Трудные страницы Библии. Ветхий Завет - Гальбиати Энрико - Страница 69

в) Внешние формы культа должны соответствовать вкусам и чувствам народа и эпохи, чтобы не стать чем-то совершенно абстрактным, бесплотным, холодным и потому неспособным помешать народу обратиться к формам пусть суеверным, но более ярким. Естественно, то, что свойственно мировоззрению древнего народа, может показаться странным или смешным нам. Но настаивать на таком отрицательном мнении значит обнаруживать непонимание.

г) Еврейская религия возникла в среде, пропитанной вавилонскими, египетскими, хананейскими культурными традициями. Ничего удивительного, что истинная религия сохранила, в очищенном виде, прежние внешние формы, полагая их соответствующими либо религиозной идее, либо мировоззрению народа. Таким образом, упразднение каких бы то ни было изображений божества соседствует с сохранившимся у праотцев обычаем хананеев устраивать места культа на высотах, а в религии Моисея — с египетским обычаем устройства ковчега и святилища, доступного только служителям культа.

Наиболее важный обряд Ветхого Завета, обрезание, существовал до Авраама, и этнографические исследования указывают на то, что его корни уходят в тотемический цикл. Значит, он возник в отдаленнейшие времена для того, чтобы отметить приобщение юноши к общественной жизни его клана, к которому он начинал вполне принадлежать с момента обрезания. Нам такой обряд может показаться жестоким и неприличным, хотя и полезным с гигиенической точки зрения, но он оказался очень уместным в истинной религии Ветхого Завета. Он помогал отличить всякого человека, принадлежавшего к народу Божьему, от окружающих народов, не имевших обычая обрезания (хананеев, филистимлян, арамейцев и др.); пролитие крови выражало идею жертвоприношения, без которого нельзя вступить в отношения с Богом; анатомическая часть, которая отрезается, являлась символом взятого на себя обещания, распространяющегося и на будущее потомство (Быт 17, 9-14).

д) Народ, какую бы религию он ни исповедовал, склонен, как бы по закону тяготения, воспринимать только внешнюю сторону культа, который, лишаясь таким образом духовного значения, практически становится гражданским обычаем или магическим действием. Преобладание внешней стороны в религии представляет классическую форму ее вырождения и легко объяснимо, если представить себе, как трудна для человека всякая форма внутренней жизни по сравнению с удобным и не требующим излишнего усердия простым внешним действием.

Достаточно вспомнить, как относились современники Иеремии к Храму. Их святая вера в неразрушимость святилища граничит с фетишизмом и магией: они смотрели на святилище, как на непогрешимый талисман, способный отвести от народа всякое бедствие, совершенно независимо от его нравственного состояния (Иер 7).

Но преклонение пред внешностью не есть тень истинной религии Ветхого Завета, а только постоянное искушение и частый грех еврейского народа.

Бог устами пророков не раз свидетельствует против этого искушения и этого греха. Уже Самуил, после темного периода Судей, ясно говорит о том, что между внешним проявлением культа (жертвоприношением) и состоянием внутреннего согласия с волей Божьей у приносящих жертву должны существовать полная гармония и взаимосвязь:

«Неужели всесожжения и жертвы столько же приятны Господу, как послушание гласу Господа? Послушание лучше жертвы и повиновение лучше тука овнов.

Ибо непокорность есть такой же грех, что волшебство и противление то же, что идолопоклонство» (1 Цар 15, 22–23).

А Исайя, в эпоху благоденствия и нравственного упадка, в сильных выражениях высказывает нравственные требования религии Ягве:

«К чему Мне множество жертв ваших? — говорит Ягве. Я пресыщен всесожжениями овнов и туком откормленного скота… Новомесячия ваши и праздники ваши ненавидит душа Моя: они бремя для Меня;

Мне тяжело нести. И когда вы простираете руки ваши, Я закрываю от вас очи Мои; и когда вы умножаете моления ваши, Я не слышу: ваши руки полны крови. Омойтесь, очиститесь; удалите злые деяния ваши от очей Моих… Ищите правды; спасайте угнетенного, защищайте сироту, вступайтесь за вдову» (Ис 1, 11–17).

Это и есть подлинный дух Ветхого Завета.

97. Перед еврейским народом стояла историческая задача подготовить благоприятную почву для пришествия Мессии и для быстрого распространения мессианского царства. Поэтому Провидение должно было проявить особую заботу об этом народе, чтобы поставить его в религиозном отношении выше других народов не только в доктринальном, но и в нравственном плане. Это возвышение, как и всякое воспитание, было постепенным; Бог начал с того, что втолковал еще невежественному народу самые основные обязанности, чтобы затем постепенно привести его к более утонченной нравственной восприимчивости. Без этого педагогического приема нравственное развитие Израиля было бы, может быть, обречено на неудачу, так как опыт показывает, что слишком строгий закон приводит часто к противоположным результатам.

Евангельская мораль связана со всем новым порядком вещей, который был установлен Христом, и является неотъемлемой частью сверхъестественного замысла. Она несомненно осталась бы непонятой, если бы была предложена в Ветхом Завете. Но после двухтысячелетней подготовки нашлись высокие души, которые сумели сами понять ее и помогли понять ее другим. Однако потребовались еще века и века, пока осуществилось проникновение христианского духа в массы; дело это, впрочем, далеко не закончено.

Поэтому было бы несправедливо ожидать от людей Ветхого Завета нравственного уровня, подобного евангельскому, как нелогично было бы удивляться той снисходительности, с которой Бог определял Свои требования, когда впервые провозгласил Свой закон. Эта снисходительность не распространялась только на «первичные основы» естественного закона, т. е. нравственные нормы, вытекающие непосредственно и с необходимостью из законов природы: в этой области Бог не сделал и не мог сделать никаких уступок. Мы же, со своей стороны, не должны отождествлять без всяких оговорок честность с совершенством и осуждать, как недопустимое, то, что только менее совершенно. Не различаем ли мы и в евангельской морали предписания и советы? Как Бог в Новом Завете не требует от всех непременного следования советам, так и в Ветхом Завете, по упомянутым уже соображениям, Он ограничил в некоторых случаях Свои требования, откладывая до пришествия Христа введение положительного окончательного и полного закона.

Далее, при анализе некоторых мест Писания, краткий обзор которых мы предлагаем ниже, нам станут ясны, с одной стороны, имманентная честность ветхозаветного Закона, и, с другой стороны, проявления исключительной терпимости, а не принуждения в практическом руководстве несовершенной нравственной жизнью несовершенного народа [275].

98. В Ветхом Завете еще не просияло полным светом основание героической любви к ближнему — осознание его сверхчеловеческого достоинства как сына Божия, живого члена Христа, живого святилища Св. Троицы. И даже, как сказано в предыдущей главе, в течение долгого времени сама судьба человека в вечности остается скрытой и неведомой.

Тем не менее, в библейском мире за человеком уже признается достоинство, совершенно неизвестное обычному языческому мировоззрению других народов. Это проявляется в требованиях гуманного отношения к рабам [276]:

«Если купишь раба Еврея, пусть он работает (тебе) шесть лет; а в седьмой пусть выйдет на волю даром. Если он пришел один, пусть один и выйдет. А если он женатый, пусть выйдет с ним и жена его» (Исх 21, 2–3).

«Не выдавай раба господину его, когда он прибежит к тебе от господина cвоего. Пусть он живет у тебя, среди вас, на месте, которое он изберет в каком-нибудь из жилищ твоих, где ему понравится; не притесняй его» (Втор 23, 15–17).