Соперник (ЛП) - Дуглас Пенелопа - Страница 5
- Предыдущая
- 5/68
- Следующая
– Ты женщина. Очень красивая, к тому же. – Она улыбнулась, отчего у меня в груди стало теплее. – Добавилось несколько новых татуировок, но ты избавилась от пирсингов, как погляжу. Мне нравились те, что ты носила на губе и в перегородке.
– Ага, зато руководству моей школы не нравились. Надо знать, когда идти ва-банк, а когда пасовать.
Я бы не сказала, что проходила через определенную фазу в тот период, однако явно пристрастилась к различным формам самовыражения. У меня были маленькие кольца в носовой перегородке и на губе сбоку, штанга в языке. Их пришлось снять. Школа Святого Иосифа, где я училась, запрещала "неортодоксальный" пирсинг; максимум, что дозволялось – по две серьги в ухо. Я носила пять в левом, хотя это был один индастриал с двумя проколами; и шесть в правом ухе – одна в козелке, две в мочке, три в завитке. Эти украшения руководство тоже повелело снять.
Только когда мама не ответила на звонок, чтобы разобраться с жалобами, я наконец-то послала их подальше. Затем они позвонили папе. Он пожертвовал приличную сумму… и тоже послал их подальше.
– Вы с Мэдоком так повзрослели… – Эдди умолкла, не договорив.
Я перестала жевать.
– Извини, – добавила она, отвернувшись от меня.
Мое сердце колотилось так, что его бы пришлось удерживать силой, попади оно кому-нибудь в руки. Проглотив еду, вставшую тяжелым комом в горле, глубоко вздохнула.
– Почему ты извиняешься? – спросила, пожав плечами.
Я знала, почему.
Эдди знала, почему.
Мы с Мэдоком жили тут не одни, в конце концов. Все знали о том, что между нами произошло.
– Тебе не о чем беспокоиться, – заверила она, присев на край кровати. – Как я вчера и сказала. Его тут нет, и он не вернется, пока ты не уедешь.
Нет.
– Думаешь, у меня проблемы с Мэдоком, Эдди? – Я усмехнулась. – Между нами все нормально. Со мной все нормально. Наше идиотское соперничество зашло слишком далеко, но мы были детьми. Я хочу все оставить в прошлом. – Расслабив плечи, старалась сохранить непринужденный тон. Ничто в языке тела не выдаст меня.
– Ну, Джейсон считает, это небезопасно. Хотя он передал, что ты можешь оставаться тут столько, сколько захочешь. Мэдок не вернется.
Вот поэтому мне нужна Эдди. Я могла уговорить ее вернуть Мэдока домой. Главное не переусердствовать.
– Я приехала всего на неделю. – Сделав глоток сока, поставила стакан обратно на поднос. – Осенью у меня начнутся занятия в Северо-Западном университете, но остаток лета я проведу в городе с папой. Просто хотела заглянуть в гости перед началом следующей фазы.
Она посмотрела на меня так, как матери смотрят на дочерей по ТВ. После подобного взгляда сразу чувствуешь – тебе еще многому предстоит научиться, потому что "милочка, ты еще ребенок, а я умнее".
– Ты хотела встретиться с ним. – Эдди кивнула, сосредоточив взгляд своих голубых глаз на мне. – Чтобы расставить точки над i.
Расставить точки? Нет. Встретиться с ним? Да.
– Все в норме. – Я отодвинула поднос и встала с кровати. – Я на пробежку. Ту тропинку вокруг карьера до сих пор не закрыли?
– Нет, насколько мне известно.
Подойдя к шкафу, достала свою сумку, которую бросила туда вчера после приезда.
– Фэллон? Ты всегда спишь в одном нижнем белье и слишком коротких футболках, не прикрывающих задницу? – спросила она, чуть ли не смеясь.
– Да, а что?
На несколько секунд повисла тишина, пока я доставала вещи.
– Значит все-таки к лучшему, что Мэдока здесь нет, – иронично пробормотала Эдди, после чего оставила меня одну.
Одевшись, окинула взглядом свою комнату при свете дня. Моя старая комната с новым декором.
Прошлым вечером, когда Эдди проводила меня сюда, я обнаружила, что обстановка со времени моего отъезда очень изменилась. Скейтерские постеры исчезли со стен, мебель заменили, красные стены перекрасили в кремовый цвет.
Кремовый? Ага, буэ.
