Новичок в Антарктиде - Санин Владимир Маркович - Страница 29

• Предыдущая
• 29/91
• Следующая

Не смогли мы удовлетворить и некоторых других запросов наших гостей. Так, в качестве сувениров американцы пытались выпросить термометры с метеоплощадки, фиксировавшие космически низкие температуры. Но в этом Сидоров тактично отказал. Пришлось присматривать и за Тимуром, который в пылу кавказского гостеприимства готов был раздарить всю свою одежду и остаться в одном бельё.

Расставались мы, довольные друг другом. Адмирал Уэлч, не раз бывавший на Востоке, подарил нам огромный двадцатикилограммовый арбуз, съеденный с неслыханным энтузиазмом, и ящик персиков. Но главный сюрприз был впереди. Можете представить себе мою радость, когда перед посадкой в самолёт адмирал пригласил Василия Семёновича и меня нанести ответный визит на станцию Мак-Мердо и… Южный полюс! Вместо того чтобы сдержанно поблагодарить адмирала (подумаешь, Южный полюс, не видали мы полюсов!), я с такой прытью заорал: «Большое спасибо!», что всем стало ясно: дипломата из этого человека не получится. Сэр Уэлч улыбнулся уголками губ и откланялся.

Подброшенный мощными ракетными ускорителями, «Геркулес» почти без разбега взмыл в воздух, унося с собой адмирала, гипоксированных конгрессменов и Сергея Мягкова, облегчившего свою исстрадавшую душу трехчасовым общением с земляками.

На следующее утро произошло событие, которое на Большой земле вряд ли взволновало бы общественность. Но на станции Восток оно вызвало именно такие эмоции. Философ сказал бы, что произошёл некий катаклизм, скачок, переход количества в качество; экономист тут же прикинул бы возможный эффект и дал прогноз повышения производительности труда на планируемый отрезок времени; Джеральд Дьюпи, не улети он вчера, отправил бы в свою газету «молнию» в пятьсот слов под сенсационным заголовком «Новый мировой рекорд на полюсе холода!».

Но Сидоров подошёл к событию более прозаически. Посмотрев на очередь, которая выстроилась у принесённой Борисом Сергеевым двухпудовой гири, Василий Семёнович без тени улыбки изрёк:

— Дежурный, обеспечьте этим героям разгрузку самолёта вне очереди.

— Хоть десяти самолётов подряд! — согласился Борис, орудуя гирей. — Три… четыре… пять…

Гирю подхватил Ельсиновский, за ним Флоридов, Тимур, Сидоров-второй.

— Черти! — с так называемой хорошей завистью проговорил Василий Семёнович. — Доктор, а два жима не заменят один укол?

Да, на десятый день можно было смело констатировать: почти все ребята пришли в норму настолько, что в торжественной обстановке были начаты тренировки по настольному теннису. И хотя после первой же партии Саша Дергунов полчаса дышал кислородом, всем стало ясно: акклиматизация проходит успешно. Даже наименее выносливый из нас — и тот взял в руки ракетку. Правда, через минуту он вынужден был выбросить белый флаг, но Флоридов недолго упивался лёгкой победой: три дня спустя я взял убедительный реванш.

«В здоровом теле — здоровый дух» — кривая нашего настроения неуклонно шла вверх. Если в первые дни большинство из нас спало по три-четыре часа в сутки, да и этот сон был изнурительно тяжёлым, то теперь отдельные богатыри без дружеской помощи дежурного не просыпались (я сдирал с них одеяло).

Но особое удовлетворение приносило нам быстрое выздоровление Сидорова. Уже не могло быть и речи о его эвакуации в Мирный: Валерий твёрдо заверил начальство, что через неделю Сидоров перейдёт на общий режим. А пока доктор в оба глаза следил за своим больным, который с каждым днём становился все менее послушным. Получив агентурные сведения о том, что «док» работает вне дома, Василий Семёнович немедленно выползал на волю. Валерий, зная об этих проделках, старался появляться неожиданно, чтобы пристыдить начальника и с выговором загнать его в постель. Но с сегодняшнего дня Сидоров выторговал себе право завтракать, обедать и ужинать «не в своём логове, как одинокий волк», а в кают-компании, в изысканном обществе своего коллектива.

