Испытание Огня - Жильцова Наталья Сергеевна - Страница 30
- Предыдущая
- 30/63
- Следующая
Конечно, понятно, что воздушница ревнует, но ведь тот факт, что пижон на меня запал — не моя вина! И зачем, объясните, пожалуйста, рассказывать его матери гадости?
А она… ну, то есть мать нашего короля, неужели настолько глупа? Неужели не понимает, что Селена просто злится? Неужели не видит…
Впрочем, о чем я. Селена же местная, и родовитая, наверное, а я так, девушка с Земли. Попаданка, которой не повезло родиться с сильным магическим даром и загреметь на Полар. Я изначально была девочкой для битья, и нет ничего удивительного в том, что на меня и сейчас всех собак вешают.
Но уж с чем, а с нападками Селены я мириться точно не буду. Если она продолжит свою подрывную деятельность, пойду и нажалуюсь Касту. Вот честное слово, нажалуюсь!
Именно с такими мыслями я забиралась под одеяло, взбивала подушку и вообще укладывалась. И, разумеется, в таком состоянии никаких особенных сновидений не ждала — вообще про Глуна забыла, напрочь!
Но кто ж мне позволит просто взять и выспаться?
…В этот раз мы оказались в ванной комнате. Огромной такой, просторной. Несколько светильников, развешенных по стенам, создавали иллюзию свечного пламени. Белый мрамор, которым были отделаны стены, пол и потолок, тускло блестел. Элементы расписанной золотом лепнины дарили ощущение роскоши.
А еще тут зеркала были. Много зеркал! Куда ни повернись — обязательно себя увидишь. При этом самое большое из них располагалось справа от ванны, занимая добрую половину стены.
Мое сознание вновь было разделено надвое. Я настоящая искренне удивлялась, а спящая моя часть точно знала, что находится в том же замке, где появлялась в прошлый раз. Более того, ей было доподлинно известно, что эта ванная примыкает к той самой спальне. Спальне, которую я… делю с Эмилем фон Глуном.
А сейчас я делила с ним ванну! Мы вместе лежали в огромной мраморной лохани, заполненной теплой водой, под слоем пены. Ну а если совсем точно — он полулежал, а я размещалась на нем. Спиной к мужчине. Ощущая его руку на своем животе и губы, покрывающие поцелуями шею.
Эмиль целовал медленно, со вкусом, в явном стремлении пробудить во мне совершенно определенные желания. С последним он, правда, промахнулся, ибо желания давно проснулись. И сейчас я молчаливо плавилась под его губами, едва сдерживаясь, чтобы не развернуться и перевести ситуацию в другое, менее сдержанное русло.
— Ты такая красивая, — хрипло шептал он. — Такая теплая…
Ответом стал тихий, но очень красноречивый стон.
— Хрупкая, нежная, манящая…
Губы Эмиля коснулись моего плеча, чтобы через мгновение вновь начать прокладывать дорожку из поцелуев — от плеча до ушка.
Когда куратор первого курса факультета Огня прихватил губами мочку уха, из моей груди вырвался новый стон, куда менее приличный, нежели предыдущие.
— Эмиль!..
Мужчина тихо рассмеялся.
Да, он дразнился и провоцировал! И та я, которая была во сне, по полной программе на эти провокации велась. Но это полбеды! Куда ужасней оказалось то, что я настоящая тоже была не против. И в момент, когда внезапно, без каких-либо усилий, обрела контроль над телом, не отстранилась и даже не вздрогнула.
И руку, которая скользнула по животу и устремилась ниже, не остановила!
— Хочу тебя… — выдохнул Эмиль в ушко.
По телу прокатилась волна жара, а из груди еще один стон вырвался. Только теперь я в полной мере осознала, где я и с кем. С человеком, который хочет убить моего друга! И пусть мое тело горит от желания, разумом я понимаю, что происходящее следует остановить.
Вот только как это сделать? Мы же в его, глуновской, фантазии! Он знает, по какому сценарию должна идти воображаемая ситуация, а тут… тут эта фантазия разворачивается и говорит твердое «нет». Или вообще пощечину отвешивает.
И что тогда будет?
В учебниках про такое не писали, и Зяба мне этого не говорил, но я отчего-то точно знала — Глун на собственное подсознание грешить не станет. Стоит мне выйти за рамки его фантазии, и мужчина поймет, что его мысли уже не тайна.
