Университет Вредной Магии (СИ) - Ветрова Ника - Страница 23

• Предыдущая
• 23/54
• Следующая

    - Не мешай - расписываюсь, - заявила я, ставя размашистую подпись.

    И вот все время, пока я расписывалась, этот скрежетал и скрежетал, и...

    - Нате, - я протянула листок Владлену Азаэровичу, - живите и помните о моей доброте.

    После чего обняла метлу и... завалилась спать. Прямо там. Просто хотелось очень. И хорошо было, и чувство такое на душе - доброты и милосердия и...

    И нас с метлой обеих вдруг ка-а-ак понесло куда-то вниз, а потом вверх, вбок и на диван. Только не этот, а какой-то другой. Красный такой, с золочеными ножками и подлокотниками, а еще тама был мужик.

    Такой мужик!

    Здоровый, широкоплечий, черноглазый, темноволосый. Нос у него оказался такой... выдающийся, морда - ух, ну, и зверская же. И росту, главное, росту превеликого. А уж тело-то, тело до штанов до самых голое и... лысое такое. Такое лысое-прелысое, разве что руки волосатые, а так - ну, весь лысый.

    - Здравствуй, Стасенька, - сквозь зубы и при этом пристально наряд мой разглядывая, произнес этот мужик.

    И таким он мне вдруг знакомым показался. Только что-то тут было не так.

    Я отпустила метлу, и та вдруг исчезла. Странно, но не суть. Села, внимательно глядя на мужика, потом подперла кулаком щеку, продолжая сосредоточенно разглядывать, и честно призналась:

    - Слушай, ты какой-то лысый.

    Странное дело: этот вдруг как-то напрягся и словно бы даже зарычал.

    - Нет, серьезно, - разглядывая лысое тело, продолжила я, - у нормальных мужиков волосы на груди и на животе чуть-чуть, а ты весь лысый какой-то...

    Странный мужик привлекательной наружности подошел ближе, наклонился и проникновенно спросил:

    - В бордель устроилась?

    Вопрос удивил. Очень. Огладив юбку, я протянула:

    - Это ф-ф-ф-ф-фо-ор-р-рма, вот!

    - Форма, говоришь?

    Он присел передо мной на корточки и уставился туда...эээ... откуда ноги растут, и потому я эти ноги быстренько свела вместе, чтобы ему жизнь малиной не...

    Ох, малина! И вспомнилось мне вдруг чаепитие с Никодимом и феечка, что малину нафеячила, и этот, зломордушечка который, санкция, на денек выданная, и дух злой, и черт взбешенный, и зубной скрежет, под который засыпала...

    - Ой, - протянула я, - зломордушечка теперь убьет!

    Странное дело: самым невероятным образом уже почти родной зубной скрежет раздался вновь. И раздавался он из уст этого обалденного мужика. Такого широкоплечего, шикарного, сильного, темноволосого, черноглазого, и нос такой орлиный, и скулы, и подбородок мужественный и...

    - Возьми меня, - жарко прошептала я, подаваясь к мужику, - я девственница.

    Скрежет прекратился и раздался какой-то хрип, после чего поднявшийся мужик сипло выдавил:

    - Раздевайся.

    И тут на меня опять что-то нашло, и я выдала:

    - Э-э-э?

    А еще где-то там, на задворках сознания, звучал чей-то злой голос, перечисляющий: "Сочувствие, Отвага, Глупость, Чрезмерная глупость, Отчаянность, Вожделение, Тупость,

    Страсть, Исследовательский инстинкт, Мыслитель, Божественность...". Глаза у мужика сузились, я подалась еще ближе и прошептала:

    - Раздеться прямо здесь?

    И тут я узрела брюки этого темноглазого, и так узнать захотелось, прямо так сильно, прямо неудержимо...

    - Слушай, лысый, - облизнула губы, - а у тебя хвост есть, а? А то прям так хочется узнать, прям сил моих нет!

    Застывший передо мной мужик медленно присел на корточки, заглядывая мне в глаза, и хрипло спросил:

    - Стасенька, что с тобой?

    И тут на меня такой умняк напал, и я задумчиво так протянула:

    - Со мной? А со мной, мужик, благодать божья. И одолевает меня мысль: у всех так или я одна столь божественна... Знаешь, наверное, я бог!

    - Угу, богиня, - прошипел мужик.- Слыш, богиня, ты что курила, а?!

