Гвенвивар (ЛП) - Сальваторе Роберт Энтони - Страница 4

Еще один покойник пал, другой — на него, а многие просто откатились с холма, не дожидаясь своей очереди под мельницей рук столь могучего воина.

Вскоре вокруг Джозидаи всё стихло. Лишь горстка орков осталась перед ним, и та держалась вне досягаемости. Но было что-то еще, как почувствовал эльф. Какое-то большее зло, какая-то сила, придававшая оркам уверенности, даже когда более трех десятков их сородичей лежали у его ног убитыми и раненными.

Дыхание эльфа дрогнуло, когда новые враги вышли на поляну. Джозидая понял свою ошибку. Он мог победить десяток орков, два десятка, полсотни, даже потратив все свои заклинания, но эти трое были не орки.

Это были великаны.

Кошка беспокойно расхаживала по клетке и рычала. Андерс задумался, уж не догадывается ли киска, что это ее последняя ночь в качестве смертного создания? Мысль, что она может это понимать, потрясла старого мага, заставила его еще раз вспомнить все возражения Джозидаи против трансформации.

Пантера взревела и швырнула себя на дверь клетки, отлетев, снова начала нарезать круги, глухо рыча.

— Ты чего это? — подивился старый чародей, но кошка только взревела вновь, яростно, отчаянно. Андерс огляделся вокруг: что могла знать кошка? Что вообще происходит?

Пантера снова бросилась на дверцу с грохотом, и снова ее отшвырнуло. Андерс покачал головой в смущении — такой он пантеру еще не видел ни разу.

— Провались ты в Девять Кругов Ада, эльф, — проворчал волшебник, жалея, что показал Мурку Джозидае, прежде чем трансформация совершилась. Он глубоко вдохнул, прикрикнул на кошку и извлек из глубин мантии тонкую палочку.

— Это не больно, — пообещал Андерс извиняющимся тоном. Он произнес команду, зеленоватый луч вырвался из навершия жезла и врезался в пантеру. Кошка перестала расхаживать, остановилась и замерла, завороженная магией жезла. Взяв фигурку и ритуальный нож, Андерс открыл дверь клетки.

Он никогда не думал, что это будет так легко. Он стоял сбоку от кошки, статуэтка в его руке, нож медленно тянется к горлу животного. Но Андерс колебался.

— Неужели я и вправду пытаюсь играть роль бога? — спросил он вслух. Он заглянул в эти бездонные, мудрые глаза, подумал о Джозидае, который был так похож на следопыта, похож на Андерса, прежде чем тот ступил на дорогу магии.

А затем он опустил глаза на нож в своей руке, руке следопыта, готовой оборвать жизнь чудеснейшего из творений.

— Да чтоб тебя черти драли, эльф! — выкрикнул маг и отшвырнул нож в угол клетки. Затем он приступил к заклинанию, которое вырвалось из его губ без рассудочной мысли. Он много месяцев не использовал этого заклятия, а тут оно само всплыло в его мозгу; как — Андерс не мог понять. Он ворожил его со всей силой, и все двери в его лаборатории, дверцы шкафов, в коридоре, двери по всей башне широко распахнулись.

Старик отошел к краю клетки и осел на корточки. Кошка уже переминалась с ноги на ногу — даже могущественная магия жезла не могла долго удержать такое создание. Андерс снова вцепился в палочку, раздумывая, не понадобится ли она ему теперь для спасения собственной жизни.

Кошка резво тряхнула головой и сделала осторожный, пробный шаг, проверяя, вернулась ли чувствительность к её мышцам. Андерса она окинула косым взглядом.

Старик отложил жезл в сторону.

— Я с тобой в бога играл, Мурка, — прошептал он, — Ну так теперь твой ход.

Но пантеру занимали другие мысли, она не уделила волшебнику ни уголка в них. Словно выпущенная стрела она ринулась прочь из клетки, вниз, в холл и прочь из башни. Она давно уже убежала, когда Андерс добрался, наконец, до дверей башни. Так он стоял в ночи, размышляя обо всем потраченном им впустую времени и золоте.

— Нет, не впустую, — признался себе Андерс, вспоминая урок, который он только что получил. Он слабо улыбнулся и собрался было идти обратно в башню, как вдруг заметил вспышку пламени, поднявшуюся грибом над вершиной холма на севере. Место, которое Андерсу было слишком хорошо знакомо.

— Джозидая! — выдохнул он. Не без оснований, этот холм был любимым местом прогулок Джозидаи. Как раз таким, куда эльф мог бы пойти такой ночью.

