Корни зла - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 27

• Предыдущая
• 27/72
• Следующая

— Это потребует от меня много сил. Я не уверена, что потом мне хватит их на перемещение. Даже просто на то, чтобы держаться на ногах первое время.

— Я тебе помогу. И потом, даже если мы задержимся здесь на несколько лишних часов — не страшно. Но я хочу быть уверенным, что от Эрваса ничего не останется.

— А жена и сын?

Мы привычно обменивались мыслями, даже не думая разговаривать вслух. Со стороны это казалось, наверное, очень романтичным. Двое, мужчина и женщина, стоят, глядя друг другу в глаза, и молчат, как рыбка окунь. Мало кто мог догадаться, что между нами разворачивается напряженный диалог.

— Это вторично. Но я должен быть уверен, что от этого мерзавца и пепла не останется. Он пытался навредить моей матери. А мои близкие…

— …моя жизнь, — продолжила я старую элварскую поговорку. — Ладно. Я смогу это сделать. Но поджечь надо как можно больше.

— Запросто.

Элвар снял со стены декоративный факел и сунул его в камин. И двинулся по кругу, поджигая все, что только попадалось под руку. Занавеси, обои, мебель.

— Я тоже хочу!

Тёрн молча протянул мне факел и взял второй со стены. Одна комната, вторая, третья… мы поднялись на второй этаж, отрезая себе дорогу назад. Но меня это не волновало. Я всегда могла левитировать, а Тёрн прекрасно пользовался крыльями. В случае чего мы друг друга не бросим. Падать будем вместе — и камнем.

Закончили мы на крыше. И элвар кивнул мне.

— Отсюда или снизу?

— Лучше снизу, — решила я. — Здоровье дороже.

Я действительно тратила больше сил, накладывая заклинание на крыше, чем если бы я наложила его внизу, у подножия дома. НО! Высшим шиком среди студентов считалось так рассчитать зону и радиус, чтобы огонь вспыхнул в миллиметре от твоих ног или ног соседа. А вот это я как раз и не могла гарантировать. Придется брать приближенный объем, захватывать весь домик — и у нас остается около трех секунд, чтобы удрать, когда пламя начнет заполнять предназначенный для него объем.

Так и получилось. Как только пламя подобралось к нашим ногам, Тёрн подхватил меня поперек туловища — и спрыгнул с крыши. В полете он распахнул крылья и с достоинством приземлился на землю примерно в пятидесяти метрах от наших «друзей». Накинул капюшон, поплотнее завернулся в плащ — и тряхнул головой.

— Пошли.

Мы мчались по заросшей травой и кустарниками дороге. Чудо, что ни одна из лошадей не сломала себе ногу или шею. Все молчали. Ветер бил в лицо, мешал разговаривать, да еще и приходилось следить за дорогой, чтобы не вписаться головой в ветку. Но мы с Тёрном таки умудрялись поболтать. Хорошо, что телепату не нужно открывать рот. Хватит мыслей. И мои ответы он так же прочтет у меня в голове. Достаточно просто думать поадреснее.

— Интересно, что существует еще один законный — почти законный наследник престола, кроме меня.

— Чего тут интересного?

— Что на меня постоянно покушаются. Эта война, ты помнишь, как мы встретились?

— Да. Тебя ранили тогда.

— Меня бы и убили. Мы бежали тайно, но отряд все равно настиг нас, мои люди погибли…

— А дальше — больше. Убивают всех твоих родных. Заметь — убивают как будто специально. Мало ли что война. Нет, на них охотились.

— Шенат и Лакнет покушаются на меня, хоть и понимают, что это опасно. Но их союзник умоляет и угрожает!

— Буздюка просили и умоляли начать восстание с шахты. И заманить нас туда. Хвост даю — это не на меня, а на тебя покушались. Только мы не знали, откуда ноги растут.

— А росли они из одного места. Плохо.

— Элька сказала, что за ней ухаживал элвар. Причем — чистокровный.

— И он же дал ей заклинание, а ты почувствовала знакомые плетения магии и тогда, при покушении — и сейчас, в плену у Эрваса.

— Чем дальше, тем любопытственнее.

— Ага.

— Но даже если ты умрешь — какой шанс у Дирмаса сесть на трон?

— Не самый плохой. Происхождение у нас равно, а сын не отвечает за отца. Магия на элваров не действует, поэтому он может клясться, что не причинял мне зла. А не объявлялся, например, боясь мести с моей стороны.

— Или что-то еще, такое же убедительное.

— Например?

— Был болен, уехал в королевство Карием, жил в горах, изучая процесс пищеварения больших каменных троллекамов…

— Если бы!

Процесс изучения пищеварения больших каменных троллекамов, как правило, заканчивался обедом из самого ученого. Троллекамы представляли собой просто большие глыбы из материала, напоминающего камень и являющегося, кстати говоря, неорганическим веществом. В то же время им постоянно требовалось органическое питание — что угодно и побольше, пожалуйста. И до сих пор никто не мог разобраться, как из живой материи получается камень — и наоборот. По троллекамам писали кандидатские и докторские, готовили дипломы и лабораторки, а троллекамы, в свою очередь, лакомились незадачливыми исследователями. И все были довольны.

Народ в этом мире не отличался дружелюбием, и троллекамов давно бы перевели в разряд легенд, но их спасла одна особенность. Троллекамы могли жить только в области сильно пониженного давления и очень — очень! — разреженного воздуха. То есть человеку там было, как и в море, не вздохнуть. Охотники становились легкой добычей для троллекамов, магия на эти кирпичи ожившие просто не действовала, а пользы от них не было никакой. После смерти они рассыпались в щебенку. Самый обычный гранит. Ни голову над камином повесить, ни шкуру на пол подстелить. Вот на них и не охотились. По принципу — на фига козе баян, если он в доме, а она — в хлеву?

— Ёлка, ты опять откатилась в нирвану?

— Да. Прости.

— А что мне за это будет?

— Что-нибудь большое и хорошее.

Большим и хорошим оказался замок его самозваного величества Эрваса-из-кваса. Хотя замком это строение назвать было бы слишком оптимистично. Скорее что-то вроде Баскервиль-холла. Два этажа. Два крыла. Аллея. Удобное, очень уютное здание. В таком хорошо растить детей. И никаких болот поблизости. Лес, речка, луга…

Мэнди разглядывала дом с ощутимой тоской.

— Здесь мои родители любили отдыхать. А теперь…

— А теперь ты будешь здесь отдыхать. С мужем и детьми, — я надавила голосом. — Они были здесь счастливы. И ты будешь.

— Они подарили этот дом Эрвасу, когда тот женился. И верили, что он здесь тоже будет счастлив.

— И это так и оказалось. Просто счастье кого-то портит.

— Разве счастье может испортить?

— Испортить человека нельзя. Но если в нем есть гнильца, рано или поздно она расползется и вылезет наружу.

— Это рассуждения ребенка, Ёлка.

— Давно ли ты стала взрослой, Мэнди?

Эля угрюмо молчала. Тёрн пообещал ей, что свяжет, заткнет рот — и будет возить, как тюк, у седла. Одно лишнее слово или просто одно слово не по делу — и она получит все тридцать три оплеухи. Элваресса приняла его угрозу всерьез — и замолчала.

А Тёрну было тяжело. Попробуй поскачи в плаще. Да еще так, чтобы капюшон не падал. Хорошо хоть на первом же привале меня осенило. И элвар украсился самосшитой «маской омоновца». Получилось слишком свободно, и вокруг шеи ее пришлось фиксировать завязочками, но зато точно не видна была корона и золотые пряди в черных волосах. И сбить такую маску не собьют.

— Да я уж постарше тебя, — надулась элваресса.

— Возраст и ум не являются линейными и взаимосвязанными функциями, — отбрила я. — Я видела и молодых умников, и старых дураков. А теперь — есть предложение. Вы двое остаетесь здесь. А мы идем воевать.

— Я с вами! — возмутилась Мэнди.

— Нет.

— Но…

Дальше повозражать я ей не дала. Просто щелкнула пальцами, насылая на элварессу сон.

Нет-нет, ничего сверхъестественного. Примитивная магия. При этом заклинании нет никакого воздействия на сознание. Просто в ноздрях объекта при щелчке пальцами образуется пара тысяч молекул хлороформа. Собираются из окружающего воздуха. В нем ведь есть все, необходимое для построения. Водород, кислород, углерод, хлор… Вдох — и глубокий сон. И не надо никакого гипноза, никакого серьезного воздействия, даже много искр тратить не надо. Так, штук пятнадцать. Мелочи.

• Предыдущая
• 27/72
• Следующая