Семья Усамы бен Ладена - бен Ладен Наджва - Страница 43

• Предыдущая
• 43/97
• Следующая

Как ни странно, мой отец отказался вмешиваться в ситуацию. Он заявил, что этот неприятный инцидент касается только этих двух группировок. Отец напомнил нам, что следует быть осторожными в выборе друзей, и это значило, что он поверил наговорам на парня.

Меня разозлило, что отец готов был скорее поверить этому Завахири, чем собственному сыну. Похоже, этот египетский врач оказывал дурное влияние на отца.

Мухаммед Шараф знал правду. Как и положено хорошему отцу, он изо всех сил защищал сына, доказывая Завахири, что мальчик стал невинной жертвой. Но никто не допускал даже мысли о том, что они осудили невиновного. Конечно, насильники были слишком трусливы, чтобы признаться и спасти жизнь мальчику. Ведь их ждала бы не менее печальная участь, поведай они правду о своей роли в этом преступлении или узнай их кто-нибудь на фотографиях. Но они были достаточно осторожны: ни на одной из их мерзких фотографий не было видно лиц преступников. И доктор Завахири приказал доставить мальчика к нему. Моего друга приволокли в его кабинет, и Завахири выстрелил ему в голову.

Много дней после этого я не мог оправиться от горя и ужаса, оттого что невиновный был убит руками тех, кто должен был его защищать. Я вздрагивал при мысли о том, какое отчаяние должен был испытывать мой друг в последние дни своей юной жизни. Сначала над ним грубо надругались, затем ложно обвинили в запрещенных сексуальных связях, а последнее, что он видел, — приставленный к его голове пистолет, сразу перед тем как мир погрузился во тьму и его земная жизнь закончилась.

Мурашки поползли у меня по коже, когда я вспомнил, что и меня могла постигнуть подобная участь. Угроза изнасилования была любимым методом устрашения хулиганов, учившихся в школах Медины и Джидды. Я даже словом никому не обмолвился тогда об этих угрозах, стыдился того, что меня запугивали подобным образом. Но теперь не мог избавиться от мысли: что, если бы такое и впрямь произошло? Неужели я тоже поплатился бы жизнью за чужое преступление?

Впервые я осознал, что люди, окружавшие отца, могут быть опасны даже для детей Усамы бен Ладена. Эти люди привыкли к жестокости с ранних лет, и теперь она смешивалась у них в крови со злобой. Раньше я чувствовал себя неприкосновенным для их импульсивной ярости. Однако Мухаммед Шараф был одним из самых выдающихся лидеров своего движения. И если его сына изнасиловали и убили, значит, и мы с братьями можем оказаться жертвами. И с того времени мы стали чрезвычайно бдительными и мало кому доверяли — впервые нам приоткрылись причины, по которым отец держал нас взаперти.

Меня продолжал тревожить один и тот же вопрос: почему мой образованный и интеллигентный отец общается с этими головорезами, пусть даже преданными его идеям? Я никак не мог этого понять.

И хотя большинство ветеранов, ставших соратниками отца еще в годы советско-афганской войны, не проявляли признаков преступных наклонностей, была среди них пара-тройка, за кем стоило приглядывать. Один из этих людей убил щенка, а другой заживо похоронил собаку. Третий загубил нашу любимую ручную обезьянку.

Из-за наших исламских традиций многие мусульмане не любят собак. Сам пророк советовал держаться подальше от них. Несмотря на наставления нашей религии, отец приказал держать на территории несколько немецких овчарок, которых специально выписал из Германии. Мы с братьями подружились с некоторыми домашними питомцами соседей, а еще с бродячими собаками, слонявшимися по Аль-Рияд Вилладж. Мы сохраняли объедки со стола и подкармливали их. Вначале мы делали это от скуки, но со временем эти милые щенки тронули наше сердце. У каждого из нас появился свой любимчик.

Моим стал песик по кличке Бобби, среднего размера, ярко-рыжий, с белыми вкраплениями, со смешными длинными ушами. У Бобби была жена по кличке Шами. Эти двое обожали друг друга и, похоже, хранили друг другу верность, как настоящие супруги. У нас была еще одна сучка — Ласси. Она пыталась соблазнить Бобби, но он поначалу не обращал на нее никакого внимания. Поскольку Ласси была красивее, чем Шами, мы всячески поощряли Бобби спариться с Ласси: хотели увидеть щенков от такой красивой пары.

