Афган, снова Афган… - Андогский Александр Иванович - Страница 62

Рано утром Сафар, с вечера еще раз предупредив свое руководство, а также местное военное командование о прекращении боевых действий, вышел пешком в сторону кишлака, где проживали родители и родственники главаря бандгруппы. Когда до кишлака осталось около двух километров, над Сафаром с ревом пронеслось три боевых вертолета. Через несколько минут со стороны кишлака послышались взрывы. Взбежав на пригорок, Сафар увидел, что вертолеты НУРСами атакуют кишлак. Отстрелявшись, боевые машины сделали разворот и ушли в сторону Джелалабада. От кишлака ничего не осталось.

Вне себя от злости Сафар возвратился к себе и тут же пошел к своему начальству. Он пытался доказать, что уничтожение кишлака — провокация, что такие операции приведут к эскалации гражданской войны, обозлят население, толкнут к вооруженной оппозиции тех, кто еще колеблется, но потенциально может присоединиться к революционным процессам.

— Так мы потеряем поддержку народа! — надрывался эмоциональный Сафар. — Мы не должны никого обманывать! Нам должны верить! Это же провокация!

Недавно поставленный на должность начальника местного управления контрразведки подполковник из Кабула высокомерно, не глядя на Сафара, выслушал его гневные тирады, а затем разом охладил его пыл, поинтересовавшись, почему это Сафар так переживает за бандитов. Уж не вступил ли он с ними в сговор?

На аргументы Сафара о переговорах подполковник ответил, что с врагами народа нельзя вести переговоры — их надо уничтожать. Таковы директивы из Кабула, таково было данное ему в ходе личной беседы с Амином указание.

А через два дня из Кабула пришло указание командировать Сафара в столицу для «участия в совещании».

Вечером Сафар пришел к Володьке. Оба напились до чертиков. Сафар жаловался. Ругался. Плакал. Показал Володьке предписание и уже выписанное командировочное удостоверение.

— Я всю жизнь положил за дело революции, я им так верил, а они…

Сафар отлично понимал, что означает его вызов в Кабул. Уже трое из его управления уехали на «учебу» и на «совещания». И ни слуху ни духу… И вот теперь пришла его очередь.

— Нет, я не дурак! Никуда я не поеду! — говорил Сафар, сжимая кулаки.

— А что же ты будешь делать, старик? — спросил Володька, разливая водку по стаканам.

— Уйду на нелегалку… Сегодня я уже переправил родителей и младших братьев в зону свободных племен к границе. Если что — уйдут в Пакистан, там у нас много родственников.

— А сам что делать будешь? Против нас воевать?

— Да ты что! Володя, ты мне — как брат! Я ведь к тебе пришел со своим горем! Как я могу поднять руку на тебя и твоих товарищей! Давай выпьем! За тебя, Володя! И за Советский Союз! Все равно, рано или поздно, вы поймете, что Амин — враг! Ему выгодно, чтобы в стране шла гражданская война!

Сафар по усвоенной им во время учебы в Саратове русской традиции чокнулся и лихо опрокинул стакан, сморщился, передернулся, отломил кусок лепешки.

— Я еще появлюсь, Володя! Мы еще вместе поработаем…

А утром Сафар, прихватив свой автомат и пистолет, исчез.

Официальные поиски результатов не дали. Сотрудникам объявили, что Сафара похитили душманы…

— Вот такие, старик, дела, — закончил Володька свой рассказ.

— У нас здесь, в Кабуле, не лучше, — ответствовал я, — творится черт-те что!

— Но ведь это прямой террор! По идее, так долго продолжаться не должно.

— Так это же по идее, а на самом деле…

Все в этом мире рано или поздно заканчивается. Пришло к концу и временное пребывание у нас на вилле опальных министров. Обстановка накалялась. Вокруг виллы уже вовсю шастала афганская наружка. Пару раз они даже пытались, подтягиваясь на руках, заглянуть через забор в наш двор. Либо произошла утечка информации о месте пребывания министров, либо афганцы нас просто вычислили. Мы всерьез опасались налета на виллу. Усилили охрану, особенно в ночное время.

