На войне как на войне - Самаров Сергей Васильевич - Страница 55

• Предыдущая
• 55/104
• Следующая

Мы приехали довольно быстро. Старый дом на улице Степана Разина. Окна кухни выходят на спуск к Волге. Вечером приятно смотреть в эти окна. Из темноты видны только огни на теплоходах. Световые дорожки от них ложатся на воду. Как правило, каждое судно плывет с музыкой. И звуки разносятся по воде далеко-далеко. И ощущаешь спокойствие и величавость реки. Вечное спокойствие.

У двери Таня на пару секунд задержалась. Приподнялась на цыпочки, посматривая на верхний косяк.

— "Контролька"? — поинтересовался я.

— Конечно... — для нее это обычное явление. Вот почему приятно работать с женщинами. Они не любят знаменитое русское слово «авось». И если уж делают дело, то с обязательной тщательностью, не забывая ни об одной мимолетной детальке. Вот и сейчас, отправляясь меня встречать, Таня не забыла поставить «контрольку» на дверь. «Контролька» — это нечто совершенно простое. Нитка или даже волос, приклеенные слюной между дверью и косяком, или прижатая к тому же косяку маленькая щепка, осколок штукатурки. Любой незаметный предмет, на который не обратишь внимания, если не знаешь о его установке. Коли приходишь и «контролька» не на месте, значит, квартиру кто-то посещал. Просто и действенно.

Она открыла дверь. Мы вошли. Но, несмотря на нетронутую «контрольку», Таня сначала прислушалась, а руку держала сбоку, готовая выхватить с пояса, из-под свободного покроя блузки, пистолет. Хорошо иметь тонкую талию. Пистолет легко спрятать.

— Квартира «чистая»?

— Вчера вечером каждый уголок со сканером облазила. — Она закрыла металлические жалюзи на окнах. Тоже гарантия от прослушивания. Металлические жалюзи почти глушат колебания негромкого человеческого говора и не позволяют «снимать» с окон разговор направленным лучом лазерного звукоснимателя.

— Вот и отлично.

— Есть три варианта дальнейшего нашего поведения. Сразу начинаю докладывать — раз. Сначала обедаем — два. Ты устал с дороги и хочешь вместе со мной отдохнуть — три.

Я так понял, что ей больше по душе третий вариант. Но у меня, к сожалению, настроение вполне рабочее. И время в самом деле сильно поджимает. Труповоз не будет зря торопить. Он понимает, что торопливость и качество — вещи взаимоисключающие. А для меня торопливость может оказаться еще и губительной.

— Совмещаем первый и второй варианты, — решил я. — А потом отдыхаем. Потом. Вечером. Когда будут сделаны первые дела и появится первый результат.

— Годится... — расстроенно вздохнула она.

Мы прошли на кухню. В прошлый свой приезд я мило пошутил — сказал, что у нее удивительная способность портить самые вкусные продукты. Обещала исправиться. Придется проверять выполнение, раз уж взял Таню в свою команду.

Она и здесь опустила жалюзи.

— Кстати, — сообщила, — в доме напротив окон спальни я трижды замечала в окне отблеск окуляров бинокля. Ночью с зеленым ободком[10] . Мне это не очень нравится, но я проверила. В квартире живет семья. Папа — отставной военный. Подполковник-пограничник. Сейчас работает в охранной фирме. Мама — медсестра. Сынок четырнадцати лет. Я подозреваю, что это сынок интересуется чужой интимной жизнью. Использует для этого папин бинокль. Возраст самый подходящий для полового созревания.

— Этого мало. Ты сынка сама видела?

— Видела. Хилый прыщавый блондинчик. Семью проверяла через компьютер в менторской картотеке.

— Охранные фирмы любят совать нос в чужие дела. Тебе следует поинтересоваться соседями поплотнее. И обязательно изъять бинокль.

— Сделаю сегодня же.

— Сразу после доклада и сопутствующего обеда, — сказал я серьезно.

Она начала доставать из холодильника и ставить на стол тарелки с чем-то, выглядящим весьма вкусно. Другие тарелки поставила в микроволновую печь.

— Докладывай...

И все же пресловутая пепельница с окурками никак не выходила из головы генерала Легкоступова. Он не выдержал, посмотрел на часы — утро уже, в деревнях петухи отпели — и позвонил жене на дачу.

— Ты уже приехал? — удивилась она.

— Да. Обстоятельства заставили.

— Снова поедешь? Или останешься?

— Не знаю еще.

— К нам наведаешься?

— Нет. Мне надо быть поближе к работе. Ты сама-то когда в город приезжала?

— Как тебя проводила, больше не была. Вика только вчера ездила. У нее там дела какие-то.

— И после этих дел в доме остается полная пепельница окурков?

Вика — младшая дочь, только на будущий год школу закончит. Ей самой курить еще рано. Она и не курит, насколько Геннадий Рудольфович знает.

— Это не она, — вступилась мать за дочь. — Это ее новый друг. Он ее и назад привез.

— Что за друг?

— Не знаю. Молодой парень. Мне кажется, для нее староват — лет двадцати пяти, но ей нравится. Он и сегодня обещал приехать. Вика хочет сама пи рожков для него напечь. Пусть старается...

— Пусть. Но пусть не забывает, кто ее папа. И малознакомых людей, тем более в отсутствие родителей, домой приводить не надо. Так и скажи ей. Только аккуратно. Чтобы не обиделась. Ты сегодня не приедешь?

— К вечеру. У меня на огороде дел полно. А вечером тебе свежих помидорчиков с огурчиками привезу. Хороший в этом году урожай. Ты бы сам наведался сюда, посмотрел...

— Некогда. Приезжай. Если у меня что-то изменится, я тебе позвоню.

— А что может измениться? Опять уедешь?

— Все может быть.

— Один или с Морозом?

Майор Мороз был частым гостем в их доме, и жена хорошо его знала. Кормить его любила.

— Один. Мороз не вернулся...

Он оставил фразу недоговоренной. Пусть жена не расстраивается. Ни к чему ей знать, что майор Мороз погиб. Будет о муже беспокоиться. Конечно, она знает, что служба у него непростая, но лишнее беспокойство ни к чему.

Геннадий Рудольфович положил трубку и прилег на диван. Отдохнуть. Ночной полет в дребезжащем всеми соединениями и заклепками транспортном самолете не самое приятное времяпрепровождение. И незаметно задремал. А проснулся от беспокойства. Что-то было в квартире не так, и он это явственно ощущал. Нет, никто чужой проникнуть сюда не мог — дверь генерал закрыл изнутри на задвижку, чтобы не возиться с замком. Но ощущение дискомфорта тоже должно иметь причины.

• Предыдущая
• 55/104
• Следующая