Перегрузка (ЛП) - Ховард Линда - Страница 2

• Предыдущая
• 2/18
• Следующая

Начальница и подчиненная прекрасно дополняли друг друга. Суховатый, иногда излишне саркастичный стиль общения Элизабет смягчал ничем не пробиваемый добродушный нрав Чики. Рядом с высокой и стройной хозяйкой секретарша выглядела чувственной малышкой. Чики предпочитала броскую одежду, поэтому Элизабет сдерживала свои дизайнерские порывы. Клиента не стоило ошеломлять или сдерживать. Хитрость и состояла в том, что этот контраст успокаивал заказчиков. Убеждал, что их не вынудят следовать определенному стилю, в котором они будут чувствовать себя неуютно.

Иногда Элизабет не устраивало то, как ей приходилось одеваться. Сегодня, например. В невыносимую жару нет ничего лучше, чем шорты и футболка. Приходится же — образно говоря, а может и буквально — парить зад в колготах. Если бы не изобрели кондиционеры, она бы ни за что не стала так себя мучить. Даже пересечь улицу походило на маленький подвиг.

На руке Чики мягко звякнули многочисленные браслеты, когда она присела у стола Элизабет.

— Во сколько думаешь закончить?

— Закончить? — Иногда в разговоре с Чики было трудно успевать за сменой темы. — Я только вернулась.

— Ты когда-нибудь слушаешь радио? Температура поднялась до опасного уровня. Министерство здравоохранения, а может его бюро погоды, советует в самое жаркое время дня не выходить на улицу, пить побольше воды и всякое такое. Большинство компаний работают только до обеда, и распускают своих людей по домам, чтобы они не застряли в пробке. Я пробежалась по офисам. Почти все сегодня закрываются до двух.

Элизабет посмотрела на лежащие на столе бумаги. Ей не терпелось начать.

— Можешь идти домой, когда захочешь. У меня появилось несколько идей насчет дома Эйланд. Хочу над ними поработать на свежую голову.

— На сегодня у меня нет планов, — тотчас сообщила Чики. — Я тоже остаюсь.

Элизабет устроилась поудобнее и, как обычно, глубоко погрузилась в работу. Она любила заниматься дизайном интерьеров. С удовольствием преодолевала трудности, чтобы сделать дом одновременно красивым, удобным и подходящим характеру клиента. Для Сандры Эйланд ей хотелось сохранить дух старого Юго-запада с его просторными, светлыми помещениями, но в тоже время передать искушенную утонченность хозяйки.

Телефонный звонок вывел Элизабет из сосредоточенного состояния. Она очень удивилась, что часы показывали начало четвертого. Трубку сняла Чики, недолго послушала и ответила:

— Сейчас уточню. Не отключайтесь, пожалуйста. — Потом повернулась на стуле и через открытую дверь обратилась к Элизабет. — Это охранник снизу. Он здесь временно, не знает наших порядков, поэтому обзванивает всех подряд. Почти все уже ушли, и он хочет знать, как долго мы собираемся работать.

— Почему бы тебе не отправиться домой прямо сейчас, — предложила Элизабет. — Нет необходимости оставаться и дальше. И передай охраннику, что я уйду в течение часа. Только закончу эскиз. Это не займет много времени.

— Я тоже останусь, — снова предложила Чики.

— Не стоит. Включи автоответчик и иди. Обещаю, что не стану задерживаться.

— Хорошо. — Секретарша переговорила с охранником, после чего вытащила сумочку из нижнего ящика стола. — Боюсь даже выходить. Может стоит подождать, пока сядет солнце и температура упадет хотя бы до тридцати?

— До заката не меньше пяти часов. На дворе июль, если ты забыла.

— С другой стороны, я могу провести эти пять часов, мороча голову симпатичному парню, который на прошлой неделе приходил в комнату напротив.

— Звучит более заманчиво.

— И забавнее, — сверкнула широкой улыбкой Чики. — У него нет ни одного шанса. Тогда до завтра.

— До завтра, и удачи тебе.

К тому времени, когда Чики, покачивая алой юбкой, выплыла из офиса, Элизабет снова погрузилась в эскиз, талантливыми пальцами перенося мысли на бумагу. В каждой работе она стремилась к максимальному результату, но в этот раз хотелось достичь совершенства. Не только потому, что заботилась о профессиональном успехе, но и потому, что старый дом этого заслуживал.

Когда рука затекла, Элизабет остановилась и заметила, что плечи тоже закостенели. Такое случалось, если она проводила за рисованием несколько часов подряд. Рассеяно она повела плечами и снова потянулась за карандашом. Тут до нее дошло, что означает тяжесть в спине. Глянув на часы, Элизабет простонала. Двадцать минут шестого. Намного позже, чем она собиралась оставаться. Теперь придется тащиться в пробке под убийственным солнцем, которое превращает водителей в раздражительных грубиянов.

