Сладкая летняя гроза - Сандерс Эми Элизабет - Страница 6

• Предыдущая
• 6/65
• Следующая

— Как крыса, — воскликнула с отвращением Габриэль, — он даже не попрощался. Куда он уехал?

Кристиана покачала головой.

— Он сам точно не знает.

— О, он еще вернется, — Габриэль расправила юбку, и розовая тафта зашуршала под ее пальцами, унизанными бриллиантами, а потом взяла поудобнее свою перепуганную маленькую собачку. — Все так глупы. Это же смешно. Чернь никогда не захватит дворец, никогда.

Октябрь, 1789

«Нас осталось только пятеро», — подумала Кристиана. Прошло только три коротких месяца, а из многочисленных придворных дам, танцевавших на балах королевы, из многочисленных горничных и портних, прачек и принцесс, мастериц по изготовлению и герцогинь осталось только пять человек.

— Твой ход, — Габриэль бросила быстрый недовольный взгляд на Кристиану поверх своих карт. — Если ты все еще играешь, тогда ходи. Но если ты, конечно, предпочитаешь смотреть в окно, тогда смотри.

В Версале, вспоминала Кристиана, было много садов, залов и салонов, очаровательных гротов с волшебными фонтанами. Здесь легко можно было найти уединение.

А теперь их перевезли в Париж, всех их поселили на одном этаже, и дамы, приближенные королевы, жили теперь по двое в комнате.

Все это время Габриэль была довольно терпимой.

— Мне надоело играть в карты, — Кристиана швырнула раскрытые карты на блестящий стол и стала смотреть в окно. Из окна были видны только крыши домов и серое небо Парижа. Больше они ничего не могли видеть, так как им было запрещено покидать Тюильри. Когда-то это был великий дворец, а теперь он стал красивой тюрьмой.

— Тебе все надоело, — заметила Габриэль, — и из-за этого ты тоже стала скучной.

Она тоже бросила свои карты на стол и откинулась назад, поправляя вуалевую юбку своего платья, которое было слишком светлым для осени.

На другом конце комнаты сидела мадам Клери. Она вышивала при тусклом свете, падавшем из окна. Мадам Клери подняла голову и хмуро посмотрела на двух молодых женщин.

— Вы обе сведете меня с ума, если опять начнете свою бесконечную перебранку. Будьте благодарны судьбе, помолитесь богу. По крайней мере, нас не арестовали.

— Не арестовали! — Габриэль воздела руки к небу, бриллиантовые кольца сверкнули на ее пальцах. — О, мадам! За что нас арестовывать? Они не могут нас арестовать! Что мы такого сделали в конце концов?

— Нас не могут арестовать за перебранку, — согласилась Кристиана, снова беря карты в руки и раскладывая их.

— Как не стыдно, — пробормотала мадам Клери, продевая нитку с иголкой через ткань, раздраженно дергая их при этом.

Габриэль поморщилась.

— Нас не арестуют до тех пор, пока мадам Клери не назначат начальником дворцовой стражи, — заметила Кристиана.

— Уже больше нет начальника дворцовой стражи, — поправила ее мадам, по голосу которой можно было понять, насколько выводило ее из себя постоянное присутствие этих двух легкомысленных и безответственных молодых женщин. — Теперь у них Генеральная ассамблея, я они арестовывают всех, кого считают нужным.

— Это невозможно, — провозгласила Габриэль. Кристиане хотелось бы верить в то, что это невозможно.

— Ты заметила, Габриэль, — сказала она, — когда бы ты ни заявила, что что-то невозможно, это тут же случается? Ты говорила, что невозможно, чтобы чернь захватила Париж, невозможно, чтобы чернь захватила Версаль, невозможно, чтобы нас силой вывезли в Париж. И вот мы здесь. Мне хотелось бы, чтобы слово «невозможно» ты всегда произносила в кавычках.

Габриэль удивленно посмотрела на подругу, которая в это время постукивала ногой по полу и думала о том, как ей хотелось бы иметь свою гостиную. Мадам Клери преувеличенно шумно, как дракон, вздохнула.

— Если вы обе хотите провести свои последние дни, подкалывая друг друга, то, пожалуйста. Однако, думаю, что было бы лучше, если бы вы посвятили все свое время молитве. Молодые теперь так безответственны.

