Глобальная империя Зла - Лисичкин Владимир Александрович - Страница 26

Здесь также можно провести параллели с Америкой, обирающей весь мир, с ее высшими слоями, утопающими в роскоши.

Положение рабов. Для существования и устойчивости мощной пирамиды необходим разрыв между уровнем жизни внизу и наверху. Разрыв этот должен быть достаточно велик, а количество людей внизу должно быть во много раз больше, чем наверху. И именно в Древнем Риме существовала самая большая в истории концентрация рабов, подвергавшихся жесточайшей эксплуатации. О количестве рабов говорят такие примеры. Цезарь захватил в Галлии и продал в рабство 1 млн. человек. При Августе в городе Риме было 600 тыс. свободных и 900 тыс. рабов. Во втором веке вся Италия переполнилась рабами, и редкий свободный человек не стал рабовладельцем. Многие богачи имели по 20 тыс. рабов.

Самая жестокая эксплуатация возникла в таких отраслях производства, как каменоломни, рудники, кирпичные заводы, мельницы, маслобойни, хлебопекарни, текстильные мастерские. Имеется описание положения рабов /7/:

“Пощады не было никому. Не давали передышки ни больным, ни увечным, ни женщинам в виду слабости их пола. Всех без исключения заставляли работать ударами кнута до тех пор, пока они, окончательно изнуренные усталостью, не погибали”. Естественно, что к такому убийственному труду, плоды которого притом шли всецело на рабовладельцев, рабов можно было побудить лишь самыми бесчеловечными средствами принуждения и запугивания. Поэтому физические наказания недостаточно покорных были возведены в настоящую систему при обращении с рабами.

Всякие пощечины, зуботычины, удары кулаком в лицо, так что иногда выбивались зубы и глаза, были явлением столь повседневным и ординарным, что им уже никакого значения не придавали ни та, ни другая сторона, в чем можно убедиться из любой комедии Плавта, в которой показаны рабы. Самым обычным видом воздействия было сечение розгами и плетьми. Часто в комедиях развеселившиеся рабы даже похваляются “дубленостью своих спин”, презрением перед розгами и прочностью лопаток цепям и палкам вопреки, оковам, тюрьмам, дыбам, веревкам назло, кандалам, ошейникам железным, презрением к палачам лихим, видавшим наши спины, – немало нанесли они рубцов лопаткам нашим. Можно привести еще часто упоминаемые древними авторами бичевание под рогаткой, т. е. привязанными к дышлу телеги, прижигание раскаленным железом ладоней за воровство и языков за болтовню”.

Раб обращался в вещь, он даже не имел собственного имени:

“Часто называли рабов просто по их теменной принадлежности, например, Фракиец, Сириец, Скиф, Лидия, Иона, Сира и т. д., по имени продавца или месту покупки, например, Артемидор, Эфесец и др. Иногда давали замысловатые мифологические, ботанические и другие обозначения: Агамемнон, Гектар, Леонид, Гиацинт, Нарцисс, Хризогон и пр. Но все это не собственные имена, выделяющие личность как индивидуум; это лишь своего рода инвентарные этикетки или ярлыки вещей, меняющиеся по капризу хозяев, в особенности – при переходе раба в другие руки.

Затем римское право не признавало за рабом права на брак и семью. Между рабами могло быть лишь временное сожительство по воле и даже распоряжению хозяина. Дети от таких сожительств не подлежали власти родителей, но трактовались лишь как простой “приплод” и являлись полной собственностью владельца матери. Такие семьи рабов при случае распродавались в розницу. Старые и больные рабы продавались в первую очередь или, при невозможности их продать, просто выгонялись из дому.

Далее, закон не признавал за рабом каких-либо прав на собственность, так как сам раб являлся собственностью своего владельца. Все могущие быть у него сбережения от разных наградных, полученных от гостей, экономии на пайке, случайных заработков и прочее принадлежали его хозяину и в любое время могли быть последним изъяты.