    И так он это спросил, сочувственно и переживательно, что я тут же пожалела несчастного и тихо спросила:

    - Плохо тебе, да?

    Мужик закрыл глаза. Посидел так с минуту цельную, опосля распахнул очи свои черные, и тут же в помещении так светло-пресветло стало, аки день белый. А этот черноглазый ко мне ближе подался, в глаза заглядывает да словно самому себе и говорит:

    - Зрачки не расширены, но взгляд рассредоточен. И смена настроения молниеносная. Какая-то новая дурь, да, Станислава?!

    И тут у меня появилась рука. Такая, вполне себе даже волосатая местами рука, которая из воздуха прямо легла на мою грудь и начала ее прощупывать. Я от такой наглости оторопела, а мужик напротив задохнулся бешенством и прорычал:

    - Мразь, конечность оторву!

    - Ага, - следя за рукой, которая беспардонно мне за корсаж забралась, сказала я, - и оторвешь и в ж... пасть засунешь, вот! Черти на меня плохо влияют...

    Тут конечность нашла, что ей надо было, и сжалась.

    И последнее, что я видела, как в черных глазах потрясающего мужика вспыхивает такой ярко-ярко красный огонь.

    А потом стало очень темно и как-то сразу опять светло, и кто-то знакомым голосом произнес:

    - Григорьева, лучше б вы храпели!

    И я открыла глаза.

    А за окном была ночь. Темная такая, звездная. А тут горели шесть свечей, и я на кровати лежала, а метла рядом, а надо мной склонился черт, и он в руке своей держал мой кулон, который Вреднум подарил.

    - Не знаю, кого вы там во сне доставали, - прошипел декан чертового факультета Владлен Азаэрович, - но мне его стало искренне жаль.

    И, отпустив кулон, черт развернулся и ушел обратно за стол, за которым чего-то писал. А я села, посмотрела на лежащую рядом метлу, взяла ее, обняла, к себе прижала, сижу, оглядываюсь. И вот, должна заметить - это не спальня.

    - А мы где? - осторожно интересуюсь у злого черта.

    - Мой кабинет, - хмуро и вообще недружелюбно ответили мне.

    - Да? - оглядела место, на котором до этого лежала. - А зачем вам в кабинете кровать?

    Очень медленно Владлен Азаэрович поднял голову и очень злым взглядом одарил. Таким злым, что я как-то сходу поняла, зачем темпераментным чертям кровать в кабинете и для каких целей они ее используют и...

    - Ой, - стремительно подскакивая, воскликнула потрясенная ведьма. - А вы тут хоть простыни стираные мне постелили или как у чертей - в смысле, одна на всех?!

    В руках декана боевого факультета треснуло и сломалось писчее перо.

    - Не стираные, - решила я и, поставив метлу рядом, начала методично отряхивать юбку и корсет, и чулки, и даже туфли.

    И вот когда я с туфлями закончила и выпрямилась, оказалось, что кто-то злой, волосатый и в бешенстве, стоит рядом. Стоит и смотрит. А потом как прорычит:

    - Знаете, Григорьева, моему терпению пришел конец.

    - Кстати, вопрос, - я отряхнула и лиф платья заодно, - чего я, собственно, в вашем кабинете посреди ночи делаю?

- Отсыпаетесь! - прошипел декан чертового факультета.

    - А меня что, из моей комнаты выселили? - искренне удивилась я.

    Резкий вдох, шумный выдох и рык:

    - Значит так, Станислава, пока не подпишите мне документ, вы отсюда не выйдите!

    Мы с метлой переглянулись. Не то чтобы метла на меня смотрела, но я вот точно на нее глянула, после - на Владлена Азаэровича, ему и сказала:

    - Поспорим?

    От моей наглости обалдели и черт, и метла, и даже я сама. Первым пришел в себя самый временем проверенный, то есть, Владлен Азаэрович:

    - Послушайте, Григорьева, - начал он, надвигаясь на одну перепуганную ведьмочку и не обращая внимания на трусливо спрятавшуюся в шкаф метлу, - шутки в сторону: вы перешли границы!

    Сглотнула, сбледнула, спужалась даже. Потом вспомнились слова дядь Никодима про то, что черти мне ничего не сделают, потому что в УВМ это запрещено, и я шагнула навстречу декану чертового факультета и, зажмурившись, чтоб не так страшно было, выдала:

• Предыдущая
• 23/54
• Следующая