Выбери любимый жанр

Безвыходных положений не бывает - Санин Владимир Маркович - Страница 1


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

1

НА «ГАЗИКЕ» ПО «КРЫШЕ МИРА»

Безвыходных положений не бывает - any2fbimgloader3.jpeg

О ПРАВЕ НА МЕМУАРЫ

Я проехал восемьсот километров по дорогам Памира. Десять дней меня болтало и швыряло, подкидывало и било о стенки кабины «газика». Я наслаждался и страдал, восторгался и проклинал, называл себя счастливчиком и последним ослом — в зависимости от ситуаций, которые менялись чуть ли не с каждым поворотом колеса. Я познакомился со многими людьми. На всем Памире, наверное, людей живет не больше, чем в моем районе Химки-Ховрино, но встречался и разговаривал с людьми я чаще. Видимо, горный воздух располагает к общению.

На Памире я летал на самолетах, ездил на машинах, катался на ишаке и ходил пешком. Я ел мясо яка и пил молоко памирской коровы ростом с нашего теленка. Я жил на пограничных заставах, на берегах бурного Пянджа и видел, как спускаются к реке прекрасные афганки. Я играл в волейбол на высоте 2200 метров над уровнем моря — это высота Мехико, учтите, олимпийцы. Я охотился на дикого кабана и едва не сломал себе шею.

Надеюсь, я вас убедил, что имею законное право на мемуары.

Но прежде всего — о дороге на Хорог.

ДОРОГА НА ХОРОГ

Знаете ли вы, что такое Хорог?

Возьмите карту и найдите Душанбе, столицу Таджикистана. Теперь отправляйтесь на юго-восток, километров на триста…

Нашли? Позвольте в порядке расширения географического кругозора напомнить, что Хорог — центр Горно-Бадахшанской автономной области, жители которой смотрят на мир свысока. Не потому, что они такие уж высокомерные и утонченные аристократы, упаси бог! Просто они живут выше всех, на «крыше мира», ибо город Хорог — столица Памира, великой страны легендарных, неприступных гор.

Я расскажу вам о дороге на Хорог на тот случай, если вам придет в голову счастливая мысль его посетить. Прежде всего не рассчитывайте на поезд: ближайшая стальная магистраль проходит в сотнях километров от Памира. Летом можно за два-три дня преодолеть на автомашине километров шестьсот горных дорог — это доставит много радости любителю острых ощущений, ибо машина частенько будет проноситься в сантиметрах от бездонной пропасти. И наконец, самолет.

Я расскажу вам о воздушной дороге на Хорог. Она открыта всегда, за исключением тех дней, когда нет погоды. А погоды обычно нет. То есть она есть, но нелетная. Ибо когда на Памире облачность — лететь нельзя. Даже самые отчаянные воздушные асы в таких случаях ограничиваются лишь проклятьями. Потому что помимо скрытых облаками пяти— и шеститысячников на воздушной трассе Душанбе — Хорог есть еще и Рушанское окно, о котором речь впереди.

И когда погоды нет, Памир закрыт. О нем можно думать, его можно даже видеть, но попасть на него невозможно. И десятки людей долгими неделями сидят на аэродроме в Душанбе, молитвенно глядя на небо. Сидят отпускники-пограничники и партийные работники, ученые и колхозники, снабженцы и студенты — погоды нет для всех. А в Хороге точно так же десятки людей с трогательной наивностью смотрят на небо: они должны попасть в Душанбе, а оттуда — в Москву, Куйбышев и Читу.

Но погоды нет. Облака закрыли Памир на железный замок.

Мне неслыханно повезло — я ожидал погоду всего двое суток. Наутро третьего дня меня разбудили и голосом, каким поздравляют при выдаче ордера на квартиру, сообщили, что над Памиром безоблачно. И через час я летел, удостоенный величайшей чести, доступной на самолете, — командир корабля пригласил меня в кабину.

Незадолго до отъезда на Памир я беседовал с одним знакомым, который вернулся из Швейцарии. Он закатывал кверху глаза и захлебывался от восторга. Он кричал, что видел такие горы, от которых захватывает дух. Ах, эти Альпы! Ах, Монблан!

