Братство спецназа - Самаров Сергей Васильевич - Страница 18

• Предыдущая
• 18/63
• Следующая

– Марк Борисович, Гагарин беспокоит. Как наши дела? Новости есть?

Подполковник Иванов долго молчал, прежде чем ответить. Или в кабинете был кто-то посторонний – мешал разговору, или соблюдал режим секретности, что Доктор Смерть вообще-то приветствовал. Он и не собирался разговаривать открытым текстом, только думал назначить время встречи, если есть стоящие новости. Обычно эти встречи происходили в кабинете Доктора, потому что офицеры-пограничники из разведотдела уже оценили содержимое его бара по достоинству. Хорошие напитки любят все.

– Есть. Все движется по плану. Только это разговор, сам понимаешь, не телефонный.

– Понимаю. – Доктор любил, когда гости приезжали к нему. Здесь он мог проявить качества гостеприимного хозяина, каковым, по правде говоря, всегда и был. – Может, у меня встретимся?

– Хорошо. Я после службы только переоденусь – домой съезжу, и к тебе. Меня, кстати, угостили фаршированной щукой… – подполковник говорил таким голосом, что у Гагарина слюни готовы были в три ручья прямо на стол побежать. – Все съесть не успел. Я прихвачу.

– Годится. Жду.

И положил трубку.

Запас времени у Доктора остался. Как он и предполагал, подполковник Иванов пожелает встретиться по окончании рабочего дня. Так удобнее. Марк Борисович – гурман. Любит вкусно поесть и хорошо выпить. Самому Виктору Юрьевичу тоже не мешает расслабиться. Но до этого следует выполнить еще одну работу – еще одна встреча, но уже вне кабинета.

Гагарин вызвал секретаршу.

– Людочка, все бумаги подписали?

– Все.

– Я отлучусь ненадолго.

– Не пей сегодня много.

– Когда я много пью? Что за клевета…

– Завтра у тебя сеанс.

Доктор поморщился. Совсем вылетело из головы… Еженедельно он проводит оздоровительные бесплатные сеансы гипноза для воинов-интернациалистов, как они до сих пор официально называются. Придется во время вечерней встречи с Ивановым проявить достаточную сдержанность.

Выехав со стоянки, он минут двадцать поколесил по городу, наслаждаясь плавным ходом «Мерседеса», потом поставил его на стоянку возле Дома печати, где машин много и его авто, при всей своей солидности, не слишком бросается в глаза, и пешком прошел в детский парк. Расстояние небольшое – пятьсот метров.

Красно-синие цвета пепси-колы зазывали в яркий летний павильон. Лето еще только подступает, а павильоны уже развернули. За столиком в углу курили две девушки. Доктор взял большой стакан спрайта и сел в другом углу. И почти сразу же появился Беломор – внешне здесь совсем уж неуместный. Люди такого типа чаще бывают там, где пьют пиво. Махнув рукой, он окинул помещение взглядом, себе ничего брать не стал и подсел к Доктору.

– У меня времени нет. Слушай, короче…

– Валяй.

– Саид вернулся.

– Я знаю.

– И имеет что-то против тебя.

– Он не знает меня.

– Кто-то стукнул, – Беломор скрипнул стальными зубами, глядя на стакан со спрайтом.

– Ты?

Беломор скрипнул еще раз.

– Я бы сразу стукнул, если бы ты не платил. Короче, он базара не хочет. Он тебя просто заказал. Ты знаешь, что это такое?

– Догадываюсь.

– Тогда расплатись авансом. Если человека заказали Сохатому, то этот человек уже покойник.

Доктор достал из кармана сто баксов и положил на стол перед уголовником.

– Кто такой Сохатый?

– Бывший спецназовец.

– Как его зовут?

– Дым Дымыч.

Болезненно засосала в груди тоска, потянуло зеленым военным дымом. Словно выстрелы артиллерийских орудий раздались где-то вдалеке и отдались гулом в ушах. Но показывать это посторонним было не в привычках Доктора Смерть. Впрочем, и близким людям он никогда не показывал свое внутреннее состояние.

– Ты сам Сохатого знаешь?

– Мы с ним на зоне поцапались. Он меня чуть на пересылке не угрохал – три дня кровью харкал.

Доктор несильно стукнул кулаком по хлипкому пластмассовому столику.

