После - Тодд Анна - Страница 29

• Предыдущая
• 29/109
• Следующая

Я вовсе не собиралась ныть; знаю, это плохо, но больше всего на свете я хочу оказаться с ним в одной постели.

– Нет, кровать достаточно широка для нас двоих, – говорю я с улыбкой.

Не знаю, в чем причина – то ли в улыбке Хардина, то ли в том, что на нем одни трусы, – но настроение мое улучшилось.

– Вот теперь это Тесса, которую я люблю, – дразнит он, и мое сердце замирает.

Я знаю, он меня не любит и никогда не полюбит, но эти слова так прекрасны!

Забираюсь на самый край кровати, как можно дальше от Хардина. Еще немного, и я упаду. Он хихикает, и я переворачиваюсь к нему лицом.

– Что смешного?

– Ничего.

Он лежит, закусив губу, пытаясь не ржать. Мне нравится, когда он в игривом расположении духа, его смех заразителен.

– Нет, скажи!

Я дуюсь и закусываю губу. Он смотрит прямо на мой рот, и, прежде чем закусить колечко между зубами, облизывает губы.

– Ты никогда раньше не спала с парнем? – Хардин перекатывается на другой бок, приближаясь ко мне.

– Нет, – просто отвечаю я, и его улыбка становится шире.

Мы всего в полуметре друг от друга, и я, не осознавая, что делаю, протягиваю руку и тычу в ямочку на его щеке. Он удивленно на меня смотрит. Хочу убрать руку, но Хардин хватает ее и снова кладет на щеку, медленно двигая вверх-вниз по своему лицу.

– Не знаю, почему до сих пор никто еще тебя не трахнул; все, что ты делаешь, отлично к этому располагает, – говорит он, и я вскакиваю.

– Я никогда особо не сопротивлялась, – признаюсь я.

Ребята в старших классах считали меня привлекательной и, в общем, вертелись вокруг меня, но ни один ни разу не попытался всерьез заняться со мной сексом. Все знали, что я с Ноем; мы были влюблены и каждый год выбирали друг друга на День святого Валентина.

– Это либо ложь, либо ты училась в школе для слепых. Одних твоих губ достаточно, чтобы мне стало жарко.

Я с ума схожу от этих слов, и он смеется. Подносит мою руку к своим влажным губам. Я чувствую пальцами его горячее дыхание и удивляюсь, когда он осторожно кусает подушечку моего указательного пальца так, что у меня мягко сосет под ложечкой. Он ведет моей рукой по своей шее, и мои пальцы скользят вдоль татуированных стеблей плюща. Он пристально смотрит на меня, но не останавливается.

– Тебе нравится то, что я говорю тебе, верно? – Его лицо – в тени, но от этого еще сексуальней. Мое дыхание замирает, и он снова улыбается. – Я вижу у тебя на щеках румянец, слышу, как меняется твое дыхание. Ответь мне, Тесса, воспользуйся своими полными губками, – говорит он, и я хихикаю: не знаю, как реагировать. Я никогда не признаюсь, что его слова делают со мной.

Он отпускает мою руку, но берет за запястье, подвигаясь вплотную. Мне жарко, слишком жарко. Мне нужно остыть, иначе я вспотею.

– Ты можешь включить вентилятор? – спрашиваю я, и он морщит лоб. – Пожалуйста.

Он вздыхает, но поднимается с кровати.

– Если тебе жарко, почему бы тебе не снять что-нибудь из одежды; все равно юбка выглядит ужасно.

Я ожидала, что Хардин начнет высмеивать мои вещи, поэтому только улыбаюсь, зная его истинные мотивы.

– Тебе надо одеваться так, чтобы подчеркивать тело, Тесса. Одежда, которую ты носишь, скрывает твою фигуру. Если бы я не видел тебя в белье, то никогда не узнал, насколько у тебя сексуальное тело. Эта юбка выглядит буквально как мешок из-под картошки.

Я смеюсь; Хардин хоть и оскорбляет меня, умудряется одновременно делать мне комплименты.

– А что ты предлагаешь мне надеть? Рыболовную сеть или трубу нацепить?

– Интересно было бы посмотреть, но нет. Ты можешь выбирать одежду сама, но подходящего размера. Эта блузка скрывает грудь, а твои сиськи ни в коем случае нельзя скрывать.

– Не мог бы ты не употреблять таких слов? – говорю я ему холодно, но он только улыбается.

Вернувшись в кровать, он прижимается ко мне своим практически голым телом. Мне по-прежнему жарко, но комплименты Хардина странным образом заставили ему довериться. Я вылезаю из кровати.