Самолет набрал высоту, и я засмеялся тихим торжествующим смехом. Куда ты суешься со своими Альпами, жалкий хвастун? Да знаешь ли ты, что твой пресловутый Монблан здесь, на Памире, заблудился бы и затерялся, как школьник на стадионе в футбольный день? Ты бы сейчас бегал по самолету, заглядывал во все окна и жалобно блеял: «Монблан, где ты? Куда ты запропастился?»

Передо мной раскрывалась картина, написанная величайшим на свете художником. Миллионы лет назад, в период земных катаклизмов, из бурных и дрожащих от чудовищного напряжения недр вырвались эти хребты. С тех пор многое изменилось на свете под той самой луной, о которой писал Экклезиаст. Человечество прошло путь от пещерных рисунков до полотен Рафаэля, от стрел до реактивных самолетов, от звериных шкур до плащей «болонья». А вершины Памира остались такими же, какими были в те времена, когда в океанах, покрывавших землю, еще не появился прародитель жизни — первый белок. Хотя по разным причинам мне не удалось в то время побывать на Памире, но думаю, что дело обстояло именно так.

Высота — пять тысяч метров. Я сидел между командиром корабля и вторым пилотом и не отрываясь смотрел и смотрел.

— Москва, — кивнув налево, сказал командир.

Я сочувственно взглянул на него: видимо, и на привычных людях сказывается кислородное голодание.

— Москва, — повторил командир. — Так мы называем эту вершину на хребте Петра Первого.

Я поклонился Москве и Петру Первому. Остроконечные белые шапки вонзались в небо. Безжизненное безмолвие… И только где-то далеко внизу кое-где мелькали зеленые полоски. И казалось, что они — это случайное, что единственно сущее — это горы, непостижимо огромные каменные тела, словно сошедшие с иллюстраций к фантастическим романам. Командир показал вниз, где скрещивались две причудливые черные полоски. Это сливались реки Вахш и Сурхоб, и вниз стремился уже один бурный Вахш, чтобы дать ток будущей Нурекской ГЭС и вместе с родным братом Пянджем образовать Амударью.

Навстречу летит крохотная стрекозка. Наш самолет покачивает крыльями и, сделав встречному Ан-2 этот изящный реверанс, берет курс на Пяндж. И мы летим в долине этой реки. Налево — Советский Союз, направо — Афганистан. Два мира, разделенные серо-зеленой полоской стремительного, полноводного Пянджа… Два крохотных спичечных коробка — это одна из самых высокогорных в стране метеостанций. Привет, друзья! Спасибо за погоду!

Горы, щетинясь зубчатыми пиками и острыми гранями, вонзаются в небо рядом с самолетом. Мы летим совсем рядом с ними. Это величественно, торжественно и немножко страшно.

— Погодите, — усмехается командир, — впереди еще Рушанское окно. А сейчас, между прочим, налево — пик Коммунизма.

Все грандиозное, из ряда вон выходящее всегда волнует, и минут десять я как завороженный провожал глазами это чудо природы, величайшую горную вершину нашей страны. Все никло перед этим семи— и пятикилометровым исполином, даже экзотическая гора Верблюд, действительно очень похожая на популярное животное, даже ледник Медвежий, который недавно расшалился и унес с Ванчского аэродрома ночевавший там самолет.

— Говорят, где-то в этих местах прогуливался со своей компанией головорезов Александр Македонский, — прерывает мои размышления командир.

Я внимательно посмотрел вниз, но, честно признаюсь, следов легендарного завоевателя мне обнаружить не удалось. Видимо, их занесло снегом.

Мы летим по ущелью реки Пяндж. Здесь — шутки в сторону, оба пилота серьезны и сосредоточенны. Один неосторожный поворот штурвала, и возможен «поцелуй с горой». Сжатый с двух сторон каменными массивами, красавец Ил-14 кажется хрупкой детской игрушкой.

— Рушанское окно, — слышу я голос командира. Теперь я понимаю, почему на Памир нельзя лететь, если на воздушной трассе хоть одно облачко. Самолет стремительно несется между скалами, едва, кажется, не задевая их плоскостями. Это длится минуту, это длится вечность.

Еще минут десять — и самолет идет на посадку. Простая земляная площадка, раза в два больше футбольного поля, — это и есть транспортное сердце Памира — Хорогский аэродром. Навстречу бросаются встречающие. Я пожимаю руки пилотам, мужественным людям, для которых эти экзотические перелеты — обыкновенная работа.

1
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело