Хребет Мира - Сальваторе Роберт Энтони - Страница 3

• Предыдущая
• 3/75
• Следующая

Это ловушка безысходности, чего я совершенно не терплю. В моей жизни всегда есть место надежде на будущее, упованию, что будущее будет лучше прошлого, если, конечно, я приложу к этому силы. Чувство удовлетворения можно испытать лишь тогда, когда сам творишь собственную жизнь, потому что истинная радость всегда связана с ощущением, что ты чего-то достиг. Как можно позволить себе минутную слабость, если она в состоянии разрушить все, чего добился и к чему только стремишься? Как бы я мог выстоять перед всеми невзгодами, если бы мой мозг был затуманен отравой, не позволяющей мне вынести верное суждение или найти правильное решение?

К тому же нельзя недооценивать те подводные камни, которые таит в себе употребление таких веществ. Ведь если бы я тогда, во время церемонии, позволил разгульному вихрю подхватить меня и предался бы разврату с одной из жриц, мог бы я с тем же благоговением думать потом об истинной любви?

Вряд ли. Чувственное наслаждение должно быть, на мой взгляд, наивысшим накалом физического желания в единстве со стремлениями души и рассудка, это результат полной отдачи своего тела и духа другому существу, к которому чувствуешь безусловное доверие и уважение. Совокупление на церемонии выпуска ничего общего с этим идеалом не имело: грубое телесное действо, так сказать, обмен товаром. Никакого полета чувств, никакого духовного опыта и никакой истинной радости там возникнуть не могло.

Я не могу жить в таком безнадежном, животном довольстве, где нет места более высоким стремлениям.

Поэтому я не признаю использования дурманящих веществ, за очень редкими исключениями. И хотя я никогда не стану судить приверженного к ним человека, мне будет жаль его опустошенную душу.

Что заводит человека в этот капкан? Наверное, боль или такие страшные воспоминания, с которыми он не может справиться. Опьянение действительно может приглушить боль, причиняемую прошлым, за счет надежды на будущее. На мой взгляд, плата слишком высока.

Я все думаю об этом и боюсь за своего бедного друга Вульфгара. Кто знает, в чем он ищет спасение от своих мук?

Дзирт До'Урден

— До чего я не люблю этот город, — заметил одетый в мантию чародей Робийярд, обращаясь к капитану Дюдермонту, командиру «Морской фей», как раз в тот момент, когда трехмачтовая шхуна обогнула длинный мол и перед ними открылась бухта северного порта Лускана.

Дюдермонт, высокий, статный мужчина с повадками аристократа, спокойный и неторопливый, только кивнул в ответ на это заявление. Он уже не раз это слышал. Взглянув на вырисовывавшиеся на горизонте очертания города, он различил характерный абрис Гостевой башни Аркана, знаменитой гильдии чародеев Лускана. Именно из-за нее Робийярд и недолюбливал этот порт, хотя никогда особенно не распространялся об этом, но мимоходом отпускал замечания о «недоумках», заседавших в Гостевой башне, Я их неспособности отличить настоящего волшебника-виртуоза от искусного трюкача. Капитан подозревал, что когда-то Робийярду было отказано в приеме в гильдию.

— Но почему Лускан'? — не успокаивался чародей, — Разве Глубоководье не больше подходит для наших цепей? На всем Побережье Мечей это лучшее место для ремонта.

— Лускан был ближе, — коротко ответил капитан.

— Ну, может, дня на два, не больше, — фыркнул маг.

— Если бы за эти два дня мы попали в шторм, поврежденный корпус просто развалился бы надвое и все мы пошли бы на корм рыбам, — отозвался капитан. — Не слишком ли большая цена за уязвленное самолюбие одного-единственного человека?

Робийярд хотел возразить, но тут до него дошло, что имел в виду капитан. Маг помрачнел.

— Если бы я так удачно не рассчитал последний взрыв, пираты бы нас разделали под орех, — пробормотал он после паузы.

