отстаивать независимость своего государства.

В. Потемкин[485]

01 апреля 1939 г.

Сидс, не объявляя цели своего визита, начал с разговора о коммюнике Хадсона, причем, выражая сожаление, что последние моменты частей, да и его самого, были испорчены, в чем он винит, конечно, Форин-офис. Я ему сказал, что нам коммюнике не нужно, что мы могли бы обойтись без него, но поскольку английская печать столько нашумела по поводу якобы политической миссии Хадсона, трудно было совершенно умолчать о политических разговорах, которые он все же вел с нами по поручению своего правительства.

С(идс) затем спросил, что я думаю о заявлении Чемберлена. Он полагает, что мы должны приветствовать это заявление, как и проявление новой английской политики по пути коллективной безопасности. Он ожидает поэтому, что мы выразим свое понимание и силу заявления.

Я выразил сперва недоумение, что после того, как Англия, по своей инициативе, обратилась к нам с предложением о совместной декларации и мы дали свой положительный ответ, мы ничего больше не знаем официально о судьбе этого начинания. Как-то попутно только Кардоган говорил т. Майскому об отрицательной позиции Польши, но мы не знаем, надо ли считать эту затею окончательно провалившейся, или же заявление Чемберлена считается условием согласия Польши на декларацию. С(идс) ответил, что насколько ему известно, Кардоган и сам Галифакс знакомили Майского с предложением и что он, Сидс, считает вопрос о декларации окончательно отпавшим. Он опять стал спрашивать о моем впечатлении от заявления Чемберлена. Я ответил, что нам не совсем понятен смысл этого заявления. Действительно ли Англия решила встать на пути борьбы с агрессией вообще, где бы она не возникала, или же мы имеем дело с соглашением между Англией, Францией и Польшей, или даже Румынией, вызванным особыми соображениями и интересами. Во всяком случае мы на все официальные предложения Англии дали свои ответы, затея Англии провалилась и мы считаем себя свободными от всяких обязательств.

• Предыдущая
• 93/104
• Следующая