Павшая крепость - Сальваторе Роберт Энтони - Страница 59

• Предыдущая
• 59/63
• Следующая

Искреннее спокойствие Абаллистера встревожило молодого жреца.

– Твоего дома в ином измерении больше нет, – попытался раззадорить колдуна Кэддерли.

Абаллистер нахмурился:

– Да, дорогой Кэддерли, из-за тебя одни хлопоты. Мне потребуется не один месяц, чтобы восстановить все погибшее великолепие. Ведь моя работа была великолепна, ты не согласен?

– Мы в затруднительном положении.

Слова прозвучали утверждением, но Кэддерли, страшащийся, что они могут быть правдой, предпочел думать, что это все же вопрос.

Лицо Абаллистера невероятно перекосилось, словно от абсурдности сказанного. Кэддерли украдкой вздохнул с облегчением – ведь если колдун обладает какой-то магией, чтобы вернуться домой, то Денир обязательно укажет путь и ему – юноша верил в это.

– Ты не путешественник, – заметил Абаллистер и почти разочарованно покачал головой. – Я бы никогда не предположил, что тебя так парализуют удобства твоей жалкой Библиотеки.

Теперь исказилось лицо Кэддерли. О чем говорит этот человек? Он никогда не предположил бы? Что скрывается за выбранными колдуном словами, за его возбуждением?

– Кто ты? – неожиданно для себя спросил Кэддерли, не думая, даже не намереваясь высказывать мимолетную мысль вслух.

Абаллистер разразился издевательским хохотом.

– Я тот, кто прожил гораздо больше лет, чем ты, кто знает о тебе больше, чем ты себе можешь представить, и кто побеждает людей и монстров гораздо лучше тебя. – Колдун хвастался, и тон его вновь отражал искреннюю безмятежность. – Ты оказал мне большую услугу своей упрямой решимостью и поразительной находчивостью, – продолжил Абаллистер. – Барджин и Рагнор, мои основные соперники, мертвы благодаря тебе, и Дориген, полагаю, тоже, раз ты вошел в мои покои в одиночестве.

– Дориген показала мне дорогу в твое жилище, – поправил злого мага Кэддерли, скорее чтобы осадить Абаллистера, чем чтобы подставить женщину. – Она очень даже жива.

В первый раз Абаллистер, кажется, встревожился или, по крайней мере, пришел в замешательство.

– Она не будет тебе признательна за то, что ты сообщил мне о ее предательстве, – сказал он.

Колдун хотел развить мысль, но замолчал, внезапно ощутив вторжение в свои мысли, чужое присутствие в собственной голове.

Кэддерли воспользовался подавляющим заклятием, тем же самым, с помощью которого «убеждал» декана Тобикуса позволить им отправиться к Замку Тринити. Он сосредоточился на зоне тьмы, в виде которой воспринимал личность Абаллистера, и швырнул в сознание колдуна пылающий шар энергии.

Абаллистер остановил огненный снаряд на лету и толкнул его обратно к молодому жрецу.

Как легко ты работаешь в ограниченных условиях нашего материального окружения, – телепатически поздравил юношу колдун. – Хотя ты только что доказал, что дурак, раз напал на меня таким образом!

Кэддерли проигнорировал мысленное послание, поднажав изо всех своих ментальных сил. Горящий шар внутренней энергии искривился, сплющился и совсем перестал двигаться – Абаллистер упорно давил в обратную сторону.

Ты силен, – заметил колдун.

Кэддерли чувствовал то же самое по отношению к противнику. Он знал, что полностью сосредоточен на шаре, и все же Абаллистер держал его на расстоянии. Молодой жрец понимал ход мыслей Абаллистера, ясное течение рассуждений, отчаянное любопытство, и Кэддерли казалось, что он глядится в некое ментальное зеркало. Они, два противника, так похожи и одновременно так отличаются друг от друга!

Кэддерли отвлекся на мысль о том, сколько людей Фаэруна могут обладать одинаковой ментальной силой, одинаковым потоком мыслей. Очень мало, решил он и принялся вычислять вероятность подобной встречи…

Пылающий шар, мысленное олицетворение абсолютной боли, прыгнул к нему, и Кэддерли отбросил посторонние рассуждения, восстанавливая концентрацию. Борьба продолжалась долго, но ни один из магов не добился преимущества, ни один не пожелал уступить другому хотя бы дюйм.

Бесполезно, – долетела до Кэддерли мысль Абаллистера.

Этоместо покинет только один, – ответил юноша.