Дюдермонт не стал спорить. Что правда, то правда — Робийярд отлично показал себя в последней стычке с пиратами. Несколько лет тому назад «Морская фея» — тогда еще совсем новое, гораздо более крепкое и быстроходное судно, — была построена правителями Глубоководья специально для охоты на пиратов. «Морская фея» справлялась со своей задачей настолько успешно, что, когда впередсмотрящий неподалеку от Лускана, в северных водах моря Мечей, сообщил о двух пиратских суднах, капитан Дюдермонт не поверил своим ушам. Одной репутации его корабля было достаточно, чтобы пираты многие месяцы носа не совали в здешние воды.

Но эти пираты объявились не в надежде на легкую поживу за счет купеческих кораблей, а ради мести, и они хорошо подготовились к сражению: на борту каждого корабля была установлена небольшая катапульта, имелся отряд стрелков и пара магов. Однако даже при таком положении дел опытная команда «Морской феи» при поддержке Робийярда, уже больше десяти лет оттачивавшего магическое мастерство в морских баталиях, легко справилась с противником. Робийярд создал иллюзию тонущей «Морской феи» с обрушившейся фок-мачтой и десятками трупов на палубе. Пиратские корабли кружили вокруг терпящего бедствие судна как голодные волки, потом один зашел с правого, другой — с левого борта, желая окончательно добить тонущий корабль.

На самом деле «Морская фея» почти не пострадала, потому что Робийярд успешно отражал все магические атаки вражеских колдунов, а маленькие катапульты не могли нанести особого вреда хорошо укрепленному корпусу судна.

Лучники Дюдермонта, все превосходные стрелки, принялись осыпать стрелами слишком близко подошедших пиратов, сама же шхуна с непревзойденной точностью и быстротой подняла паруса и проскользнула между двумя вражескими кораблями, команды которых замерли от изумления.

Робийярд наслал на корабли противников заклинание тишины, чтобы их маги не могли произнести заградительные заклинания, а сам создал и один за другим обрушил на врага три огненных шара — бах! бах! бах! — по одному на палубы, а один между судами. Затем последовала перестрелка. Орудия «Морской феи» выстрелили ядрами, нанося еще больший ущерб парусам и такелажу, а также смоляными шарами, чтобы огонь разгорелся сильнее.

Пиратские суда, со сломанными мачтами, неуправляемые, объятые пламенем, вскоре пошли ко дну. Причем пожар был таким сильным, что команде «Морской феи» удалось поднять живыми на борт из холодных океанских волн всего несколько человек.

Сама «Морская фея» тоже получила повреждения. Ей не удалось сохранить все паруса, а над самой ватерлинией зияла основательная пробоина. Дюдермонту пришлось поставить почти треть команды на откачку воды, вот почему он и решил зайти в ближайший порт — Лускан.

Он и правда считал, что так будет лучше всего. Капитан предпочитал этот порт гораздо большему порту Глубоководья, хотя именно последний поддерживал его и платил деньги, и к тому же там Дюдермонт мог воспользоваться гостеприимством почти любого знатного дома. Зато в Лускане его матросы, не имеющие соответствующего воспитания и положения, непритязательные в своих желаниях люди, могли рассчитывать на гораздо более теплый прием, чем в чопорном Глубоководье. В Лускане, как и в Глубоководье, существовало четкое разделение на классы, однако низы Лускана были все же дружелюбнее, чем Глубоководья.

Судно входило в гавань, и со всех причалов неслись приветственные крики, потому что «Морскую фею» хорошо знали здесь и чтили. И простые рыбаки, и торговые моряки со всего Побережья Мечей были полны благодарности к капитану Дюдермонту и его команде за их славный труд.

— По-моему, здесь отлично, — заметил капитан.

— В Глубоководье еда, женщины и развлечения лучше, — буркнул Робийярд.

— Зато чародеи хуже, — не удержался от колкости Дюдермонт. — Всем известно, что Гостевая башня — самая уважаемая среди гильдий чародеев во всех Королевствах.

Робийярд крякнул, тихонько выругался и демонстративно отвернулся.

Капитан на него не смотрел, но вскоре по топоту тяжелых сапог за спиной понял, что чародей ушел.

• Предыдущая
• 3/75
• Следующая