Всеволод Бобров - Салуцкий Анатолий - Страница 50
- Предыдущая
- 50/71
- Следующая
Был среди погибших и левый крайний нападающий Юрий Жибуртович. Он родился в Куйбышеве, играл там в хоккей на стадионе «Спартак», а перед самой войной был призван в армию и направлен в роту обслуживания одного из московских военных училищ. Затем Юрий поступил в это училище и Виктор Эдуардович Василькевич привлек его к большому спорту. В 1950 году Юрий Жибуртович уже имел звание капитана и учился на третьем курсе Военно-воздушной академии имени Жуковского. Ему было 29 лет, он говорил, что играет последний сезон.
Жил Юрий в одном из домов за стадионом «Динамо», неподалеку от Центрального аэродрома, располагавшегося на Ленинградском шоссе, откуда должен был взлететь самолет с командой ВВС. И тем не менее Юрий явно запаздывал к вылету – такое, впрочем, с ним случалось весьма часто, это знали все, его даже звали «капушником». Чтобы поспеть на самолет, Жибуртович изо всех сил припустил бегом через Петровский парк и на сей раз хотя и взмыленный, но прибыл вовремя.
В авиакатастрофе погиб младший брат Анатолия Тарасова – Юрий, которого в спортивном мире нарекли Багратионом за портретное сходство со знаменитым полководцем. Юрий до 1944 года воевал, а потом был отозван в команду ВВС. Это был хороший игрок, добродушный, покладистый, как говорится, «свой в доску» парень, который на хоккейной площадке дрался, пожалуй, лишь с одним человеком – со своим старшим братом Анатолием. По словам самого Анатолия Тарасова, Юрий не раз «бил» его, играя сначала в русский, а затем в канадский хоккей.
Погибли в авиакатастрофе также второй вратарь ВВС Виктор Исаев, который в спортивном мире имел прозвище Фыка, нападающий Саша Моисеев, а также врач команды Гальперин и массажист Галкин.
А Всеволода Боброва среди погибших не оказалось: его не было в самолете.
Как и почему?
Этот вопрос три с лишним десятилетия оставался дискуссионным, рождая среди болельщиков самые различные толки, вернее, кривотолки. И лишь недавно, причем совершенно случайно, все окончательно прояснилось.
Но сначала, видимо, следует перечислить хотя бы некоторые из легенд, сложенных о «чудодейственном» спасении Боброва.
Два московских писателя независимо друг от друга рассказывали автору этих строк о том, что Боброва спасли именно они. Дело было так: ресторанное застолье, в котором каждый из них (независимо друг от друга) участвовал вместе с Бобровым, чрезвычайно затянулось и в результате «Севка» опоздал на самолет. Рассказы были совершенно идентичными, если не считать того, что в них фигурировали различные названия ресторанов, в которых происходили застолья. Получалось, что в одно и то же время Бобров присутствовал и в ресторане «Арагви» и в «Москве».
К сожалению, эта версия, не имеющая абсолютно ничего общего с действительностью, распространена достаточно широко, причем подобные «заслуги» в спасении Боброва приписывают себе отнюдь не только деятели литературы, но также некоторые артисты, военные, работники торговли и общепита.
Очень многие – даже в спортивном мире – утверждают, что Бобров будто бы все же примчался на аэродром, но через пять минут после вылета самолета. А Анатолию Владимировичу Тарасову, по его словам, рассказывали, что Бобров якобы появился на Центральном аэродроме в момент вылета и бежал к отлетающему самолету. «Если бы его увидели из иллюминаторов, то, конечно, прекратили бы рулежку», – считает А. В. Тарасов.
Но, например, Андрей Васильевич Старовойтов, в прошлом игрок хоккейной команды ЦДКА, а затем один из лучших советских хоккейных арбитров, рассказывает, что Бобров все-таки явился на аэродром вовремя. Но поскольку до матчей на Урале оставалось еще несколько дней, напоминает А. В. Старовойтов, то Всеволод спросил у Бочарникова: «Зачем мы так рано летим?» Бочарников ответил: «Будем там тренироваться». Но Бобров пожал плечами: «Кто не умеет играть, тот пусть тренируется, а я поеду поездом». И ушел из аэропорта. Правда, рассказывая об этом эпизоде, А. В. Старовойтов добавляет, что сам он на аэродроме не был и говорит с чужих слов, а потому стопроцентной гарантии, что в действительности все было именно так, дать не может.