Наконец, раб, так как он не личность, а животное или вещь, не отвечает за свои проступки перед судом: за его поведение отвечает лишь его хозяин. Если раб причинил ущерб какому-нибудь гражданину, то владелец раба должен возместить убыток, причем разрешалось в виде уплаты выдать потерпевшему самого раба. Если, в крайнем случае (чего старались избегать), приходилось привлекать раба к суду в качестве свидетеля, то требовалось непременно допрашивать его под пыткой, обращаться не к показаниям его человеческого разума, который за ним отрицался, а, как учили римские юристы, к “крику его тела”. Если во время пытки раб бывал искалечен или умирал, то владелец получал соответствующее вознаграждение”.

В целом можно сказать, что Римская Империя установила такую упорядоченную, развитую и всеобъемлющую форму рабовладения, какой не было во всем Древнем мире.

Обратив взгляд на современную пирамиду, т. е. на современное “мировое сообщество”, можно обнаружить удивительное соответствие. Из 6 млрд. человек, населяющих планету, 4 млрд. живут в нищете, почти 1 млрд. голодает и находится на грани голодной смерти. Их жизнь мало отличается от жизни рабов древности. Общее число рабов в Древнем Риме не поддается точному определению. Известно, что на территории Италии, где количество рабов было максимальным, оно несколько превышало число свободных людей. Если же взять всю территорию Римской Империи и зависимых от нее территорий, то число рабов по отношению к числу свободных оказывается в несколько раз меньше. То есть Древний Рим и современная глобальная империя США имеют близкие отношения числа благополучных и обездоленных. Но если учесть территории, не подчинявшиеся Древнему Риму, то в процентном отношении сейчас ситуация даже хуже, чем 2000 лет тому назад (не говоря уже об абсолютном числе обездоленных).

Общественная мораль. Властители. Характерная особенность пирамид прошлого и настоящего – моральное разложение общества, деградация личных качеств и вырождение правящей верхушки. Общая ситуация в Древнем Риме описана целым рядом античных авторов, среди которых выделяется своей глубиной и системностью Светоний. Его книга /9/ посвящена жизни и нравам 12 императоров Рима. Вот что в частности пишет Светоний об императоре Тиберии:

“Но на Капри, оказавшись в уединении, он дошел до того, что завел особые постельные комнаты, гнезда потаенного разврата. Собранные толпами отовсюду девки и мальчишки – среди них были те изобретатели чудовищных сладострастии, которых он называл “спинтриями” – наперебой совокуплялись перед ним по трое, возбуждая этим зрелищем его угасающую похоть. “Спальни” расположенные тут и там, он украсил картинами и статуями самого непристойного свойства и разложил в них книги Элефантиды, чтобы всякий в своих трудах имел под рукою предписанный образец. Даже в лесах и рощах он повсюду устроил Венерины местечки, где в гротах и между скал молодые люди обоего пола предо всеми изображали фавнов и нимф. За это его уже везде и открыто стали называть “козлищем”, переиначивая название острова.

Но он пылал еще более гнусным и постыдным пороком: об этом грешно даже слушать и говорить, но еще труднее этому поверить. Он завел мальчиков самого нежного возраста, которых называл своими рыбками и с которыми он забавлялся в постели. К похоти такого рода он был склонен и от природы и от старости. Поэтому отказанную ему по завещанию картину Паррасия, изображавшую совокупление Мелеагра и Аталанты, он не только принял, но и поставил в своей спальне, хоть ему и предлагалось на выбор получить вместо нее миллион деньгами, если предмет картины его смутит. Говорят, даже при жертвоприношении он однажды так распалился на прелесть мальчика, несшего кадильницу, что не мог устоять, и после обряда чуть ли не тут же отвел его в сторону и растлил, а заодно и брата его, флейтиста; но когда они после этого стали попрекать друг друга бесчестием, он велел перебить им голени.

Измывался он и над женщинами, даже самыми знатными. На деньги он был бережлив и скуп”.

Не менее любопытны описания деяний императора Калигулы, прославившегося, в частности, тем, что ввел в сенат своего коня: