Безымянная империя. Дилогия (СИ) - Каменистый Артем - Страница 63
- Предыдущая
- 63/166
- Следующая
С улицы послышался мучительный крик, следом кто-то неразборчиво грубо заговорил.
Все рванули назад, к выходу – уже на бегу Сеул понял, что шум идет от крыльца.
Так и оказалось – над раненым бандитом склонился худощавый темноволосый мужчина, одетый во все черное. За спиной у него болтался колчан со стрелами, в левой руке зажат большой лук. В правой он держал стрелу – воткнув ее наконечник в глаз раненого, он жестоко вращал его в глазнице и раз за разом повторял:
– Говори! Говори! Говори!
– Стоять! – заорал Дербитто, беря незнакомца на прицел.
Сеул, подскочив поближе, приставил к шее лучника острие шпаги:
– Оставьте раненого в покое и бросайте оружие!
– А не оставлю! – яростно прошипел незнакомец. – Можете резать меня! Давайте – режьте! Только это будет огромной подлостью – зарезать того, кто вам помогал!
– Так это ты перестрелял тех типчиков на стене? – вскинулся Сеул.
– Нет, не я! Они сами прибежали ко мне, одолжили несколько стрел, утыкали себя ими и головами вниз попрыгали со стены! Красиво они поступили – да?! Говори! Говори! Говори, внук шакала и сын жабы! Не мешайте мне! Он все равно сдохнет или калекой останется, а мы умеем развязывать языки. Я должен узнать от него правду – он один тут живой остался.
Дербитто, разглядев лицо раненого, вдруг вскрикнул:
– Да это что такое?! Это же Локо Ариокис! Мы же его оставили в гостинице, под охраной Бигля! Как он здесь оказался?!
– Говори! Говори! Ты заговоришь – мы умеем даже из камня слова правды получать!
– Ба, да это нуриец, – растерянно произнес Сеул.
Он действительно растерялся – незнакомец, кто бы он ни был, неплохо помог им в схватке. Раненый, скорее всего, действительно протянет недолго – умрет, не рассказав ничего. Так что допрос в принципе на руку Сеулу. Вот только методы допроса… Впрочем, в Столице, бывало, не лучше дела творились: в управе еще сдерживались, опасаясь жалоб, а вот в дворцовых застенках или в камерах Имперской Тайной Канцелярии не стеснялись никого и ничего. Вряд ли здесь будут серьезные проблемы из-за этого – учитывая статус сыщиков и потерю двух стражников. Святое дело выпотрошить задержанного как физически, так и морально, и никто им ничего за это не сделает: обстоятельства позволяют все.
Стрела вонзилась раненому в ноздрю, нуриец, жестоко круша хрящи наконечником, шипел, будто разъяренный кот:
– Говори! Говори!
Раненый застонал, прохрипел, булькая кровью:
– Ее, как и всех, увезли к границе по Чагдальской тропе. Там, у перевала, за постом пограничной стражи есть огромная пещера, возле которой в старой хибаре живет старик. Вот с ним и говори – через него там все делается, он все должен знать.
– Ригидис увезли в эту пещеру? – с надрывом уточнил нуриец.
– Да! Оттуда уже идет перевозка в Хабрию! В пещере их держат до отправки…
– Врешь, собака!
– Я умираю – мне незачем врать. Дай мне спокойно умереть. Я сказал тебе даже больше, чем знал. Я случайно подслушал разговор старшего, когда он давал приказы ребятам, увозившим девок. Не думаю, что он тогда врал.
Раненый захрипел, страшно забулькал – кровь из развороченной носоглотки заливала его горло.
– Кому вы доставляли похищенных девушек? – включился в допрос Сеул.
– Я никому не доставлял никого. Везли другие. Мы лишь в приюте их готовили к дороге. Итисом поили, и их потом увозили.
– Сколько это продолжалось? Двадцать лет назад вы тоже этим занимались?
– Я не знаю, я столько здесь не работал. Я тут четыре года, и все это время мы вывозили девушек. Приютских, и не только приютских. Я вам все сказал, оставьте меня в покое.
– Нет! Говори давай! Откуда вы узнали про нас? Кто из префектуры рассказал вам, что мы ищем пропавших женщин и скоро найдем ваш след?