Как отреагирует куратор на подобное известие? И что ждет меня в этом случае в реале?
Разум подсказал — ничего хорошего. Знание маленьких грязных секретов еще никому добра не приносило. Следовательно, нельзя себя выдавать. И выход в действительности лишь один — проснуться. Но как?
А Эмиль, в отличие от меня, философскими вопросами не задавался. Он точно знал, чего хочет. Его рука — та, которая на самом сокровенном лежала, — пришла в движение. Пальцы, невероятно гибкие в результате регулярных тренировок всякими магическими жестами, начали медленный, чувственный и совершенно бесстыдный танец. А вторая рука скользнула на мою грудь, сжала, вызвав новую сладкую волну жара.
— Эмиль!..
Его рука даже не дрогнула.
— Эмиль, я…
— Ты, — перебил мужчина мягко. — Ты с ума меня сводишь.
И тут я поняла: осознанность — это ужасно! Лучше бы я, как раньше, была просто «наблюдателем»! Хотя бы потому, что в этом случае ответственность за реакции тела лежала бы не на мне, а на той, другой, которая как бы не я, а… а…
— Ах!
— Тшш, — повторил Эмиль. В его голосе слышалась улыбка.
А я молчать не могла! Как молчать, когда ласки стали не просто откровенными, а прямо-таки убийственными?
— Эмиль! — В этом моем стоне звучала мольба, но…
— Тихо, милая. Обещаю, тебе понравится.
Буквально в следующую секунду руки фон Глуна переместились на мои бедра и, с удивительной легкостью приподняв мое тело, перевернули.
Я оказалась распластанной на нем, а Эмиль прошептал:
— Иди ко мне.
И потянулся к моим губам.
Я невольно дернулась, стараясь не допустить поцелуя, и брюнет лукаво улыбнулся.
— Ты так забавно сопротивляешься, — тихо сообщили мне.
И вот понимала, что лучше промолчать, потому что «фантазии» не разговаривают, но…
— Я еще не начинала сопротивляться, лорд Глун.
Эмиль замер. В синих глазах мелькнуло изумление, но тут же исчезло.
— Ах так? — Это была угроза. Шутливая, но все-таки. — Значит, лорд?
Мм-м? А что я такого сказала?
— Что ж, в таком случае, Дарья Андреевна, будьте добры…
Меня вновь ухватили за бедра и подтянули, в явном намерении посадить… чуть-чуть иначе. Чуть ближе и…
От осознания того, к чему все движется, по телу прокатилась новая волна нестерпимого жара и слабости. Однако это не помешало упереться ладонями в мужскую грудь и выдохнуть:
— Эмиль, прекрати!
— Ты действительно хочешь, чтобы я прекратил? — насмешливо ответили мне.
И прежде чем я нашла в себе силы повторить требование, меня опять приподняли и… и, собственно, все.
Проникновение было медленным, но воспротивиться ему я не смогла. И позорно застонала, едва оно завершилось. Хуже того, я еще и выгнуться умудрилась, и сжать бедра. Последнее вызвало новый стон, но уже не мой. Куратор даже глаза на миг закатил.
А потом… он начал двигаться. Да-да, сам! И еще подколол:
— Ну же! Сопротивляйся, милая!
Как ни смешно, я себе то же самое говорила. Повторяла как мантру, как молитву! Но сил, чтобы прекратить все это, не находилось. Я плавилась в его руках, горела от его движений, и в какой-то момент перестала изображать каменное изваяние, поддаваясь ритму, который задавал Эмиль.
Впрочем, плавилась я не только от кайфа, но и от стыда. И многочисленные зеркала, в которых отражалась наша страсть, возводили этот стыд в особую, высшую степень.
И… они же меня спасли!
В какой-то миг мелькнула мысль — а что, если нас кто-то видит? Что, если Зяба следит? А следом другая — я сплю! Сейчас я лежу в постели, на чердаке, а там Зяба и Кузя. И… черт, я слишком хорошо помню, что было в прошлый раз! Я не готова пережить этот позор снова!
Эмоция была слишком сильной — гораздо сильнее того, что я испытывала с Глуном. Думаю, именно поэтому случилось то, чему позже я очень сильно радовалась — меня вышвырнуло из сна. Вот просто р-раз, и все.
- Предыдущая
- 30/63
- Следующая
