Действия войсковых разведчиков - Колдашев Серафим Петрович - Страница 3

Начался второй этап операции, самый важный для дела и самый простой для разведчиков. Простой? Да как сказать! Не так-то просто просидеть двое-трое суток в снегу, не леденящем ветру, почти не двигаясь и постоянно ожидая смертельной схватки с врагом. Немало воинской отваги, выносливости и терпения придется проявить разведчикам, немало испытать лишений. Им еще предстоит проделать обратный путь через линию фронта, и, может быть, след их уже обнаружен и вражеские егеря поджидают в засаде. Но разведчики знали, на что шли, им не занимать у других мужества. Они готовы ко всему.

В тот хмурый и холодный день, когда разведчики лейтенанта Вяльцева выполняли свое особое задание, расположившись на высоте 208,5, в десяти километрах западнее происходило важное событие, о котором они ничего не знали и знать не могли. В жарко натопленной комнате большого деревянного дома срочно собрались офицеры в серых мундирах и пожилой фашистский генерал, привыкший командовать, резким голосом отдавал приказ о новом наступлении, размахивая указкой и тыча ею в топографическую карту, висевшую на стене.

Объяснив оперативный замысел предстоящего наступления, генерал вернулся к столу, опустился в кресло и предложил желающим высказать свои соображения. Выступавшие говорили о больших потерях и просили перенести начало наступления на более поздний срок.

Генерал, конечно, знал состояние своей армии. Упорное сопротивление русских измотало вверенные ему части, солдаты утомлены, невиданные потери угнетают их. Нужна передышка, нужно дать войскам отдых. Но он знал и другое, о чем не ведали его подчиненные: Гитлер приказал наступать. В эти дни в центре советско-германского фронта шла великая битва за Москву, где, быть может, решался исход всей войны. На всех других направлениях немецкие войска по приказу фюрера должны активными наступательными действиями громить русских, не позволять им перебрасывать резервы под Москву. И плохо будет тому, кто не выполнит этот приказ.

Терпеливо выслушав подчиненных, генерал сказал, что никакой передышки не будет, советские солдаты утомлены непрерывными боями в не меньшей степени, чем немецкие. Зато на главном, новодубровинском направлении создаются мощные группировки, в пять-шесть раз превосходящие по силам советские. Это гарантирует полный успех. Развивать его будет новая танковая дивизия «Бавария», скрытно прибывшая из Германии. Снегопады, низкая облачность не позволяют летать советской разведывательной авиации, в частях строго соблюдается радиомолчание, следовательно, сосредоточение новой танковой дивизии не может быть вскрыто разведкой. Появление дивизии явится ошеломляющим сюрпризом для советского командования. Кроме того, в тыл к русским будет заброшено специальное диверсионное подразделение, которое совершит налет на штаб советских войск в Павловске, и это будет вторым сюрпризом для них.

Отдав еще несколько коротких распоряжений, генерал закрыл совещание, и офицеры разъехались по своим штабам.

* * *

Майор Вершинин раскрыл лежавший перед ним на столе синий толстый блокнот, углубился в чтение записей, сделанных Анной Огареевой. Майор только что отпустил лейтенанта Вяльцева, доложившего о выполнении задания. Разведчики вернулись без потерь, лишь двое немного обморозили лица. Вершинин доволен. Но совершить вылазку в тыл врага и благополучно вернуться - это еще не все. Вернуться и не принести каких-либо новых сведений о войсках противника - значит впустую потратить усилия, напрасно рисковать жизнями людей. Так что же содержит синий блокнот?

Огареева имела приказ дословно записывать все, что услышит в телефонных наушниках. Однако записей оказалось меньше, чем ожидал Вершинин. Блокнот заполнен только наполовину. Почему? В добросовестности Огареевой Вершинин не сомневался, стало быть, причина в самих гитлеровцах. Телефонная связь существует для того, чтобы ею широко пользоваться, без нее не обойдется никакой штаб, ни малый, ни большой. Но бывают периоды, когда командование резко ограничивает пользование техническими средствами связи: телефоном, телеграфом, радио. Обычно это происходит в период важной оперативной перегруппировки войск, когда готовится наступление. «Что ж, для начала возьмем на заметку и этот факт. Видимо, гитлеровцы что-то замышляют, - подумал Вершинин. - Перейдем теперь к самим записям». С карандашом в руке он внимательно вчитывался в каждую строчку, стараясь найти в ней что-либо новое о противнике, уловить скрытый смысл. Листы блокнота разделены на две равные части. На левой половине листа дрыгающие, неровные, торопливо записанные немецкие слова, фразы, на правой - аккуратным ровным почерком перевод на русский язык. Телефоны подолгу молчали, и Анна успевала там, в тылу врага, перевести с немецкого ранее записанные слова. Та-ак… Разговор немецких телефонистов… Ничего интересного… Кто-то просит выслать духовой оркестр… Ни названия населенных пунктов, ни наименования воинской части… Стоп! Какая-то телефонограмма. «Срочно. № 103. Штаб 74-го гренадерского полка, командиру 26-й пехотной дивизии. На ваш запрос докладываю: в ночь на 25 ноября русские атаковали 1-й батальон полка, видимо, с целью разведки боем. Ружейно-пулеметным и минометным огнем противник был отбит, не достигнув нашего переднего края. Потери батальона: убитых 2, раненых 3. Жильберт».