Раненый молчал, только шумно дышал и судорожно вздрагивал. Сеул хлопнул нурийца по плечу. Тот, подняв голову, без слов понял мысли дознавателя и отрицательно покачал головой:
– Нет. Даже если я его разрежу на куски, он будет молчать. Он уже перешел грань, которая отделяет мир живых от мира мертвых. Он уже говорит с мертвыми – мы его не услышим. Теперь мне надо искать старика, которого он выдал.
– Понятно… Не тебе искать – нам. С тобой мы еще разберемся. Пулио, беги к башне. Поднимай на уши всю охрану, если она сама на выстрелы не бежит еще. Дербитто, надо начинать тщательный досмотр приюта. А ты, стрелок, посидишь пока в чулане, под присмотром. Нам, похоже, надо будет с тобой о многом поговорить. И не дергайся ты – мы тебя не обидим, ты действительно нас выручил. Для твоего же блага – если ты поспешишь к той пещере, наломаешь дров и все испортишь. Тут спешка не нужна. Так что отдохни пока… Если ты тот, о ком я подумал, то вместе туда поедем.
Глава 18
Подрубив трокелем очередной слой смерзшихся кусков льда и разного хлама, Тим увидел угол высокого ящика. Присел, топором очистил находку, вытащил на палубу. Сегодня он с утра раскапывал камбуз – ему нужна была еда. Конечно, выгоднее было бы раскопать кладовую, но, увы, она располагалась в кормовой части трюма и сейчас находилась подо льдом, да еще и водой залита. Можно, конечно, постепенно счищая монолитный лед, ее промораживать все глубже и глубже – и в итоге добраться до цели. Вот только времени на это уйдет столько, что Тим уничтожит скромные запасы камбуза гораздо раньше. А голодать здесь нельзя: силы на холоде потеряешь вмиг.
В ящике оказались ржаные сухари. Вымокли, конечно, и заледенели, ну да ничего, Тим их высушит в салотопке.
Сегодня, не считая этих сухарей, он уже нашел мешок с сухофруктами, немного солонины на дне бочонка, огромную керамическую солонку, почти полную. Все, с ящиком сухарей и китовым жиром он гарантированно продержится недели две, а то и больше. Кроме того, трофеями Тима стало немало посуды. Обеспечив себя едой, надо позаботиться о хорошем жилище. И надо бы добраться до каюты капитана – и то, и другое нужно делать срочно. Ну почему Тимур не может раздваиваться!
Колебался он недолго: начнет с жилища. Нынешний ночлег на салотопке ему в общем-то понравился – он замерз лишь под утро, да и то не сильно. Если подкидывать дрова потолще, огонь будет тлеть дольше, и даже утром ему будет комфортно. Вот только не доверял он больше этому месту. Тим был не силен в гляциологии[6], но справедливо предполагал, что если лед здесь разошелся один раз, то может повторить это опять – место, скорее всего, тут слабое. Новообразованные торосы, подавляя своей высотой и основательностью, доверия не прибавили: при гибели «Клио» он видел такие же, явно старые, засыпанные снегом. И тем не менее по ним опять прошла та злополучная трещина, ставшая ловушкой для корабля. Если это повторится ночью, Тим погибнет.
Приблизительно в двухстах шагах от «Клио» он уже присмотрел ровненькое место, не обремененное шрамами былых катаклизмов. Вот там он и расположится. Вряд ли он сегодня успеет возвести жилище, но хотя бы начнет. Если повезет, это будет его последняя ночевка на салотопке.
Первым делом Тим опустил на лед вторую печку из камбуза – главную. Это был серьезный груз – ему пришлось стравливать ее через подвешенный за установленный брус блок, с помощью лебедки для спуска шлюпок. Спустившись, он пришел к выводу, что тащить здоровенный железный ящик – задача нелегкая: будет цепляться за все неровности и нагребать перед собой снег.
Выход нашел быстро – снял с разбитого вельбота парусиновый тент, на него завалил печку, потащил ее за собой, будто в мешке. Снег при этом она не нагребала, да и не цеплялась.
Вернувшись к кораблю, вновь занялся раскопками. На этот раз работы было немного – он расчистил двери в каморку плотника и в кладовку, где хранились запасные паруса. Вода сюда тоже добралась и беспорядка наделать успела, но стены здесь не разгромило, так что лед не набился. С парусами все равно пришлось повозиться, обстучать массивной киянкой, найденной среди груды хлама в плотницкой. Лишь кое-как очистив материю от намерзшей воды, повытаскивал все рулоны на палубу.
- Предыдущая
- 63/166
- Следующая