Эти мнения любопытны в том смысле, что даже среди людей, посвятивших свою жизнь хоккею, совершенно нет ясности в вопросе о том, как именно Всеволод Бобров избежал авиационной катастрофы.
Гораздо более правдоподобно выглядит иная версия, которую рассказывают люди, весьма осведомленные о том, как складывалась судьба Всеволода Боброва на пороге пятидесятых годов, – Виктор Шувалов и Александр Виноградов. Дело в том, что как раз в это время Бобров переходил из команды ЦДКА в команду ВВС – он еще не сыграл за летчиков ни одного матча. И поэтому, как утверждает Шувалов, Всеволод вообще не должен был 5 января лететь на Урал, потому что не успел сдать администратору армейской команды свое хоккейное снаряжение. Ему предстояло сделать это как раз в этот день, а вечером выехать в Свердловск на поезде. Виноградов добавляет, что у Всеволода еще не были оформлены документы на переход в ВВС. И поскольку до матчей на Урале оставалось время, Боброву сперва надо было уладить все административно-хозяйственные дела, связанные с переходом в новый коллектив.
И тем не менее даже Шувалов и Виноградов не правы! Дело обстояло совсем иначе – Всеволод Бобров все-таки должен был лететь в разбившемся самолете!
Но когда существует уже несколько версий, где гарантия, что еще одна будет единственно верной, а не очередной? Такая гарантия существует, ибо все, что произошло с ним в день 5 января 1950 года, однажды рассказал сам Всеволод Бобров, причем в письменной форме.
В 1953 году Бобров решил написать книгу мемуаров – самостоятельно, без помощи литературного записчика. Увы, Всеволода хватило лишь на двенадцать страниц, вновь засосала текучка, и книга осталась не написанной. Но все дело в том, что свою рукопись Всеволод Михайлович начал именно с описания того, как он чудом избежал авиационной катастрофы, в которой разбилась команда ВВС.
Об этих двенадцати страничках, написанных Бобровым, забыли все, в том числе он сам. Но как ни парадоксально, они все сохранились!
Таким образом, спустя три десятилетия появилась возможность узнать, что же произошло с Всеволодом Бобровым 5 января 1950 года, из текста, написанного самим Всеволодом Бобровым.
А это документ неоспоримый.
Впрочем, сначала нелишне на конкретных фактах опровергнуть расхожие версии, которые были известны ранее. Что касается ресторанных застолий, которые якобы спасли жизнь Боброву, то здесь вопрос ясен: самолет улетел из Москвы в шесть часов утра, и никаких опозданий, связанных с дружескими обедами или ужинами просто быть не могло. Не подтверждается и версия о том, что Бобров не успел оформить свой переход в команду ВВС.
Этот переход состоялся еще до Нового года. Но сложность ситуации заключалась в том, что первый матч, в котором Всеволод Бобров должен был выступать за команду ВВС, летчикам предстояло провести на Московском стадионе «Динамо» с… армейцами. Да, вот такая нелепая вышла история: расставшись с коллективом ЦДКА, Бобров вынужден был уже через несколько дней играть против своих вчерашних товарищей по команде.
Но он не хотел этого делать и… внезапно исчез.
События разворачивались перед самым Новым годом, когда в Москву из Ленинграда приехал на зимние каникулы шестнадцатилетний Борис Бобров, учившийся в то время в нахимовском училище. Он находился в квартире брата на Соколе, когда туда приехал порученец командующего ВВС Московского округа Яков Охотников, впоследствии большой друг Всеволода Боброва, работавший администратором футбольно-хоккейной команды ВВС в тот период, когда ее тренировал Бобров. Не застав Всеволода дома, Охотников «погрузил» Бориса в машину, отвез его в штаб округа, посадил около телефона и приказал подряд обзванивать всех друзей и знакомых Всеволода, чтобы разыскать его. Борис добросовестно трудился свыше трех часов, однако телефонные розыски оказались безрезультатными, и нахимовца отвезли домой.
- Предыдущая
- 50/71
- Следующая
