Море Мечей - Сальваторе Роберт Энтони - Страница 16

• Предыдущая
• 16/70
• Следующая

— Сабли можешь оставить себе, — все так же глядя на окно, бросил эльф.

Несколько опешив, Тюневек постоял еще немного. Было неприятно, что от него так избавляются. Он швырнул клинки к ногам Лелоринеля, круто развернулся и вышел вон, бормоча проклятия.

Эльф не шелохнулся и не посмотрел в его сторону. Тюневек свое дело сделал — пусть и неблестяще, но все равно это было полезно. Теперь нужда в нем отпала.

Через минуту он уже стоял у двери кабинета мага с поднятой рукой, но постучать не решался. Он знал, что Маскевику не нравится все происходящее, а после визита эльфа к Экрессе он и вовсе был не в духе.

Когда Лелоринель наконец собрался с духом, дверь распахнулась словно сама собой, и эльф увидел сидящего за рабочим столом Маскевика. Высокая островерхая шляпа чародея была сдвинута к затылку и немного съехала набок, перед ним лежало несколько раскрытых толстых фолиантов, среди которых было и сочинение Таласэя, барда из Серебристой Луны, который описывал недавние события в Мифрил Халле, включая то, как дворфы отбили его у дергаров и серого дракона по имени Мерцающий Мрак, как Бренора провозгласили королем, как пришли темные эльфы, с которыми появился и Гэндалуг Боевой Топор — прадед Бренора, — и как затем, после великой победы над воинством Подземья, Бренор отрекся от престола в пользу Гэндалуга, а сам вернулся в Долину Ледяного Ветра. Лелоринель заплатил за этот том кругленькую сумму и знал каждое слово в нем.

Среди книг лежал и пергамент, на котором Лелоринель записал слово в слово все, что сказал ему Экресса.

— Я же сказал, что позову тебя, когда закончу, — раздраженно промолвил Маскевик, не поднимая глаз. — Неужели за столько лет ты ни капельки не научился терпению?

— Тюневека я отправил, — заявил эльф. — Рас считал и отпустил.

Маскевик с тревогой взглянул на него:

— Ты его не убил? Лелоринель усмехнулся.

— Неужели ты считаешь меня таким чудовищем?

— Я считаю, что ты одержим безумием, — прямо сказал чародей. — Может, ты не хотел оставлять свидетеля — вдруг он предупредит Дзирта До'Урдена?

— Тогда пришлось бы убить и Экрессу, разве нет?

Маскевик задумался на мгновение, потом согласно кивнул.

— Тюневек ушел? — спросил он.

— Да.

— Жаль. Этот способный парнишка начинал мне нравиться. Тебе, казалось, тоже.

— Боец он так себе, — ответил эльф, словно самым важным было только это.

— Просто он не мог быть таким же, как этот знаменитый темный эльф, как ты его себе представляешь, — не задумываясь возразил Маскевик. — А кто смог бы?

— Что тебе удалось узнать? — нетерпеливо спросил Лелоринель.

— Это действительно сплетенные символы Думатойна, Хранителя Тайны под Горой, и Клангеддина, дворфского бога войны, как и сказал Экресса.

— Это знак Бренора Боевого Топора, — решил Лелоринель.

— Не совсем, — возразил Маскевик. — Насколько мне известно, Бренор использовал этот знак лишь однажды. Знаешь, он был выдающимся кузнецом.

Маскевик жестом подозвал Лелоринедя к себе и показал на рисунки в книге Таласэя — топор и нагрудник.

— Вот, работа Бренора, — сообщил Маскевик, что подтверждала и надпись под картинкой. — Видишь, тут нет ничего похожего на те знаки, что дал тебе Экресса. Вот, — чародей показал на полустертое клеймо у нижнего края пластины, — вот знак Бренора, эмблема клана Боевых Топоров — пенистая кружка, а над ней Бренорово двойное «Б».

Лелоринель наклонился, чтобы получше рассмотреть. Правда, все это он уже видел, но Маскевик, похоже, умел видеть больше.

— Я так понимаю, что Бренор ставил этот знак на всех своих работах, — добавил чародей.

— Но провидец сказал другое.

— Вот, — и маг поднял костлявый узловатый палец, — это другое. — Он перелистнул страницы и от крыл другой рисунок, на котором был изображен лежащий на пьедестале Клык Защитника. — Дотошный художник, — заметил он, — не упустил ни единой мелочи!

Маскевик взял сильную лупу диаметром четыре дюйма и поднес к картинке. На одной стороне мо лота был запечатлен тот самый символ, что Экресса показал эльфу.

