Выбери любимый жанр

Школа над морем - Донченко Олесь - Страница 27


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

27

- Мартин! Зачем ты это сделал? - шепнула Галина.

Она смотрела куда-то в угол, поверх головы Сашка: Ее губы дрожали, глаза потемнели и стали еще глубже.

- Зачем ты это сделал, Мартин? - повторила девочка с такой тоской в голосе, с таким отчаянием, что у Сашка похолодело сердце.

Дружба Чайки и Галины крепла с каждым днем. Больше всего их сближало общее чтение. У них не было друг от друга никаких секретов, и одно только сердило Сашка это желание Галины скрыть их дружбу от остальных товарищей.

Галина не хотела, чтобы их часто видели вместе. Она сердилась; когда Сашко при всех брал ее за руку. Она взяла с Чайки честное пионерское слово, что никто не узнает про их общее чтение, про то, что они вместе готовят уроки.

- Ну что ж тут такого, Галина? - допытывался Сашко.

- Не хочу ! - коротко сказала, будто отрезала, Галина.

- Разве это что-нибудь плохое?

- Не хочу!

Раздосадованный Сашко краснел и замолкал. Надутый, он сидел минуту-другую. Молчала и девочка, искоса поглядывая на него. Потом тихо брала его за плечо.

Насупленное и застывшее, как из воска вылепленное, лицо Сашка понемногу менялось. Воск таял, из-за нахмуренной маски уже улыбалось теплое лицо Чайки. Улыбалось до новой стычки.

Однажды Сашко попросил:

- Галина, напиши мне письмо.

- Зачем это?

- Ну, просто так. Все пишут письма, когда у кого дружба.

- Вот чудак! Для чего же писать, когда мы все время вместе, когда никто из нас никуда не уехал?

- Галинка, а ты так... будто... будто я далеко-далеко, за морем, а ты здесь одна. Напиши, Галина. Ну какая ты... не хочешь! А мне... мне так хочется, Галина, получить от тебя письмо! Хоть записочку, хоть два словечка...

Галина кивнула головой.

- Напишешь? - обрадовался Сашко.

- А ответ будет?

- Три ответа, десять, сто!

- Ну, хорошо!

В скором времени и у Галины случилась большая радость. Вернувшись из школы, она увидела на столе письмо, адресованное отцу. Почерк был знакомый. Девочка сразу побледнела, у нее перехватило дыхание. Дрожащей рукой Галина ваяла запечатанный конверт. Родной, знакомый почерк. Будто повеяло в комнате запахом маминых духов, будто мелькнули в воздухе широкие рукава ее домашнего голубого халатика. Конверт дрожит в руке девочки. Это письмо от мамы.

- Мама, - шепчет Галина, - мама...

Отец вернется домой, еще не скоро. Ждать столько времени невозможно. Ведь это вечность!

И почему так дрожат пальцы? Нет, не забыла она своей мамы, думала о ней каждый день думала, только не говорила об этом, никому не говорила ни отцу, ни Сашку, никому. Она старательно учила уроки и никогда уже больше не получала плохих оценок. Она отличница, но кто знал, как часто просыпалась она по ночам, как горько плакала она, зарываясь в подушки от жгучего горя! А что с мамой? Помнит ли она еще свою дочку?

Галина стискивает зубы и разрывает конверт. Ее лицо горит, глаза блестят. Как сквозь туман, читает девочка дорогое письмо. Мать пишет, что она сделала ошибку, просит простить ее целует своего любимого ребенка – свою девочку, спрашивает о ее успехах в школе и, главное, собирается вернуться домой.

Мама приедет! Галина чувствует неожиданно страшную усталость. Бессильно падает на стол рука. Неужели это правда? Мама приедет? Вернется? И вдруг буйная радость заслоняет все на свете - и разорванный конверт, и отца, и усталость от неожиданных переживаний. Девочка кружится по комнате, она кружится в диком фантастическом танце, дробно стучат по полу ее маленькие каблучки.

Отец пришел поздно, как всегда. Галина выбежала ему навстречу. Взглянув на возбужденное лицо девочки, доктор сразу понял, что что-то случилось.

- Ну что? – пытливо посмотрел он на Галину.

- Угадай, папа!

Отец увидел, как прячет девочка за спиной руки, и сразу неясная догадка взволновала его. Но он молчал. Он боялся отгадать. Неужели письмо? Письмо от жены?