Вершинин посмотрел на карту. На ней синим цветом обозначено расположение гитлеровских частей, известных разведотделу. Среди них и 26-я пехотная дивизия. Да и местонахождение частей этой дивизии давно известно. Перехваченная телефонограмма лишь подтверждает ранее полученные данные. Что ж, это тоже неплохо. Но какая разведка боем? Ничего подобного за последние дни не проводилось. Значит речь идет о ложном поиске на участке Богарникова, когда Вяльцев со своей группой переходил линию фронта. Следовательно, противник оценил ложный поиск так, как мы того хотели.

Вершинин снова склонился над синим блокнотом. Опять разговор немецких телефонистов… Ничего интересного… А это что? Посмотрим: «У телефона Лютерс! Кто меня вызывал?» - «Здравствуйте! Говорит Бушенраген. Вам направлено письменное распоряжение командования. Но дело очень срочное, я передаю суть по телефону. Слушайте внимательно! Сегодня до наступления темноты вы обязаны освободить от своих людей населенные пункты Покровское, Лушаково, Терепичи! Понятно?» - «Объясните, полковник, каковы причины такой спешки и куда я должен направить свое хозяйство?» - «Из письменного распоряжения вам все станет ясным. Приступайте к освобождению помещений, иначе можете опоздать. С наступлением темноты начнут прибывать люди Вебера, и ни одного вашего солдата не должно быть в названных населенных пунктах! До свиданья!»

Вершинин еще раз прочитал эту запись. Лютерс… Бушенраген… Вебер? Лютерс? Бушенраген? Кто они? Надо проверить по картотеке… Вебер? Фамилия знакомая… Вебер… Вспомнил. Генерал-майор Вебер, командир танковой дивизии «Бавария». Вот оно что! Дивизия действовала против нас летом, потом исчезла, ушла куда-то: то ли в резерв, то ли на другой фронт, и с тех пор не попадала в поле зрения нашей разведки. Значит, танковая дивизия «Бавария» вновь появилась на нашем направлении. Такое узнать очень важно. Покровское, Лушаково, Терепичи! Совсем близко к линии фронта. Дивизия уже изготовилась к прыжку. Стало быть, гитлеровцы не сегодня-завтра начнут наступление.

В разведке нет мелочей. Даже одно, случайно оброненное слово может о многом рассказать офицеру-разведчику. В записях Огареевой больше не было ничего заслуживающего внимания, но данные о появлении танковой дивизии «Бавария» представляли очень большую ценность для нашего командования. Труд Вяльцева, его разведчиков не пропал даром. Чтобы получить такие данные, стоило идти на риск.

Отметив на карте район сосредоточения танковой дивизии, майор Вершинин поспешил к генералу Грязеву.

…Разосланная в войска директива генерала Грязева предупреждала: разведка установила, что противник сосредоточивает крупные танковые силы и его наступления следует ожидать со дня на день. Директива предписывала принять все меры к усилению противотанковой обороны. Командиры частей изготовились к отражению врага. Но генерал нервничал. На его просьбу усилить оперативную группу хотя бы одной дивизией штаб фронта ответил: не только дивизии, но и батальона дать не можем, рассчитывайте на свои силы. «На свои силы! А сколько у меня этих сил?» - волновался генерал и снова брал в руки таблицу соотношения сил, погружался в ее изучение. На одной стороне таблицы указаны части противника, на другой - свои войска: батальонов, дивизионов, танков, орудий у них столько-то, у нас - столько-то. Этот штабной документ - плод совместной творческой деятельности офицеров оперативного и разведывательного отделов. Но если для офицеров оперативного отдела подсчитать свои войска не столь уж трудно, то офицерам разведки оценить силы врага было очень сложно. Для того чтобы цифры в таблице были достоверны, трудились солдаты и офицеры передовых частей, и прежде всего разведчики, работали штабы батальонов, полков, дивизий. В результате в отделе майора Вершинина накопились довольно полные сведения о вражеских войсках, обнаружена новая танковая дивизия - основная ударная сила противника, установлен район ее сосредоточения, что позволило уверенно определить, на каком направлении готовит главный удар вражеское командование. Но как раз эти-то данные и тревожили его больше всего.