Завтрак был роскошный: котлеты, яичница, манная каша и — гвоздь программы — кофе с пышными, румяными и тёплыми булочками. И мы уплетали их за обе щеки, воздавая хвалу повару Смирнову.

— Пусть опоздавший плачет, судьбу свою кляня! — приговаривал Коля Фищев, поедая одну булочку за другой.

И тут появился опоздавший Тимур. Взглянув на опустевшее блюдо, он издал нечленораздельный и горестный вопль.

— И этот человек вчера беседовал с конгрессменами! — под общий смех заметил Коля.

У меня из головы не выходило адмиральское приглашение и я, подогревая зависть окружающих, принялся вслух мечтать.

— Сначала мы с Василием Семёновичам побываем на Мак-Мердо, поглазеем на вулкан Эребус и посетим домик Скотта. Там, говорят, сохранился ящик галет, оставшийся от его экспедиции. Одну галету я, конечно, стащу как сувенир. Потом мы полетим на Южный полюс, где американцы устроили аттракцион: катают гостей на тракторе вокруг земной оси и выдают свидетельство о кругосветном путешествии. Не расстраивайтесь, ребята, мы каждому из вас дадим потрогать этот документ. Только уговор: вымыть руки и не толкаться!

— Может, американцы за вами и не прилетят… — уныло, но с такой затаённой надеждой проговорил кто-то, что все расхохотались. Кроме меня.

— Не хватайтесь за сердце, Маркович, прилетят, — успокоил Сидоров. — Откровенно говоря, и мне хочется пополнить второй осью свою коллекцию. Первая в ней оказалась три года назад, когда СП-13 прошла в сорока километрах от полюса. Такого случая, конечно, мы упустить не могли, хоть пешком, а добрались бы до верхней точки. Но пешком не было нужды — с нами дрейфовал вертолёт. Прилетели на полюс, определились, воткнули в земную ось флаг и вылили на неё бочку отработанного масла: смазали, чтобы не скрипела…

Ребята разошлись на работы, а я принялся меланхолически мыть посуду и прибирать кают-компанию. Настроение было какое-то смутное, не покидала туманная мысль, что я делаю что-то не то. Товарищи созидают, строят «разумное, доброе, вечное», а я смываю жир с тарелок и призываю уважать труд уборщиц. После каждой трапезы ребята льстиво заверяют, что я приношу неслыханную пользу, а Василий Семёнович не упускает случая выдать мне комплимент:

— Восточники запомнят вас как образцового дежурного. Вы даже не представляете, как нас выручаете!

Хитрец!

А в другой раз он забросил такую удочку:

— Почему бы вам не остаться с нами на год? Дадим вам отдельную комнатку, сочиняйте в своё удовольствие. А в свободное время будете… это самое… дежурить. Ну, соглашайтесь. Вот ребята обрадуются!

— Тому, что не они, а я буду мыть посуду?

— Ну конечно!.. То есть, не только этому, но и тому…

— …что я буду подметать полы и чистить умывальник?

Сидоров не выдержал и рассмеялся. Но впоследствии он не раз возвращался к своему предложению, заставляя меня мучительно колебаться.

Так вот, я почувствовал в себе силы выйти наконец из сферы обслуживания в сферу производства. С другой стороны, там я вряд ли сразу стану полноценным работником. Поэтому напрашивался такой вывод: оставаясь штатным дежурным, взять ещё и полставки разнорабочего.

Едва я успел построить эту логическую конструкцию, как Флоридов выловил из эфира великолепную весточку: из Мирного вылетели два борта, и через шесть часов мы обнимем шестерых наших товарищей. Блокада Востока прорвана! Иван Тимофеевич отправился готовить тягач к расчистке взлётно-посадочной полосы. Вот он, удобный случай! Я попросил Тимофеича взять меня с собой, получил его согласие и побежал одеваться.

Тяжёлый тягач самая надёжная и любимая транспортная машина советских полярников. Мощный и манёвренный, как танк, тягач способен тащить за собой десятки тонн груза. Неприхотливая, воистину незаменимая машина! Трактор не достаёт ей и до плеча, на её фоне он выглядит словно молодая лошадёнка рядом с могучим тяжеловесом. К сожалению, трясётся и грохочет тягач тоже как танк. Мы ползали по полосе, расчищая и укатывая её специальным устройством, и по-дружески беседовали, точнее — орали во все горло.

• Предыдущая
• 29/91
• Следующая