Девон: Сладострастные сновидения - Байерс Кордия - Страница 21
- Предыдущая
- 21/62
- Следующая
Да, она похудела. Кожа, правда, по-прежнему безупречна. Но нет и следа той одухотворенности, которая так восхищала его. Господи, да он и виделся-то с нею всего два раза в жизни! Он покосился на молодого парня, стоявшего рядом с ним. Почему он позволил этому Уинклеру вовлечь себя в это дело? Кто она ему? Правда, она знала его тайну и могла поставить под сомнение успех его миссии в Англии.
Он снова остановил задумчивый взгляд на скамье подсудимых. Интересно, а почему она не выдала его — ведь это могло облегчить ее участь? От Уинклера он узнал, что она провела три недели в камере для обыкновенных уголовниц. Из того, что он знал о Ньюгейте, этого срока было достаточно, чтобы сойти с ума. Корпус считался одним из самых жутких.
Еду давали дважды в день, уголовницы дрались за нее как собаки.
Хантер почувствовал, как его сердце сжимается от боли. Вспомнил их словесную баталию на балу у леди Хит. Она соблюдала условия их соглашения, хотя, решись она выступить с доносом на него — и ей, по крайней мере, была бы обеспечена одиночная камера и несколько лишних порций пищи. Самоотверженная девушка — уже одно это оправдывает попытку спасти ей жизнь. И Хантер сделает все для этого.
Конечно, было затронуто и чувство любопытства. Неужели она действительно решилась стать воровкой, чтобы, заполучив некоторую толику денег, подхватить на крючок какого-нибудь богача и выйти за него замуж? Это было все, что он смог выудить насчет Дэвон от ее кривоногого друга. Как только Хантер касался прошлого Дэвон, этот коротышка отделывался какими-то пустыми фразами. Мол, он не собирается говорить о делах своей хозяйки в ее отсутствие. Наверное, он сам был соучастником ее ночных походов, а потому и предпочитал держать язык за зубами. Хантер, впрочем, особенно и не настаивал. Он не особенно хотел и сам признаваться — в том числе и самому себе — какие именно мотивы были определяющими в его собственном решении прийти ей на помощь.
— Ну, видел? Ты собираешься что-нибудь сделать? Или так и будешь смотреть, как они ее пошлют в Тайберн? Надо же их как-то остановить!
Хантер снова покосился на суетливого парня рядом с ним. Его волнение понятно, но он не может сейчас прервать заседание. Это бессмысленно. Надо подождать до приговора.
Может быть, речь о казни и не пойдет. Тогда уж легче будет ее вытащить. Он же уже говорил об этом Уинклеру.
Уинклер опустил свои лохматые брови.
— Ну что же ты! Сам обещал помочь, а теперь смотришь, как они ее пошлют на виселицу, и ничего не делаешь!
Хантер потерял терпение. Он схватил коротышку (он был на голову ниже его) за шиворот и выволок его из зала. Притиснул к стене. Впился в него своими голубыми глазами — они буквально метали искры.
— Я тебе уже сказал, что я намерен делать. Заметь: это ты пришел ко мне за помощью, не я к тебе. Я вообще совсем не уверен, смогу ли спасти ее, а тем более вернуть ей волю — даже со всеми дядиными связями. И не уверен, кстати, что хочу в это ввязываться. Я ее видел всего два раза в жизни, и то не при самых приятных обстоятельствах. Но в одном я уверен: я больше не собираюсь слышать твое нытье! Можешь придумать что-нибудь получше, давай, действуй сам!
Весь пыл оставил Уинклера, он как-то весь увял.
— Она мне как сестра. Мы выросли вместе, я и Хиггинс — это все, что у нее осталось теперь — после того, как старая леди на прошлой неделе отошла, — Уинклер вырвал воротник из рук Хантера и с трудом проглотил комок в горле. — Дэвон даже и не знает про бабушку. Старую леди уже давно похоронили, а они даже не пустили к ней меня или Хиггинса, чтобы сказать ей об этом. Это ее убьет, когда она узнает про бабулю.
Хантер похлопал Уинклера по плечу.
— Мне понятны твои чувства, пойми и мои.
Уинклер кивнул головой.
— Прости, спасибо, что согласился хоть попытаться помочь Дэвон. Все остальные ее знакомые из этих, из благородных, даже не захотели принять меня и выслушать. Как будто ее и не знали.
— Ну, это тоже можно понять, — откровенно выразил свое мнение Хантер, — она же их всех дурачила.
Уинклер пожал плечами.
— У нее были на то свои причины. Но она не хотела никому никакого зла.
— Может быть. Но врагов у нее теперь достаточно. Если мы ее вытащим оттуда, ей все равно придется уехать из Лондона.
— Она и так собиралась. Но теперь нет ни старой леди, ни дома — куда же ей деваться?
— Это не мое дело. Да, может быть, и не ее тоже — если судьи не смягчатся, — сказал Хантер, глядя на высокие двери, которые вели в зал суда. Доказательств против нее более чем достаточно — перспективы отнюдь не ободряющие..
Шум в зале сразу прекратился, когда трое судей вновь вошли в зал и заняли места за своим столом. Удар молотка — заседание возобновилось. Судья передал какой-то листок клерку. Тот приказал Дэвон встать и выслушать приговор.
Дэвон поднялась на ноги. Спина — прямая, голова — высоко поднята. Она снова ушла в свою куколку — как она это делала ребенком, когда хотела защититься от обид и несправедливостей. Невидящим взором она глядела на публику, заполнявшую зал. Она не видела ни Хантера, ни Уинклера, которые тревожно и напряженно ждали зачтения приговора.
Клерк сделал глубокий вдох и победоносно оглядел зал. Он был преисполнен чувства собственной значимости.
— Согласно полномочиям, которыми мы располагаем в соответствии с нашим статусом, мы нашли, что подсудимая, Дэвон Макинси, виновна в покушении на убийство и воровстве. Она приговаривается к смертной казни через повешение. Двенадцатого числа этого месяца приговор будет приведен в исполнение. Она будет отправлена в Тайберн и повешена за шею, пока не умрет.
Дэвон почувствовала, как все под ней зашаталось. Она думала, что она уже достаточно подготовила себя к самому худшему, но когда она услышала эти слова, зал начал медленно вращаться перед ней, лица закружились в каком-то бешеном хороводе, слились в одну серую пелену. Глаза у нее закатились, и она упала на пол в глубоком обмороке.
— Ну, ну! Назад! — послышались крики стражников, когда Хантер и Уинклер, работая локтями, пробились к скамье подсудимых. — Заключенной не разрешено разговаривать ни с кем.
— Неужели не видите, ей нужен врач! — рявкнул Хантер, бессильно наблюдая, как стражники поволокли бесчувственное тело прочь.
— Сейчас придет в себя. Мало кто остается на ногах, когда услышит насчет петельки. Сразу в коленках слабеют, — поделился стражник своим богатым опытом. Он загородил дорогу Хантеру. Вот и все.
Уинклер открыл было рот, Хантер остановил его: спорить бесполезно. Не стоит устраивать скандала. У него менее двадцати четырех часов, чтобы найти способ спасения для Дэвон; не стоит рисковать — арестуют их, и они вообще ничего не смогут сделать.
Уинклер набычился, но возражать не стал. Только когда они оказались в экипаже Хантера, он вымолвил:
— Завтра ее повесят.
— Если мы хотим, чтобы этого не случилось, мне придется попотеть, — задумчиво произнес Хантер, откинувшись на бархатную спинку сиденья и устало проводя рукой по темным волосам. У него не было готового плана спасения Дэвон. Если бы ей дали срок — пусть самый большой, ее можно было выручить — купить документ об освобождении, но в данной ситуации даже дядя с его связями, пожалуй, не поможет. Он взглянул на парня, сидящего напротив. — Это будет чудом, если мы ее отсюда вытащим, Уинклер. У Дэвон очень влиятельные враги.
Слабый свет от единственного в камере окошка падал на Дэвон. Она почувствовала чью-то руку на своем плече. Это была Монахиня. Их перемирие продолжалось, каждая из сторон старалась избегать столкновения. Чего ей теперь от нее надо? Уж не пришло ли время платить по счету?
— Мы слышали, ты от нас скоро уходишь.
Дэвон слабо кивнула. Ее куколка теперь порвана и раздавлена. Оказалось, что к смерти она все-таки внутренне не готова. Отчаянно хотелось жить.
Глаза Дэвон наполнились слезами. Вот она уже ничего не видит вокруг. Вдруг она почувствовала, что Монахиня сочувственно гладит ее по плечу. Дэвон обратила к ней свой удивленный, какой-то стеклянный взгляд и выразила свои чувства как-то легко и просто.
- Предыдущая
- 21/62
- Следующая