— Клык Защитника, — негромко прочитал Лелоринель.

— Бренор сделал его для одного из двух своих приемных детей, — сообщил Маскевик.

Теперь туманные и напыщенные слова провидца приобретали вполне конкретный смысл. «Если найдешь самое дорогое творение рук дворфа, то найдешь и самое дорогое его сердцу творение», — сказала тогда гном и добавил, что имеет в виду одного из двух. Как теперь стало ясно, детей.

— Значит, найти Клык Защитника — найти Вульфгара? — недоверчиво спросил Лелоринель. Насколько ему было известно, молодой варвар Вульфгар, для которого Бренор и создал молот, погиб в схватке с прислужницей Ллос, йоклол, когда темные эльфы напали на Мифрил Халл.

— Экресса не называл имени, — возразил Маскевик. — Может, имеется в виду Кэтти-бри.

— Найти молот, найти Кэтти-бри, найти Бренора, найти Дзирта До'Урдена, — со вздохом подытожил Лелоринель.

— Да, одолеть их будет нелегко, — с хитрой улыбкой заметил чародей. — Я был бы рад, если бы ты остался, — продолжал он. — Дел у меня много, а я уж немолод. Хорошо бы иметь ученика, а ты проявил прекрасные способности и недюжинный ум.

— Тогда тебе придется подождать, пока я покончу со своим делом, — упрямо промолвил эльф. — Если только я останусь в живых и вернусь.

— Твой недюжинный ум проявляется не во всем, — недовольно ответил старый маг.

Лелоринель добродушно усмехнулся.

— Друзья Дзирта заслужили громкую славу, — за метил Маскевик.

— У меня нет ни малейшего желания сражаться с Бренором Боевым Топором, Кэтти-бри или кем бы то ни было еще, — сказал эльф. — Хотя, быть может, убить друзей Дзирта было бы в каком-то смысле справедливо.

Маскевик даже застонал и в раздражении захлопнул книгу, затем встал и с высоты своего роста пристально посмотрел на эльфа.

— А вот это было бы безумием в полном смысле слова, — сердито сказал он. — Неужели твои ненависть и злость к этому темному эльфу так велики, что ты готов пожертвовать жизнями невинных?

Лелоринель, плотно сжав губы, ответил ему ледяным взглядом.

— Если это так, то я прошу тебя тысячу раз подумать, — продолжил чародей. — Ты уверен, что в этой странной погоне справедливость на твоей стороне. И тем не менее ничто — ничто, слышишь? — не сможет оправдать подобное убийство! Ты слышишь меня, мальчишка? Неужели мои слова совсем не проникают сквозь стену ненависти к Дзирту До'Урдену, которую ты зачем-то выстроил?

— Я упомянул дворфа и девушку просто так, к слову, — возразил эльф, и лицо его смягчилось.

— Неужели тебе больше не на что обратить свои силы? — доверительно спросил Маскевик. — Ты стал заложником своей ненависти к Дзирту.

— Я знаю правду, — высоким звенящим голосом ответил Лелоринель. — И все эти рассказы о его героизме, доходящие даже сюда, мне все равно что нож в сердце.

— Да уж, при таком отношении выбора не остается, — поглаживая мягкую бороду, поговорил Маскевик. — И однажды ты об этом пожалеешь.

— Может, я и так уже жалею, что знаю правду, — ответил эльф. — Лучше было бы оставаться в неведении и распевать песни о славных подвигах Дзирта.

— Сарказм здесь неуместен.

— А правда часто причиняет страдания.

Маг хотел что-то возразить, но лишь махнул рукой и засмеялся.

— Ладно, ладно, — сказал он. — Так мы ни к чему не придем, как обычно. Ты и так знаешь, что мне это не нравится.

— Заметил, — ответил Лелоринель. — Но меня это не волнует, — упрямо закончил он.

— Наверное, я ошибся, — промолвил чародей. — Пожалуй, у тебя нет качеств, необходимых настоящему ученику.

Если он думал этим уязвить Лелоринеля, то просчитался, эльф просто развернулся и неспешно вышел.

Маскевик тяжело вздохнул и оперся о стол обеими руками. За несколько лет он привязался к Лелоринелю, стал относиться к нему как к ученику или даже сыну, но все его надежды и мечты разлетались в прах, потому что такая одержимость Лелоринеля вела только к саморазрушению, иссушая разум и душу.

• Предыдущая
• 16/70
• Следующая