Сказав это, мадам Клери направилась к большой резной двери, толкнула ее и вышла в зал, прейдя мимо охраны с холодным достоинством.

— Старая драконша, — заметила Габриэль, отбросив за спину свои золотистые волосы.

— Должно быть, она каждое утро ест лимоны, чтобы сохранять постоянно кислое выражение лица, — согласилась Кристиана, и Габриэль улыбнулась ей, они снова были союзницами.

— Я думаю, что мы все теперь немного кислые и мрачные, — призналась Габриэль, — а все из-за того, что мы слишком много времени проводим в компании друг друга. О, как бы мне хотелось, чтобы они позволили нам уехать отсюда. Почему они держат нас здесь, Кристиана?

Кристиане хотелось бы лучше разбираться в политике. Жаль, что раньше она совсем не уделяла этому никакого внимания. Все, что она была в состоянии понять сейчас, заключалось в том, что мир перевернулся вверх дном, а они теперь пленники.

— Может быть они собираются арестовать нас, — предположила Кристиана. — В конце концов, они уже почти всех забрали.

Она прошла в другой конец комнаты и взяла свою скрипку с позолоченного столика, выполненного в стиле рококо, легко пробежала смычком по струнам и сыграла короткую печальную мелодию.

— Как это мрачно, — пожаловалась Габриэль, — тебя нужно посадить в тюрьму за то, что ты так портишь мне настроение.

Кристиана засмеялась и в ответ сыграла легкую веселую мелодию.

— Вот это, моя дорогая подруга, действительно, невозможно. А если бы это было преступлением, мы давно бы распрощались с мадам Клери.

Смех Габриэль резко оборвался при звуке смены караула, который явился им мрачным напоминанием того, что они являются пленницами новой Французской Республики.

— Не думай об этом, — предупредила Кристиана, опуская смычок скрипки. — Если мы будем все время думать об этом, то сойдем с ума.

Габриэль приложила пальцы ко лбу и на минуту закрыла глаза. Затем она снова взглянула на подругу, на лице ее сияла вымученная улыбка.

— Единственное, что меня беспокоит, так это совершеннейшая скука. Как утомительны эти революции, Кристиана. Это хуже, чем неудачный званый обед.

Кристиана засмеялась только потому, что этого хотела Габриэль.

Габриэль арестовали через три дня. Арестовали за «преступление против государства», хотя Кристиана представления не имела, что это могли быть за преступления.

Габриэль встретила офицеров, пришедших ее арестовать, как будто они везли ее на бал. Она надела шляпку с большими полями и перьями. Шляпка беспечно и легкомысленно сидела на ее густых золотых локонах.

— Как это глупо, — беспечно сказала она Кристиане, — ведь единственное преступление, которое я совершаю, это то, что в октябре, в дождь, я выйду на улицу в летнем платье и шляпе. Возможно, даже замерзну.

Кристиана уже не смеялась.

— Я скоро вернусь, — продолжала щебетать Габриэль, ее зеленоватые глаза искрились смехом. — А если не вернусь, значит, я в тюрьме вместе со всеми. Я слышала, что там устраивают очень увлекательные кар точные игры, — казалось, она говорила не о тюрьме, а о загородном дворце.

«Офицеры», которые пришли ее арестовывать, стояли в дверях салона и нетерпеливо переглядывались.

Они смотрели на двух молодых женщин в легких шелковых одеждах, которые продолжали глупо болтать о каких-то платьях, шляпках и карточных играх.

Кристиана взглянула на них, приподняв брови. Ей показалось, что она узнала одного из них, того, который был маленького роста. Кажется, он был грумом или лакеем в Версале. Грубые неотесанные люди, которым кажется, что они смогут управлять государством. Но самым страшным было то, что они уже управляли.

— Пора идти, — напомнил один из стражников — крупный грубоватый парень. Тон его был наглым и грубым. Он хотел испугать Габриэль, хотел унизить и оскорбить ее, не называя ее титул.

— Вы, — он один раз поклонился, — Ваше Высочество.

Это сразу сработало. Габриэль испугалась. Она схватила Кристиану за рукав ее шелкового розового платья, глаза ее потемнели и стали почти серыми.

• Предыдущая
• 6/65
• Следующая