В Москве наконец приняли решение о нелегальном вывозе министров в Союз.

На нашем объекте в подмосковной Балашихе подготовили три контейнера для министров — длинные деревянные ящики, похожие на те, в которых хранится стрелковое оружие. На дно ящиков постелили матрацы. В крышках и по бокам просверлили отверстия, чтобы узники не задохнулись.

Ящики были доставлены в Афганистан транспортным самолетом, который приземлился на авиабазе Баграм, в семидесяти километрах от Кабула. На этом же самолете прилетела к нам подмога — еще человек пятнадцать наших сотрудников. Информация о том, что самолет приземлился и ждет нас, поступила рано утром.

Все было готово. Во двор виллы загнали крытый тентом грузовик с местными номерами, который только что прибыл из Ваграма и привез выгруженные с самолета контейнеры. Ворота подперли автобусом.

Контейнеры быстро перетащили в дом. Опальные министры залезли в них, прихватив с собой по автомату и фляге с водой. Лица у них были напряженные и бледные от волнения.

— Не волнуйтесь, все будет хорошо — бодро напутствовал министров Долматов. Те покивали, но особого оптимизма на их лицах заметно не было.

Крышки ящиков наглухо заколотили гвоздями.

— Ну, что? Вроде бы все… — Долматов осмотрелся по сторонам. — Все свою задачу знают? Вопросы есть?

— Нет вопросов! — ответствовали мы.

— Тогда — начали! По машинам!

Мы подхватили ставшие тяжеленными ящики, вынесли их из дома и загрузили в кузов грузовика. Сверху накидали картонные коробки, перевязанные бечевками.

Места в грузовике и автобусе были размечены для всех заранее, поэтому никакой сутолоки при погрузке не было. В кузов грузовика под тент сели наши ребята во главе с Долматовым. У каждого был автомат, пистолет, гранаты и двойной боекомплект. Тент наглухо задраили. В автобус загрузились несколько наших в гражданской форме одежды. Оружие положили на пол и прикрыли куртками и брезентом. Легенда всей операции была такова: группа советских специалистов выезжает в отпуск в Союз. В грузовике лежит их багаж, личные вещи. В автобусе сидят сами специалисты.

Мы быстро расселись по местам, дежурный распахнул ворота, и мы выехали на улицу…

Сначала ехали по переулкам, затем вырулили на проспект Дар-уль-Аман.

Из автобуса по рации сообщили, что нас сопровождают две машины афганской службы наружного наблюдения. Мы это предвидели. Конечно, наружна должна быть обязательно: они ведь последнее время везде за нами таскались. Весь вопрос в том, что у них на уме. Ведь эти две бригады постоянно сообщают на базу о нашем передвижении. Так что при необходимости они смогут перехватить нас, если, конечно, захотят, где угодно. Весь вопрос в том, захотят ли.

На всякий случай мы подстраховались, и где-то рядом с нами идут еще две наши машины: «жигуль» и УАЗ. Там семь наших бойцов. Да и мы все вооружены. В автобусе шесть человек, и нас в грузовике шестеро. В случае чего, конечно, отпор мы им дадим и народу кучу покрошим. Да только этого нам не надо. Нам нужно добраться без всяких приключений до Баграма и загрузить три ящика в самолет. Только и всего! У нас — приказ! И мы его выполним любой ценой.

Конечно, если будет заварушка, то в любом случае грузовик с ящиками должен прорваться и дойти до авиабазы.

Ага… Проезжаем центр, вон здание министерства образования, остановились на светофоре… Поехали… Катим по проспекту… где-то здесь американское посольство… Так… вон оно… А справа, за деревьями, должен быть Узел связи… Проехали… Поворот на новый микрорайон…

Заработала рация:

— Первый, я — Второй! Одна коробка обогнала вас и пошла на скорости вперед!

— Вас понял!

— Они, наверное, думают, что мы едем в Кабульский аэропорт, — сказал Долматов.

— Знать бы, что они думают! — отозвался кто-то из наших.

В кузове грузовика под задраенным тентом было невыносимо жарко. Мы обливались потом, сидя на ящиках, но приоткрывать тент было нельзя: по легенде, в грузовике — только багаж.