В Зин-Азшари (СИ) - Дженкинс Кассандра - Страница 42

 Стояла глубокая ночь, когда свинцовые тучи, наконец, доползли до города и разразились ливнем. Лакеи спешно закрывали массивные оконные рамы. Как ни в чем не бывало, король продолжал беседу, действительно необычайно сильный ливень, соглашался он. Его собеседник стал припоминать другие бури подобной силы. Король слушал. В день, когда Седогрив подписал указ о постройке оборонительной Стены вдоль сухопутной границы в Седых холмах с Лордаероном, дождя не было. Небеса разверзлись, когда первый камень лег в основание Стены, и не прекращали своего плача на протяжении всего строительства, что вызывало бурное негодование архитекторов и рабочих. Король велел не прекращать строительства. Предвещали, что кладку размоет, а Стена не продержится и года. С тех пор миновало почти десять лет.

 Десять лет назад в Гилнеас пришли последние вести из королевства Теренеса Менетила. Последние для Гилнеаса, разумеется. Седогрив хотел в это верить. Он не знал, чем завершилась борьба Лордаерона против чумы. Знал только, что королевству Менетила пришлось бы нелегко, если бы он не остановил распространение оборотней вглубь континента. Пусть и ценою собственного королевства. Пусть даже король Теренас так и не узнал этой правды.

 Последнее письмо из Лордаерона клеймило Гилнеас почем свет стоит за отказ присоединиться в борьбе против Плети. Король Теренас писал беглым, нервным почерком, позабыв о витиеватых и высокопарных выражениях, что речь идет о жизни и смерти, что его наследник — принц Артас — возглавит армию вместо него.

 Из-за сквозняка витраж разлетелся вдребезги, слуге, который пытался его закрыть, посекло осколками руки. Король Седогрив сглотнул.

 Что мог немощный король Теренас, не покидавший Тронного зала Лордаеронского замка, знать о смерти? Седогрив знал гораздо больше. Вряд ли Теренас дожил до этих дней, наверняка, силы Альянса одержали верх над Плетью и теперь цветущим Лордаероном правит светловолосый принц Артас.

 — Отец, ты в порядке? — он ощутил прикосновение сына. — На тебе лица нет.

 Лиам увел короля от придворных.

 — Позови Кренана, — пробормотал Седогрив, опускаясь в глубокое кресло. Лоб холодил пот. Во рту ощущался ржавый привкус крови.

 Будь проклят тот день, когда Седогрив решил, что может собственноручно спасти пропавших детей. Укусившая его тварь уже сгнила в земле. Король собирался пустить себе пулю, когда увидел разодранный зубами бок. Алхимик Кренан Аранас жил отшельником, люди не жаловали его магию. Только благодаря его эликсирам, Седогрив все еще оставался человеком, а не кровожадной хвостатой тварью.

 Лишь один человек во всем Гилнеасе, кроме самого алхимика, знал о незавидной участи короля. Влиятельный лорд Дариус Кроули. Лучший друг короля коротал дни в тюрьме Гилнеаса за попытку государственного переворота. Он выступал против намерений Седогрива заключать проклятое королевство в каменные тиски стен.

 Появился алхимик, выставил за дверь обеспокоенного принца. Стал колдовать над колбочками, поглядывая на короля. Седогрив кивнул, давая понять, что до следующего приступа у них есть время в запасе.

 — Прекрати глотать эту дрянь и сознайся перед своим народом, Генн, — сказал закованный в кандалы Кроули. — Хуже уже не будет.

 Аранас протянул королю пенящийся фиал. Руки короля тряслись. Со временем Седогриву стало казаться, что он пьет эликсиры во здравие Кроули. Перед приступами он всегда вспоминал их последний разговор.

 Ветер качал голые ветви деревьев, и они отбрасывали пугающие, длинные тени. Как только луна полностью вышла из-за туч, чернота ночи растворилась, и лес, лишившись теней, стал плоским, как на картинке. Вековые дубы росли полукругом, образуя небольшую поляну, на которую, то и дело оглядываясь по сторонам, вышел рослый мужчина. Серость ночи делала его фигуру одноцветной и безликой, и только волосы, насыщенно-медного цвета, оставались такими же яркими, как и днем.

 — Лорна, — прошептал мужчина. — Не время играть в прятки. Лорна!

 Тишина была ему ответом.

 — Проклятье, Лорна! Стража хватится меня, если я буду отсутствовать при утреннем обходе.

 Резкий порыв ветра пригнул к земле пышный куст сребролиста. Зверский холод пробрал мужчину до костей. Он был в одном камзоле, расшитом золотыми нитями, в котором и сбежал с королевского приема в эту ночную глушь. Его терпение заканчивалось.

 — Будь проклят тот день, когда я согласился…

 Подбитый мягким мехом плащ покрыл мужские плечи. Позади раздался тихий смех.

 — Что-то ты много говоришь о проклятиях, Лиам.

 Девушка с легкостью спрыгнула с коня и, повязав поводья о ствол дуба, подошла вплотную к недовольному и хмурому мужчине.

 — Что? — спросила она, обвив руками его плечи. — Все еще сердишься?

 Лорна была невыносимо прекрасна. Особенно, при лунном свете и в его объятиях. Яркими бликами диск луны плясал в ее глазах, а лесная мгла делала ее волосы еще чернее прежнего. Тепло ее тела и привезенный ею плащ почти растопили его обиду.

 — Нам пора встречаться в городе, — сказал Лиам. — Леса небезопасны.

 — Я берегу твою репутацию, — с улыбкой ответила она.

 — Лорна, твой отец…

 Она прижала свой палец к его губам.

 — Ни слова о родственниках.

 Ржание обезумевшей от страха лошади разорвало тишину и тут же стихло. Второй конь, на котором приехала Лорна, заметался у дерева, вспенивая копытами землю.

 Луна в секунды спряталась за надвинувшимися тучами, и теперь даже друг друга они видели с трудом. Лиам, осторожно ступая к коню Лорны, влек девушку за собой. Позади них раздалось злое, утробное рычание. Лиам запрыгнул в седло, подхватив на руки девушку. А шесть огромных жаждущих крови волков ступили на поляну, окружив их. Конь встал на дыбы, и Лиам с трудом удержался в седле.

 — Пошел! — пришпорил коня Лиам.

 Но животное в ужасе крутилось на месте. Скалящие клыки волки прижимали уши и готовились к прыжку.

 — Вперед!

 Шпоры до крови впились в бока коня, и он, наконец, с истошным ржанием кинулся на волков. Чудовища обнажили клыки. Конь грациозно перелетел их и помчался вперед, не разбирая дороги. Ветви хлестали наездников. Ветер завывал в ушах. Стая бесшумными тенями гналась за жертвами.

 На окраине леса был небольшой овраг, на пригорок которого коню почти удалось взобраться. Но в последний момент его задние копыта неловко поскользнулись на сырой после дождя земле. С удвоенной силой конь перебирал передними ногами, стараясь забраться наверх, но лишь сильнее втаптывался в грязь. Маститый волк, оказавшись слева, одним движением оторвал заднюю ногу животного. Боль не сразу охватила обезумевшего коня. Некоторое время он все еще продолжал рывками взбираться на пригорок. Но еще два волка меньших размеров, выскочив справа, предрешили его участь.

 Лишь в последний момент Лиам высвободил ноги из стремян и соскочил со спины животного в грязь. Слякотное месиво доходило ему и Лорне почти до колен. Одурманенные кровавым туманом, волки с рычанием отбирали друг у друга куски лошадиного мяса. Почуяв кровь, они уже не могли оставить жертву. Смерть коня спасла людям жизнь и подарила несколько минут форы. Но чем решительней они взбирались на пригорок, тем сильнее вязли в грязи. Схватив ветви жимолости, растущие между корней деревьев, Лиам натянул их, словно трос. Только так им удалось взобраться наверх и выйти на тропу, ведущую к городу.

 Когда до сияющего огнями города оставалось рукой подать, за их спинами снова раздались знакомые лай и рычание. Стены города возвышались перед людьми темной горой. Лиам и Лорна метались из стороны в сторону, пытаясь найти свой секретный лаз, но оглянувшись на погоню, не сговариваясь, кинулись влево вдоль стены. Кричать о помощи было бесполезно. Именно от этих волков прятались жители Гилнеаса, и одной луне было известно, сколько таких криков затихло в ночи.

 Дыхание нестерпимо жгло горло. Они резко остановились на самом краю набережной. Безмятежно искрились холодные воды реки. Волки настигали. Держась за руки, люди прыгнули вниз. Стая стремительно подлетела к парапету набережной. Два волка, самых мелких и юрких, одержимые погоней сиганули в воду за ускользающей добычей.