– Ты куда? – произносит он невнятно, и в его голосе слышится тревога.

– Разденусь, – отвечаю я, поднимая с пола его футболку. – А теперь отвернись и не оглядывайся.

Я кладу руки на бедра.

– Нет.

– Что значит «нет»?

Как он может говорить мне «нет»?

– Я не буду отворачиваться. Хочу тебя видеть.

– Ну отлично, – улыбаюсь я, поворачиваюсь и гашу свет.

Хардин стонет, а я, улыбаясь себе, расстегиваю юбку. Она уже лежит у моих ног, и тут внезапно вспыхивает другая лампа.

– Хардин!

Я торопливо натягиваю юбку обратно. Хардин поднимается на локтях и без стеснения шарит взглядом по мне. Он видел меня и менее одетой, и я знаю, что он все равно не послушается, и поэтому только вздыхаю и стягиваю рубашку. Не могу не признать, что эта игра мне приятна. В глубине души я хочу, чтобы он смотрел на меня, хочу, чтобы он хотел меня. На мне – простой белый лифчик и белые трусики, ничего особенного, но выражение лица Хардина заставляет меня чувствовать себя сексуальной. Я надеваю его футболку, и она вкусно пахнет Хардином.

– Иди сюда, – шепчет он.

Я снова игнорирую внутренний голос, советующий мне бежать со всех ног, и иду к кровати.

Пылающий взор Хардина направлен мимо меня. Ставлю колено на кровать и переношу на него вес, а Хардин поднимается, опираясь на спинку кровати, и берет меня за руку. Моя маленькая рука лежит в его, он обхватывает ее пальцами и тянет меня к себе. Мои ноги обвивают его бедра, и я оказываюсь у него на коленях. Мы уже были в такой позе, но на мне не было так мало одежды. Я держу себя над ним, сдвинув бедра так, что мы не соприкасаемся, но Хардин не хочет этого. Он кладет мне руки на бедра и мягко подталкивает вниз. Футболка приподнимается, обнажая бедра, и я рада, что сегодня утром побрила ноги. Когда наши тела соприкасаются, внизу моего живота что-то разливается. Я знаю, что ощущение счастья не будет долгим, и чувствую себя Золушкой, ожидающей удара часов.

– Так намного лучше, – говорит он, криво улыбаясь.

Я знаю, что он пьян и именно поэтому такой милый – ну то есть относительно милый, – но сейчас меня это устраивает. Если мы действительно последний раз вместе, то пусть он поймет, как я его хочу. Говорю себе: я проведу эту ночь с Хардином, потому что, когда придет день, я скажу ему, чтобы он больше не приближался ко мне, и он согласится. Так будет лучше, я знаю, он сам так захочет, когда протрезвеет. А сейчас я так же пьяна Хардином, как он – спиртным, которое выпил. Это я тоже себе повторяю.

Хардин продолжает смотреть мне в глаза, и я волнуюсь. Что делать дальше? Я понятия не имею, чего он ждет, и я не собираюсь ставить себя в глупое положение, пытаясь начать что-нибудь самостоятельно.

Кажется, он заметил мое замешательство.

– Что случилось? – спрашивает он, поднося руку к моему лицу.

Пальцы скользят по моей скуле, и я невольно провожаю взглядом это удивительно нежное прикосновение.

– Ничего. Просто я не знаю, что делать, – признаюсь я, глядя вниз.

– Делай все, что хочешь, Тесс. Не думай ни о чем.

Я немного откидываюсь и кладу руку на его обнаженную грудь. Смотрю на него, ожидая одобрения, и он кивает. Я кладу обе руки ему на грудь, и он закрывает глаза. Пальцами обвожу птиц на груди и спускаюсь к сухому дереву на животе. Ресницы его дрожат, когда я провожу по строчкам у него на ребрах. Лицо спокойно, но грудь поднимается и опускается все чаще. Не в силах сдерживаться, опускаю руку вниз и засовываю указательный палец под резинку его трусов. Глаза распахиваются, он кажется очень нервным. Неужели он способен нервничать?

– Я могу… хм… прикоснуться к тебе? – спрашиваю я в надежде, что он поймет все сам и мне не придется произносить это.

Я будто вижу себя со стороны. Кто эта девушка, что прижалась к мальчику-панку и просит разрешения поласкать его… внизу? Я вспоминаю слова Хардина, что с ним я становлюсь самой собой. Наверное, он прав. Мне нравится то, что я сейчас чувствую. Мне нравится ток, пронзающий меня, когда мы вместе.

• Предыдущая
• 29/109
• Следующая