В конце концов это случилось, и Ласси стала мамой очень красивых щенков. А однажды у моего любимого щенка пошла изо рта пена. Я позвал одного из отцовских солдат, надеялся, что он отвезет щенка к местному ветеринару. Но тот с ходу решил, что у щенка бешенство. Он сказал, что не пристрелит его, иначе всполошится вся округа, но убить его необходимо. Прежде чем я понял, что происходит, он вытащил веревку, влез на дерево и обвязал один конец вокруг ветки, а другой вокруг шеи щенка. Он позвал моего брата Абдул-Рахмана и велел ему держать один конец веревки и не отпускать. Бедный Абдул-Рахман послушно повиновался. Я был еще маленьким и не мог ничего сделать, все мои мольбы были напрасны. И я смотрел, как бедный щенок болтался на этой веревке, пока не задохнулся.

Другой ветеран очень злился, что в округе развелось много бродячих собак, и решил смастерить для них ловушку, вырыв яму в земле. Когда одна из знакомых нам собак попала в ловушку, он подбежал к яме, ударил собаку по голове железным прутом, потом вытащил из ямы, бросил в багажник и отвез в пустыню, где и выбросил.

Нас это печалило, но поделать мы ничего не могли. Мы знали, что отец примет сторону ветерана. Мы оставались лишь беспомощными свидетелями того, что творили взрослые.

Представьте себе наше удивление, когда через пару недель бедное животное приковыляло к дверям мечети. Собака хромала, один глаз был выбит, и вся она выглядела истерзанной и жалкой, но была жива. После этого мы подкармливали ее до самого отъезда из Хартума.

Но самая страшная участь постигла нашу любимую ручную обезьянку.

В то время отец уже приобрел много земли по всей стране. Одна из его ферм находилась в Дамазине, к югу от Хартума, неподалеку от границы с Эфиопией. Хижины с коническими крышами, в которых мы жили, приезжая на ферму, располагались рядом с джунглями, где обитали целые стаи забавных приматов. Им, похоже, нравилось развлекать гостей. Была среди обезьян одна самка с прелестным детенышем: он держался за ее шею. Одному из суданских рабочих захотелось заполучить этого малыша, и он соорудил ловушку, подмешав что-то в питьевую воду, а потом забрав детеныша у одурманенной мамаши. Все полюбили малыша обезьянки. Даже взрослые улыбались, когда дети играли с прирученным зверьком.

Как-то мы приехали на ферму, нашей обезьянки нигде не было. Мы с братьями искали ее повсюду, но тщетно. Затем повар моего отца подошел ко мне и шепотом рассказал, что наша славная обезьянка мертва. Один из людей отца приехал на ферму выполнить какую-то работу. Увидев ручную обезьянку, он пришел в ярость. Он стал преследовать обезьянку и раздавил ее колесами грузовика.

Мы были в бешенстве. Наш разум отказывался понимать, как можно было намеренно причинить вред такому прелестному созданию, которое приносило только радость в нашу жизнь. Представьте наше потрясение, когда мы узнали, что этот бывший солдат весело рассказывал всем вокруг, что эта маленькая обезьянка была вовсе не обезьянкой, а евреем, которого рука Господа превратила в обезьяну. Он считал, что убил еврея!

Я содрогнулся всем телом, услышав эти смехотворные рассуждения. Я был молод и, признаюсь, не слишком обременен знаниями, но умел мыслить разумно и понимал, что обезьяны не могут быть евреями, а евреи — обезьянами. Те и другие не имели ничего общего.

Как и большинство арабских детей, я знал, что существует сильная неприязнь, порой даже переходящая в ненависть, между мусульманами и иудеями, а также мусульманами и христианами. Но дети рождаются без предрассудков, и хотя я понимал, что многие мусульмане считают евреев своими злейшими врагами, сам еще не привык так думать.

И меня еще сильнее удивило, когда впоследствии я узнал, что это мой отец вбил в голову ветерана смехотворную теорию про иудеев и обезьян. Я злился и грустил, выяснив, что отец стал истинным виновником случившегося.

• Предыдущая
• 43/97
• Следующая