Галина не выдержала:

- От мамы!

Конверт мелькает в воздухе, у отца чуть заметно вздрагивают губы.

- Прости, - говорит девочка, - я распечатала без тебя...

И вдруг в диком восторге бросается отцу на шею.

- Приедет! Мама приедет!

Над морем безудержно буйствовала ранняя весна. Зеленая трава покрывала весь берег, лезла на обрывы, на прибрежные скалы. Как будто и самые камни наполнились живительными соками и вырастили на своей суровой груди первые нежные росточки. Будто само море вышло из берегов и хлынуло на Слободку зелеными волнами.

Тихими вечерами вспыхивали в темном небе изумрудные звезды, но и они были не такие, как зимой. Они сделались больше и налились трепетным искристым светом и, будто сорвавшись с вышины, низко повисли над морем и Слободкой. С неба порой долетал до земли далекий крик гусей – под весенними облаками летели дикие гуси, курлыкали журавли, и долго звучало это призывное курлыканье в теплом и тихом воздухе.

С наступлением темноты Василий Васильевич со звоном открывал стеклянную дверь на балкон и выносил свой «телескоп». Он заботливо и любовно устанавливал его на треножнике и направлял на звезды. Ребята тесным кольцом обступали Василия Васильевича, занятие кружка юных астрономов начиналось.

Позвав к себе Омелька Нагорного, директор был уверен, что мальчик серьезно заинтересуется астрономией – недаром нет ни одной науки, полной таких тайн и нерешенных загадок, как астрономия. И Василий Васильевич не ошибся. В кружок записались, кроме Нагорного, Сашко Чайка, Яша Дереза, Галина Кукоба, Дмитро Озерков, Люда Скворцова и Степа Музыченко. Нагорного выбрали старостой кружка, и он с первого же дня показал себя завзятым «астрономом».

Омелько нетерпеливо припал глазом к «телескопу». И какое странное чувство охватило мальчика, когда он увидел перед собой величественный желтый шар Луны!

Молчаливая пустынная планета одиноко плыла в холодном межзвездном просторе. Омелько застыл. Затаив дыханье, он смотрел на бесконечные далекие горы и ущелья, на круглые лунные кратеры. Новый мир раскрывался перед мальчиком. Хотелось смотреть еще и еще, не отрываясь, не переставая.

Товарищи напрасно дергали его со всех сторон.

- Дадим ему еще пять минут! - сказал Василий Васильевич.

Он понимал, что делалось сейчас в душе Нагорного. Он сам переживал эти минуты немого восторга, когда увеличенная во много раз планета как бы приближалась к глазам и делалась доступной для наблюдения.

Когда Нагорный наконец оторвался от «телескопа», он казался пьяным. Глаза блестели, будто в них еще оставалось лунное сиянье. Лицо было бледным, голос звучал глухо И неестественно.

- Я был на Луне, - тихо сказал он.

- И как же там? - серьезно спросил Василий Васильевич.

В ответ Нагорный порывисто схватил руку директора:

- Василий Васильевич, спасибо вам!

И, замолчав от волнения, больше не прибавил ни слова.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ, из которой читатель узнает, кто посещает ночью школьный чердак

В напряженной, глубокой тишине что-то зашелестело. В густой темноте внезапно метнулся свет карманного фонарика и вырвал из мрака часть грязной стены. Светлая дорожка легла на деревянный пол, протянулась дальше, осветила маленькое окошко, упала на кучу трухлявого сена. Черная фигура присела на корточки и, присвечивая фонариком, начала старательно рыться в углу.

- Нету, - недовольно проворчал голос Олега. - Нету! - снова пробормотал мальчик. Тут и искать негде, кругом голые стены.

Олег поворошил в углу груду сена. И откуда оно здесь? Уж не спит ли на нем незнакомец с зелеными глазами?

Нет, в сене тоже ничего нет. Свет фонарика снова метнулся по стенам.

«А нет ли здесь какого-нибудь тайника?» вдруг мелькнула мысль. Олег начал ощупывать холодную стенку. Да нет, глупости! Какие там тайники! И все же мальчик не перестает искать. Кое-где он постукивает. Если за стеной есть какая-нибудь каморочка, по стуку это можно узнать. А тогда... Тогда понятно, что эта каморочка будет не пустая. Но вот только как ее найти?

27
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело