Девон: Сладострастные сновидения - Байерс Кордия - Страница 34

• Предыдущая
• 34/62
• Следующая

— Да я не собираюсь ничего скрывать, но я должна сама сказать об этом лорду Баркли. Пожалуйста, позвольте мне это сделать самой, — соврала Дэвон. Любыми средствами надо убедить ее, чтобы она молчала.

Элсбет нерешительно ответила:

— Если меня спросят, я врать не буду, но сама ничего не скажу — если только не буду считать, что должна буду сделать это ради вашего же блага.

Дэвон облегченно вздохнула. Слава богу! Надо надеяться, что к тому времени, когда Элсбет решит обо всем рассказать, Дэвон будет уже далеко отсюда.

— Благодарю Вас, миледи. Вы так добры ко мне.

— Помните, миссис Макинси, Вы должны думать прежде всего о благе ребенка. Без мужа вам будет тяжело. Женщина с внебрачным ребенком — вас будут все сторониться. Если вы передумаете, насчет того, чтобы известить отца ребенка, скажите мне, я помогу.

— Я все понимаю, но, боюсь, теперь уже ничего не исправишь. И слишком поздно решать все по-новому. Я сделала ошибку и должна за нее расплачиваться. И сделаю все, чтобы ребенку не пришлось страдать из-за моей ошибки.

Элсбет улыбнулась и похлопала Дэвон по плечу.

— Вы смелая женщина, Дэвон Макинси. В чем-то я Вам завидую. В подобной ситуации я не была бы такой храброй.

Дэвон поглядела Элсбет вслед; та направлялась к двухэтажному особняку из красного кирпича — скоро она станет там хозяйкой Интересно, была бы Элсбет так же добра, если бы она знала, что этот ребенок — от Хантера Баркли? Сомнительно..

Дэвон вновь посмотрела на свой округлившийся живот; время уходит — тоскливо подумала она. Теперь вот Элсбет все знает скоро и остальные узнают Надо спешить…

Тихое посвистывание у конюшни привлекло ее внимание. Это Мордекай Брэдли обрабатывает щеткой черного жеребца Хантера. Он — ее единственная надежда, если она хочет избавиться от общества Хантера. Он один способен понять ее чувства. Они почти что в одинаковом положении, только что у нее под сердцем есть доказательство ее любви.

Дэвон вновь с усилием поднялась, поправила фартук, так чтобы не было видно небольшой еще округлости на животе. Пришло время обратиться к Мордекаю за помощью.

Она постояла, наблюдая гиганта за работой Щетку было почти не видно в его руке — такая большая у него ладонь. Однако движения не только быстрые, умелые, но и почти нежные — странно для мужчины такого вида.

Нежный гигант, подумала Дэвон, когда Мордекай поднял голову и увидел ее. Он остановился. Морщины, окружавшие его блекло — серые глаза, стали глубже: он улыбнулся.

— Что это вас занесло на конюшню, мисс? Дэвон медленно обошла вокруг жеребца, похлопав его по крупу. Погладила его крутую шею и взглянула Мордекаю прямо в глаза.

— В Вас столько талантов, Мордекай. Вы как дома и на море, и на суше. Большинство предпочитают или одно, или другое, но вам, по-моему, и там, и там нравится.

Мордекай хмыкнул, повел мозолистой рукой по крупу коня, стер пот с лица.

— С детства я жил в деревне и вполне смог бы прожить остаток моей жизни не на нашей ферме — если бы меня не забрали в английский флот.

— Значит, на море вы попали не по своей воле? Мордекай покачал головой, сухо улыбнулся.

— Да нет, конечно. В душе я фермер, но, чтобы выжить, всему обучишься.

Дэвон посерьезнела.

— Нам всем приходится многое делать, чтобы выжить.

Понимая, что Дэвон подошла к нему не ради интереса к его прошлому, Мордекай кивнул Положил щетку на место, взял жеребца за узду. Вы что-то хотите мне сказать, мисс?

Дэвон отошла в сторону, пропуская жеребца, и затем прошла вслед за Мордекаем.

— Хочу попросить вас об одолжении? Мордекай поставил жеребца в стойло и повернулся к Дэвон:

— Каком?

Дэвон нервно сцепила пальцы и с трудом проглотила комок в горле.

— Я… я… пришла попросить… не поможете ли вы мне исчезнуть отсюда?

Мордекай выгнул кустистую бровь.

— Да уж, одолженьице!

Теперь ей уже нечего терять, и Дэвон взмолилась:

— Ну, пожалуйста! Вы единственный, кто мне может помочь. Мне нужно уехать.

Мордекай сделал глубокий вздох:

— Мисс, Хантер Баркли — мой лучший друг, а вы хотите, чтобы я помог бежать его невольнице.

Господи, глаза прямо лопаются от боли! Дэвон сплюнула.

— Я думала, вы поймете, о чем речь. Вы здесь единственный, кто понимает, что я чувствую.

Мордекай снова покачал головой — на этот раз печально.

— Понимаю, после той жизни, которую вы вели в Лондоне, быть здесь в положении простой работницы — это тяжело. Но и не так уж плохо. Хантер — не жестокий хозяин.

Дэвон сжала кулачки, лицо покраснело от ярости.

— Не притворяйтесь, что не понимаете, о чем я говорю. Я видела, как вы смотрели на Эслбет Уитмен, и понимаю ваши чувства — вот и у меня такие же чувства к Хантеру. Как раз ради вашей любви — помогите мне! Вы понимаете, что это такое — неразделенная любовь…

Мордекай похолодел, потом покраснел от гнева.

— Мисс, вы говорите о том, чего не знаете. По-моему, самое время вам вернуться к своим делам, а мне — к своим.

— Мордекай, я не хотела вас обидеть. Все, что я хочу, — это уехать отсюда. Я не могу здесь больше жить. Скоро Элсбет станет его женой, и она не должна никогда узнать, что было между мной и Хантером. Да, я люблю человека, который мне не отвечает взаимностью, но она-то почему должна от этого пострадать?

— Она никогда не узнает, если только вы сами ей не скажете, — разумно заметил Мордекай.

Дэвон сделала глубокий вдох и закрыла глаза. Она не хотела видеть, какое у Мордекая будет лицо, когда он узнает настоящую правду, почему она должна исчезнуть из Варкли-Гроув.

— Она уже знает кое-что — например, что у меня будет ребенок.

— От Хантера? — тихо спросил Мордекай. Она открыла глаза, их зеленые глубины полыхнули огнем.

— Как ты смеешь спрашивать такое? Мордекай пожал плечами.

— Женщина с твоим прошлым — знаешь, тут ни в чем нельзя быть уверенным. Ты не первая, кто пытается улучшить себе жизнь таким образом — найти самого подходящего мужика и объявить его папашей.

— Я не хочу даже спорить с тобой по этому поводу. Единственное, что прошу, — это помочь мне уйти отсюда. Ни о чем больше.

— Так значит, ребенок — Хантера, — сказал он уже несомневающимся тоном. Дэвон его убедила. Дэвон пыталась сдержать себя.

— Ребенок мой, и только мой.

— Если он узнает, он вас все равно разыщет.

Дэвон отрицательно замотала головой.

— Нет. Он этого не будет делать. Мой ребенок — это мой ребенок, он для него ничего не значит. Хантер женится на Элсбет, и она принесет ему наследников — подходящих, чтобы стать потом владельцами Баркли-Гроув.

— Ты не права, Дэвон. Я знаю Хантера Баркли. Если он узнает, что у тебя будет ребенок, он горы перевернет, но добьется, чтобы он был с ним. Неважно, как он к тебе относится, но он — никогда не позволит тебе забрать его плоть и кровь.

— Тогда тем более ты должен мне помочь, чтобы он никогда не узнал правды.

— Господи, ну морока с этими бабами! — выругался Мордекай и задумчиво почесал затылок. — Будь я проклят, и так плохо, и так. В любом случае будет больно кому-то, кого я люблю. Если я помогу тебе, больно будет Хантеру, а если ты останешься и Элсбет узнает, кто отец твоего ребенка, она будет страдать.

— Думай об Элсбет, Мордекай. Ты ее любишь. Пусть ей не будет больно.

Мордекай покачал головой.

— Я прямо не знаю. Мне нужно подумать.

— Только не очень долго. У меня немного времени. Элсбет уже знает о ребенке, но обещала не говорить Хантеру — пока я сама ему не скажу.

— Ладно, сегодня к вечеру скажу. Приходи сюда после того, как я вернусь из Вильямсбурга. Но учти: я ничего не обещаю.

— Понимаю, Мордекай. Понимаю, что поставила тебя в трудное положение. Извини. Но у меня не было другого выбора.

Хантер выронил вилку, и она звонко ударилась о тарелку. Он, не жуя, проглотил здоровенный кусок ветчины, опрокинул в себя бокал бургундского и только потом сумел выговорить:

— Что ты сказала?

• Предыдущая
• 34/62
• Следующая