Проклиная себя, что не подготовил достаточно боевых заклинаний, старик нырнул обратно в башню, судорожно собирая свои инструменты.

Его последним шансом была скорость — пробиться стрелой, не дать врагам угнаться за ним. Но даже такая тактика могла лишь отсрочить неизбежное. Он бросился влево, но вынужден был снова обернуться, чувствуя преследователей прямо за своей спиной. Осадив их коротким взмахом клинков, Джозидая развернулся и снова бросился влево. Нетрудно догадаться, его снова задержали. На сей раз, эльф не просто отмахнулся, но, продолжая бежать задом, сделал выпад и всадил клинок прямо в брюхо преследующего орка.

Его угрюмое удовлетворение, когда дохлая тварь сползла с его клинка, а остальные бросились вновь врассыпную, не могло помочь ему, когда Джозидая заметил приближение троих великанов. Пятнадцатифутовые гуманоиды хладнокровно помахивали своими шипастыми дубинами, каждая размером с самого эльфа.

Джозидая перебирал оставшиеся заклинания, лихорадочно пытаясь найти способ повернуть ситуацию в свою пользу. Бесполезно: ему придется биться одними мечами с тремя гигантами, слаженно наступавшими на него. Ему эта идея совсем не понравилась.

Он отскочил вправо, уходя от замаха дубины, затем отступил назад, подальше от второго великана. Первый нападавший открылся, и эльф попытался достать его, пока тот не поднял снова свое тяжелое оружие. У него был бы шанс, если бы не третий великан, который заставил его покатиться по земле, уворачиваясь от тяжелого удара.

«Надо заставить их работать друг против друга», — мелькнула мысль. «Чтобы они запутались своими длинными лапами».

Он поднял меч над головой и закричал, бросаясь на ближайшую тварь. Затем пригнулся, проходя под поднявшейся для защиты дубиной, и сделал кувырок вперед. Поднявшись на ноги, он снова бросился вперед, прямо меж широких ног монстра. Первый меч ударил вверх, второй вбок, и Джозидая выбежал из-под великана, встретив удар его коллеги блоком обоих мечей, с трудом приняв и направив могучую дубину в сторону и вниз.

Руки Джозидаи онемели от тяжести удара, и он не смог контратаковать. Уголком глаза он заметил движение третьего великана и понял, что его безрассудная атака на первого монстра поставила его в невыгодное положение. Он отскочил в сторону, сделал еще один кувырок и увидел, как поднимается дубина.

Но этот великан был умней, он придержал удар и приблизился еще на один широкий шаг. Джозидая перекатился второй раз, и третий, но не мог уйти от дубины. Не на этот раз.

Великан взревел. Дубина снова поднялась, высоко за его головой, и Джозидая начал снова катиться вбок, но остановился, изумленный, когда огромное черное копьё — копьё? — пролетело у него над головой.

Нет, не копье, понял певец клинков. Это была пантера, Мурка старого мага! Она грузно приземлилась на грудь великана, намертво впившись в нее когтями, челюсти щелкнули у самого лица ошеломленного чудовища. Страшила отпрянул назад, теряя равновесие, и пал наземь. Пантера оставалась на его груди до самой земли.

Кошка была слишком близко для его ударов, посему великан отпустил дубину и попытался просто стащить с себя несносное животное. Но передние лапы пантеры держали мертвой хваткой, а задние начали яростно загребать, разрывая тунику гиганта из медвежьей шкуры — и его собственную шкуру под ней!

У Джозидаи не было ни мгновения, чтобы спросить — как? Откуда? — или что-то еще. Он снова вскочил на ноги, а третий великан уже приближался. Да и раненный второй, пошатываясь, присоединился к нему. Певец клинков бросился вбок, стараясь, чтобы один гигант заслонял другого, чтобы драться в каждый момент только с одним из них. Он поднырнул под рубящий удар, снова пригнулся, когда дубина просвистела в обратном направлении, перепрыгнул, поджав ноги, когда великан попытался сбить его в третий раз, на сей раз предсказуемо понизу. А раз великан бил так низко, значит, он должен был пригнуться ниже к земле. Джозидая приземлился на бегу, бросился вперед, оказавшись снова в пределах досягаемости дубины, и ужалил монстра в лицо раз, и два. Тот охнул и упал навзничь. А его спутник уже ковылял следом, сжимая одной рукой дубину, а другой — окровавленный пах.