Он поднажал, но так и не продвинулся вперед. И тут Кэддерли услышал мелодию Песни Денира, текущую рядом с ним, несущую мир – сперва в пространство вокруг, а потом и в него самого. Ноты истинной гармонии вознесли сосредоточенность Кэддерли на такой пик, до которого пораженный колдун уже не мог дотянуться. Разум Абаллистера, возможно, и был равен разуму Кэддерли, но колдуну недоставало гармонии духа, ему недоставало божественного присутствия. Абаллистер не знал ответов на величайшие вопросы человеческого существования, и в этом таились его слабость, его сомнения в себе.

Сияющий шар пополз к колдуну, медленно, но неотвратимо. Кэддерли чувствовал нарастающую панику Абаллистера, которая расшатывала концентрацию колдуна еще больше.

Разветы не знаешь, кто я? – телепатически спросил злой маг.

Отчаяние его мыслей заставило Кэддерли поверить, что слова эти – очередное бессмысленное бахвальство, страстный протест того, кто надеется победить его в ментальной битве. Юный жрец не отвлекся, а усилил натиск, пока Абаллистер не выложил свой козырь.

– Я твой отец! – выкрикнул колдун.

Слова эти ударили Кэддерли сильнее любой молнии. Пылающий шар исчез, безграничное ошеломление разорвало ментальный контакт. Молодому жрецу все стало ясно. Ужасное, неоспоримое ощущение; а после того как юноша видел мыслительные процессы колдуна, так похожие на его собственные, почти идентичные им, он просто не находил в себе силы сомневаться в этом утверждении.

«Я твой отец!» Слова эти гремели в сознании Кэддерли; проклятый крик, несущий острую боль одиночества, раскаяния в том, что было сделано, и сожаления о том, что не было.

– Разве ты не помнишь? – спросил колдун, и голос его показался ошарашенному юноше необычайно сладким.

Кэддерли вздрогнул и открыл глаза, чтобы увидеть мирно стоящего старого человека.

Абаллистер согнул руку, словно укачивая младенца.

– Я помню, как прижимал тебя к своей груди, – проворковал он. – Я пел тебе колыбельные. Как дорожил я тобой с тех пор, как твоя мать умерла, рожая тебя!

Кэддерли почувствовал, как подкашиваются его ноги.

– Ты это помнишь? – ласково спросил Абаллистер. – Ну конечно помнишь. Есть вещи, глубоко вросшие в наши мысли и сердца. Ты не мог забыть те мгновения, которые мы провели вместе, я и ты, отец и сын.

Слова Абаллистера родили тысячу образов в сознании Кэддерли, образов его первых дней, напоминая, как спокойно и безопасно было ему на руках отца. Каким замечательным ему тогда каралось все вокруг! Какая любовь и гармония наполняли его тогда!

– Я помню тот день, когда вынужден был отдать тебя, – мурлыкал Абаллистер. Голос его сорвался, по морщинистой щеке покатилась одинокая слеза. – Как ясно я его помню. Время не притупило той острой боли.

– Но почему? – хрипло выдавил Кэддерли.

Абаллистер покачал головой.

– Я боялся, – ответил он. – Боялся, что один не смогу дать тебе жизнь, которую ты заслуживаешь.

Сейчас Кэддерли испытывал к этому человеку лишь жалость, он простил Абаллистера даже прежде, чем колдун попросил прощения.

– Все были против меня, – продолжил Абаллистер, и голос его задрожал, приблизившись к самому краю, но для Кэддерли нарастающий гнев колдуна служил лишь подтверждением слов старика. – Жрецы и правители Кэррадуна. «Так будет лучше для мальчика», – говорили они, и теперь я понимаю почему.

Кэддерли пожал плечами, не уловив логики.

– Я становился главным в Кэррадуне, – пояснил Абаллистер. – Это было неизбежно. И ты, мой наследник, сердце мое и душа, последовал бы за мной. Мои политические соперники не вынесли бы подобного, они не могли позволить семье Бонадьюс достигнуть подобного превосходства. Зависть и ревность правили ими – ими всеми!

Все это имело смысл для ошеломленного юноши. Он обнаружил, что ненавидит Библиотеку Назиданий, ненавидит декана Тобикуса, старого лжеца, ненавидит даже наставника Эйвери Скелла, человека, столько лет бьющего его приемным отцом. И Пертилопу тоже! Обманщица! Ханжа!

• Предыдущая
• 59/63
• Следующая