Одна из стен была обклеена стикерами для бамперов. Сейчас их место занимали обезличенные, массового производства фотографии Эйфелевой башни и французских улиц с брусчаткой.
Постельное белье – светло-розовое, шкафы и кровать – белые.
Чертежный стол с моими рисунками, полки с роботами Лего, DVD, CD-диски – ничего не сохранилось. Не сказать, чтобы я вспоминала об этом барахле последние два года, однако, войдя вчера в свою спальню, едва не расплакалась. Может, потому что предполагала, будто мои вещи останутся здесь, или меня просто выбило из колеи то, с кокой легкостью всю мою жизнь отправили на свалку.
– Твоя мама занялась ремонтом практически сразу после твоего отъезда, – пояснила Эдди.
Ну, конечно.
Я дала себе пару секунд, с горечью вспоминая, сколько часов потратила, катаясь на досках или собирая свои любимые Лего, которые теперь сгнивали где-то в мусорном баке.
А затем проглотила болезненный ком. Двигаемся дальше. К черту все.
Теперь моя комната выглядела зрело и даже немного сексуально. Мне по-прежнему нравился мальчишеский стиль одежды и сумасбродные способы самовыражения, вот только моя мать была далеко не безнадежна в подборе интерьера. Цветочных мотивов нигде не наблюдалось, и в целом комната подходила для взрослого человека. Нежно-розовые тона постельного белья и штор, невинность и романтизм мебели, черно-белые фото в ярких рамках заставляли меня чувствовать себя женщиной.
Мне это в своем роде нравилось.
Но желание убить ее за то, что выкинула все мои вещи, тоже никуда не делось.
***
Основной бонус брака моей матери и Джейсона Карутерса заключался в том, что его дом располагался в Севен Хиллз Вэлли – огромном закрытом сообществе (если это можно считать "сообществом", когда до ближайших соседей в обе стороны около километра).
Толстосумам нравились их загородные виллы, простор, статусные жены. Даже если они ими не пользовалась. Когда я думала о своем отчиме, мне всегда приходил на ум герой Ричарда Гира из Красотки. Знаете, чувак, который снимает пентхаус, но боится высоты? Так на кой черт ему пентхаус тогда?
В общем, Джейсон Карутерс относился к такому типу. Он покупал дома, в которых не жил, машины, которые не водил, и женился на женщине, которая была ему не нужна. Зачем?
Я постоянно задавалась этим вопросом. Возможно, ему было скучно. Может, он искал нечто, что никак не мог найти.
А может он просто был сраным толстосумом.
Если честно, моя мама такая же. Патриция Фэллон вышла замуж за моего отца, Киарана Пирса, восемнадцать лет назад. Два дня спустя родилась я. Четыре года спустя они развелись. Мать забрала меня – свой гарант пропитания – и отправилась на поиски лучшей жизни. Она побывала замужем за предпринимателем, который в итоге потерял свой бизнес, капитаном полиции, чья работа оказалась недостаточно гламурной для нее.
Однако через этого полицейского мама познакомилась со своим нынешним мужем и нашла именно то, что искала: деньги и престиж.
Несомненно, мой отец обладал тем же. В определенных кругах. Но он жил вне рамок закона… далеко вне рамок закона, и в целях безопасности прятал нас, не выставлял напоказ. Явно не тот уровень роскоши, на который рассчитывала моя мать.
Несмотря на ее эгоистические поступки, я была рада тому, где она, в конечном счете, оказалась. Мне тут нравилось. Всегда нравилось.
Особняки скрывались за просторными подъездными дорожками и небольшими густыми посадками деревьев. Я любила бегать или даже просто ходить по тихим, уединенным дорогам. Только сейчас мне не терпелось оказаться в прилегавшей к этому району рекреационной зоне "Испанские копи", включавшей в себя узкие лесные тропинки и глубокие карьеры. Песчаник, зелень повсюду, безоблачное голубое небо над головой – благодаря всему этому место идеально подходило для тех, кому хотелось забыться на время.
Пот стекал по шее, пока я, не жалея сил, мчалась вперед. "Schism" группы Tool звучала в наушниках, мое внимание было приковано к дороге. Приходилось напоминать себе, что нужно оставаться бдительной. Отцу не нравились мои пробежки в одиночку, в отдаленных безлюдных местах. Я буквально слышала его голос у себя в голове: "Не отвлекайся, и держи защиту при себе!".
- Предыдущая
- 5/68
- Следующая