Элизабет встала и потянулась. Потом подхватила сумку и погасила свет. Соседнее здание перекрывало путь беспощадному летнему солнцу, но света проникало достаточно, чтобы не называть комнату темной. Выйдя в коридор, Элизабет повернулась, чтобы запереть дверь. Одновременно из своего офиса показался Том Куинлан и занялся тем же самым. Она старательно игнорировала знакомого, но почувствовала его взгляд и непроизвольно напряглась. Том всегда так на нее действовал. Одна из причин, почему она перестала с ним встречаться, хотя и не главная.

Появилось неприятное ощущение, что он ее специально поджидал. Элизабет беспокойно оглянулась, но больше никого не заметила. Обычно в этот час многие заканчивали работу, в здании толпились люди, но сейчас стояла непривычная тишина. Не могли же остаться только они с Томом? Еще как могли. Здравый смысл подсказывал, что все остальные благоразумно ушли пораньше. Между ней и Куинланом не осталось ни одного барьера.

Том пристроился рядом и пошел с ней по коридору к лифтам.

— В последнее время я не заслуживаю даже привета?

— Привет!

— Ты сегодня задержалась на работе. Все ушли домой несколько часов назад.

— Ты же не ушел.

— Пообедай со мной, — резко сменил он тему.

Приглашение больше походило на приказ.

— Спасибо, но нет, — ответила она.

Дойдя до конца коридора, Элизабет вызвала лифт и мысленно попросила его поторопиться. Чем скорее она избавится от этого мужчины, тем быстрее почувствует себя в безопасности.

— Почему?

— Потому, что не хочу.

Мягкий звук сообщил о прибытии кабины. Элизабет вошла в лифт, Куинлан последовал за ней. Двери закрылись, запечатывая их в тесном пространстве. Она потянулась, чтобы нажать кнопку первого этажа, но Том перехватил ее руку и загородил панель своим крепким телом.

— Хочешь, только боишься.

— Ты прав, боюсь, а я не встречаюсь с мужчинами, которые меня пугают.

Ему совсем не понравился ответ, хотя Том сам начал этот разговор.

— Ты боишься, что я причиню тебе физическую боль? — спросил он, не веря своим словам.

— Конечно, нет! — усмехнулась Элизабет, и он немного расслабился.

Она знала, что отвечает не совсем правдиво, но это ее дело. Привяжется к словам, потом не отобьешься. Элизабет ловко высвободила руку.

— Ты — ходячая проблема, а у меня на это нет времени. Слишком плохо действуешь на распорядок моей жизни.

Некоторое время он смотрел на нее круглыми глазами, потом буквально взорвался.

— Черт бы все это побрал, женщина! — взревел Том. В тесном пространстве лифта его голос звучал оглушительно громко. — Шесть месяцев ледяного приема только потому, что я нарушаю распорядок твоей жизни?

Элизабет дернула одним плечом.

— Что я могу сказать? У каждого из нас свои приоритеты.

Она извернулась и нажала нужную кнопку.

Лифт плавно заскользил вниз. Секунды через три он резко остановился. Потеряв равновесие, Элизабет врезалась в Куинлана. Том обхватил ее сильными руками и, пока они падали, извернулся так, что она приземлилась сверху. Одновременно погас свет, погружая их в полную темноту.

Почти сразу же зажглись красные лампы аварийного освещения, заливая кабину тусклым, мистическим заревом. Элизабет не могла и не хотела двигаться. Ее буквально парализовало странное сочетание тревоги и удовольствия. Она лежала поверх Куинлана, инстинктивно обнимая его за шею. В ответ Том прижимал ее к себе. Даже через несколько слоев ткани Элизабет чувствовала жар его тела и мускусный запах кожи, который вызывал яркие воспоминания той ночи, когда одежда их не разделяла. Тело пробудилось, но дух воспротивился. Осторожно отталкиваясь, Элизабет попыталась освободиться. На секунду руки Тома напряглись, притягивая ее сильнее, и распластывая мягкие холмики по мускулистой груди. Слабый красный свет превратил глаза Тома из синих в черные, но даже в их беспросветной темноте Элизабет разглядела решимость и глубоко затаенное желание. Оно манило расслабиться, забыться в крепком мужском объятии, но ей хватило решимости отодвинуться. Том сразу ее опустил, хотя и без особой охоты, и одним гибким движением оказался на ногах. Потом взял ее за руки и поднял с возмутительной легкостью.

• Предыдущая
• 2/18
• Следующая