– Разберемся! И с Дымом, и с Саидом, – и даже улыбнулся…

Внешне он остался – само спокойствие.

– Мое дело – предупредить.

– Спасибо я тебе уже сказал, – Доктор показал на стодолларовую банкноту.

Беломор быстро спрятал ее в карман.

– Все. Я пошел.

– Может, еще и увидимся…

– Когда?

– Послезавтра. Здесь же. В половине четвертого…

– Увидимся, если доживешь до этого…

Неожиданный визит Фени Инфляции помешал беседе боевых друзей. Хотя она и старалась быть незаметной, только слушала их разговоры, не встревая и не перебивая – что очень удивило хозяина квартиры, привыкшего видеть ее весьма развязной. Но разговор явно не клеился, словно им нечего было сказать друг другу. И потому они выпили всего одну бутылку водки из четырех, поболтали, вспомнили парней из роты, капитана Охлопкова, который, по слухам, вернулся после амнистии на службу в ГРУ и был восстановлен в звании, посетовали на то, что Лосеву такого предложения никто не делал, а сам он не стал суетиться и унижаться перед чиновниками из кадров. Вскоре Оленин засобирался домой. Он человек сугубо семейный и даже любовниц почти не имеет.

И только на пороге, посмотрев бывшему своему командиру отделения разведки в глаза, Сохатый понял, что приходил Оленин с какой-то целью. Может быть, цель эта сформировалась после звонка стукача. Но тогда бы он отозвал на кухню и сказал. Но – нет… О другом думал Коля. О другом говорили его глаза. В глазах этих было немало грусти, сожаления, непонимания и затаенной, глубоко спрятанной боли. Может быть, даже обиды на жизнь…

– У тебя что-то случились? – спросил Дым Дымыч на всякий случай. – Может, помощь нужна? Говори, не стесняйся. – Он все же чувствовал себя хоть и бывшим, но командиром, который обязан о своих подчиненных заботиться больше, нежели мать.

– Нет. Дела просто замучили. Сам-то ты как? Тебе ничего не надо?

– У меня все нормально, – Сохатый широко, как в прежние годы, улыбнулся. Улыбка удивительно шла его сухому, жесткому лицу. Человек преображался на глазах – становился доступным и добрым. – Ну ладно. Забегай еще. Редко, к сожалению, встречаемся. Созвонимся как-нибудь. Чтобы наедине посидеть, поговорить. Извини уж, что сегодня так вышло…

– А из слоновой кости все-таки лучше, поверь… – сказал на прощание Оленин, кивнув в сторону комнаты, где ходила, гремя посудой, Феня.

– Я знаю, – Дым Дымыч просто и спокойно кивнул. – Она единственная…

Он подождал, пока Оленин спустится до поворота лестницы, и только тогда закрыл за товарищем дверь.

Вернулся в комнату.

Феня уже сидела, положив свои красивые длинные ноги на стол, и без звука похохатывала.

– Над кем смеемся? Над собой смеемся?

– Над твоим следователем. По особо важным делам. Ну и видок у него был, когда меня увидел. Я чуть не описалась со смеху. Ты заметил?

– Заметил. Лужу под тобой. Я подумал, что он усиленно искал к тебе пути-дорожки…

– Искал. Только не так, как ты думаешь. Как женщина, я на него впечатления не произвела. У него вкус, похоже, другой. Если у ментов вообще бывает вкус. Им обычно какую надо: морду полотенцем закрыть, чтобы не видеть, и все…

– Может, арестовать тебя хотел? По обвинению в ограблении сбербанка. Так ты скажи, не стесняйся. Мы ему еще бутылку поставим и попросим дело закрыть.

Сохатый переложил ноги Фени на диван. Легкая юбка задралась на живот, полностью обнажив соблазнительные формы. Феня призывно протянула руки, но разговор продолжила.

– Может быть, и арестовать хотел. А что? Запросто. Может, и меня подозревает. Я, правда, сразу про это не подумала.

– В чем подозревает? – не понял Дым Дымыч, склоняясь над ней.

– Ой, да… Я тебе не хотела говорить… Сегодня моего благоверного грохнули. Рядом с офисом. В туалете. Как родился, как жил, так и умер!

Дым Дымыч не зря надеялся на свое самообладание. Он даже не вздрогнул. Только почувствовал легкое першение в горле, выпрямился и спросил чуть растерянно:

• Предыдущая
• 18/63
• Следующая