Завоевание Англии - Бульвер-Литтон Эдвард Джордж - Страница 44

• Предыдущая
• 44/97
• Следующая

— Сказано лучше, чем я мог ожидать, — откровенно сказал Сексвольф.

Де Гравиль пошел побродить по деревне, которая находилась в самом плачевном виде; повсюду виднелись развалины и наполовину сгоревшие дома.

Маленькая, убогая церковь хоть и была пощажена, но выглядела печально и уныло, а на свежих могилах паслись худые, истощенные овцы.

В воздухе был разлит аромат миртовых деревьев, окрестности деревушки имели некую особенную прелесть, к которой де Гравиль, обладавший изящным вкусом, не остался равнодушным.

Он сел на камень, подальше от грубых воинов, и задумчиво любовался мрачными вершинами гор и небольшой речкой, видневшейся невдалеке и терявшейся в лесу.

Он был выведен из этого состояния Сексвольфом. Тот сопровождал вилланов, которые принесли рыцарю несколько кусков вареной козлятины, сыр и кружку плохого меда.

— Граф посадил всех своих людей на валлийскую диету, — извинился Сексвольф. — Да, впрочем, во время войны нельзя требовать лучшего.

Рыцарь внимательно осмотрел принесенную еду.

— Этого совершенно достаточно, добрый Сексвольф, — ответил он, подавляя вздох. — Только вместо этого медового напитка, который больше годится пчелам, чем людям, дай мне лучше кружку чистой воды: это самый хороший напиток для тех, кто готовится к битве.

— Значит, ты никогда не пробовал меда?! — воскликнул сакс. — Хорошо, я уважу твои иностранные привычки, чудной ты человек.

Де Гравиль еще не успел утолить свой голод, как уже затрубили рога, собирая войско в поход.

Норманн заметил, к своему величайшему удивлению, что все саксы оставили своих лошадей. Тут к нему приблизился оруженосец с известием, что Сексвольф строжайше запрещает рыцарю брать с собой коня.

— Да где ж это видано, чтобы норманнского рыцаря заставляли отправляться пешком навстречу врагу?! — вспылил де Гравиль. — Зови этого подлеца… то бишь — начальника сюда!

В это время подошел Сексвольф, и де Гравиль сердито начал доказывать ему, что норманнскому рыцарю нельзя обойтись без боевого коня. Сакс, однако, тоже настаивал и на все слова рыцаря отвечал: «Граф Гарольд приказал не брать с собой коней». Наконец он вышел из терпения и крикнул:

— Или иди с нами пешком, или оставайся здесь!

— Мой конь тоже благородного происхождения и потому больше тебя годится мне в попутчики, — сказал де Гравиль, — но я уступаю необходимости… Заметь это: я уступаю только необходимости! Я не хочу, чтобы о Вильгельме Малье де Гравиле думали, что он по своей воле отправился в битву пешком.

Он попробовал, свободно ли вынимается меч из ножен, покрепче затянул кольчугу и последовал за отрядом.

Валлиец служил им проводником. Он был подданным одного из королей-вассалов Англии и ненавидел Гриффита гораздо больше, чем саксов.

Дорога вилась по берегу конвейской реки.

Нигде не было видно ни одного человека; на горных склонах не паслось ни одной козы; на лугах — ни коров, ни овец; вся эта пустынная местность производила тяжелое впечатление.

Дома, мимо которых приходилось идти, были давно уже брошены владельцами. Одним словом, все свидетельствовало, что Гарольд победил валлийцев.

Наконец они достигли древнего Коновиума, который теперь носит название Каэрхена.

Там еще возвышались развалины римских зданий; невероятно высокие и широкие стены, полуразрушенная башня, остатки обширных бань и довольно хорошо сохранившийся укрепленный замок. На его крыше развевалось знамя Гарольда; река, протекавшая мимо, была покрыта барками, а берег — воинами.

Малье де Гравиль был страшно измучен тяжестью своих доспехов, но решил скорее умереть от изнеможения, чем сознаться, что Сексвольф был прав, советуя ему не надевать их. Он, с трудом преодолевая усталость, подбежал к группе воинов, в которой заметил своего старого знакомого Годрита.

— Вот так удача, — воскликнул он, снимая свой громоздкий шлем и крепко пожимая руку тана. — Вот так удача, мой добрый Годри! Ты помнишь Малье де Гравиля? Вот он, перед тобой в этом невзрачном платье, пеший, в сопровождении неотесанных мужиков.

— Здравствуй! — произнес Годрит, немного смутившийся при виде де Гравиля. — Какими судьбами ты попал сюда?.. Кого ты тут ищешь?

— Графа Гарольда, любезный Годри; надеюсь, что он здесь.

— Нет… впрочем, он недалеко отсюда, в крепости, которая находится в устье реки Каэрджиффина[33]. Если желаешь видеть его, то плыви на лодке; ты сможешь прибыть туда еще до вечера.

— Не начнется ли скоро битва? — спросил рыцарь. — Плут сакс обманул меня; грозил опасностью, а между тем нам так никто и не повстречался.

— Метла Гарольда метет так чисто, что после нее ничего не остается, — ответил Годрит с улыбкой. — Ты еще, пожалуй, успеешь стать свидетелем гибели валлийского льва. Мы затравили его наконец, ему остается только сдаться — или кончить жизнь голодной смертью… Погляди, — продолжал молодой тан, указывая на вершину Пенмаен-Мавра, — даже отсюда можно кое-что увидеть.

— Неужели ты думаешь, что я так неопытен, что мой глаз не различит башен? Они высоки и мощны, хотя отсюда кажутся ниже столбов, стоящих вдоль дороги, — сказал де Гравиль.

— И в этих укреплениях сидит Гриффит с небольшим отрядом валлийцев. Он не ускользнет от нас: наши корабли сторожат все берега, а наши войска занимают все проходы. Лазутчики не дремлют ни днем, ни ночью. По всем холмам расставлены наши часовые: если Гриффит вздумает бежать, сигнальные огни вспыхнут на всех постах и окружат его огненным кольцом… Из страны в страну шли мы по его следам… пробираясь через леса, ущелья и болота, от Гирфорда до Карлиона, от Карлиона до Милфорда, и, наконец, до Сиудона, но сумели загнать его в эту крепость — сооруженную, как говорят, сатаной. Битвы и стычки причинили врагу немало вреда. Ты, по всей вероятности, видел эти следы — камень, рассказывающий о победе графа Гарольда.

— Этот Гарольд — храбрый рыцарь и настоящий король, — с восторгом произнес де Гравиль. — Но, что касается меня, то я с состраданием отношусь к побежденному герою и чту победителя… Хотя я еще не совсем успел познакомиться с этой дикой страной, однако на основе уже виденного могу судить, что только вождь, обладающий твердостью и знакомый с военным искусством, мог покорить страну, где каждый утес подобен неприступной крепости.

— В этом, кажется, хорошо убедился твой земляк, граф Рольф, — ответил молодой тан с улыбкой, — валлийцы разбили его наголову и все по той простой причине, что ему непременно нужно было ехать на конях там, где никакой конь не в силах пройти, и одевать воинов в тяжелые доспехи, чтобы сражаться с людьми, которые вертлявы, как ласточки. Гарольд поступил разумнее: он сделал из наших саксов валлийцев, научил их ползать, прыгать и карабкаться, как их противники… Это была в полном смысле слова птичья война, и вот остался один орел в своем последнем гнезде.

— Походы, кажется, развили у тебя красноречие, миссир Годри, — сказал рыцарь с видом покровительственного одобрения. — Однако мне кажется, что немного легкого вооружения не помешало бы войску, и оно…

— Взобралось бы на этот утес? — перебил тан с усмешкой, показывая на вершину Пенмаен-Мавра.

Рыцарь взглянул и замолчал, но подумал про себя: «А ведь этот Сексвольф вовсе не такой дурак, как я предполагал!»

Тогда тут еще не было великолепного дворца Эдуарда Плантагенета, составляющего сейчас предмет величайшей гордости всех валлийцев, но зато там находилась крепость, окруженная развалинами древнего города. Напротив этих развалин, на горе Гогарт, величественно возвышались руины бывшего римского города, разрушенного несколько веков тому назад.

• Предыдущая
• 44/97
• Следующая