За тех, кто в дрейфе! - Санин Владимир Маркович - Страница 52
- Предыдущая
- 52/57
- Следующая
— В-веня, д-давай ту, — заикаясь, осипшим голосом просит Горемыкин, — про з-зеленоглазую, к-которая ждет.
Валю без смеха слушать невозможно.
— Расскажите, товарищ повар, какие чувства вы испытывали, когда тот грубиян нарушил ваше уединение? — вытаскивая блокнот и изображая из себя репортера, спрашивает Кузьмин.
— Пошел вон, хам! Не видишь, читаю! — подсказывает Осокин.
— В-всех б-без компота оставлю! — грозит Горемыкин. — М-мерзавцы!
Входит Кирюшкин и с глубоким подозрением смотрит на Веню, который делает честнейшие глаза.
— Твоя работа?
— Какая, дядь Вася? — наивным голосом спрашивает Веня. Часа два назад он извлек из знаменитого дяди-Васиного сундучка половину инструментов и сунул вместо них ржавую десятикилограммовую втулку.
— Сукин ты сын, паря, — благодушно говорит Кирюшкин, наливая себе кофе и присаживаясь. — Опыта у тебя мало, не так сработал. Мы, бывало, сюрприз в чемодан отзимовавшему товарищу подкладывали за пять минут до посадки, да сами его вещи в самолет вносили, чтоб по тяжести не догадался и не проверил. Мне, помню, таким манером здоровый камень на добрую память упаковали, чуть не надорвался, когда сундук из самолета, вытаскивал.
— Спасибо за совет, дядь Вася, — проникновенно благодарит Веня.
— Смотри, паря, прибью! — обещает Кирюшкин.
— Вам хорошо, — завистливо вздыхает Кузьмин, — есть что паковать, а наши вещички ищи теперь в бюро находок у Нептуна.
Груздев, Непомнящий, Осокин и Рахманов грустно кивают. Они бездомные, христарадничают — живут на подаяниях, у них даже своих зубных щеток не осталось.
— Эт-то т-тебе хорошо, — мстительно говорит Горемыкин, — т-тебе много не надо, од-ни штаны на двоих!
Эта история обещает стать фольклорной; месяц назад, когда станцию последний раз ломало, Кузьмин и Груздев в полной темноте вскочили с нар одеваться и сунули каждый по ноге в одни и те же брюки. Домик накренился — под ним прошла трещина, вокруг грохочет, ничего невозможно понять — светопреставление! Пока разобрались, от страха чуть богу души не отдали!
— Самолет!
Раздетые, мы выбегаем из кают-компании. Никакого самолета нет, ревет дизель. Кузьмин смеется: это он нас разыграл за напоминание об истории с брюками. Его беззлобно ругают — в такой обстановке разыграть нас ничего не стоит. Чтобы это понять, достаточно посмотреть, как Груздев и Рахманов играют в шахматы. Лучшие на станции специалисты по молниеносной игре, они сейчас невыносимо долго размышляют над каждым ходом, обвиняют друг друга в тугодумии, злятся, и («Ленский пешкою ладью берет в рассеяньи свою») — Груздев чужим ферзем объявляет Рахманову мат! Что ж, все это знакомо и не раз пережито: в последний, быть может, день зимовки от полярника нельзя многого требовать, здесь, в кают-компании, только бренная его телесная оболочка, а душа и мысли — ох, как далеко. Я сам ни о чем путном не могу думать: устрой мне сейчас элементарный экзамен, вели изложить методику извлечения занозы из пальца — я позорно провалюсь. Сейчас большинство из нас не повторило бы в уме таблицу умножения.
Из радиорубки звонит Костя, ругает последними словами Рахманова: Белов требует погоду!
— Музыка! — Веня блаженно закатывает глаза и — речитативом: — Белов требует погоду! Кирюшкин смотрит на часы.
— Иди Дугина меняй… артист!
— Праздной публике — мое почтение! Веня берет разухабистый аккорд, вешает гитару на стену и уходит, но тут же вваливается обратно, держась за живот. Следом с двумя чемоданами и рюкзаком входит заспанный, но сияющий Шурик.
— Я готов! — докладывает он.
— Держите меня! — скулит Веня, валясь на пол и стуча по нему ногами.
Мы ничего не понимаем.
— К чему готов, Шурик? — ласково, как больного, спрашивает Груздев.
— Так ведь объявили посадку! — удивляется Шурик и, оглушенный общим хохотом, ошалело и с недоверием оглядывается. — Ой, неужели мне присни-и-лось?
Тут слышится хлопок — будто кто-то под ухом ударил в ладоши. Мы выбегаем из кают-компании.
— Слезай, братва, приехали!
Поперек бывшего разводья, нашей взлетно-посадочной полосы, расходилась широкая трещина.
СЕМЕНОВ — СВЕШНИКОВУ «В 04:40 расположении станции начались подвижки льда тчк Результате торошения разрушены основной аэродром медпункт кают-компания утонул трактор тчк Ходе спасательных работ получили травмы Груздев перелом ребра Осокин вывих плеча тчк Покидаем станцию выходим запасному аэродрому куда вылетели ЛИ-2 Белов Крутилин тчк Торосы подступили радиостанции связь прекращаю тчк Семенов».
- Предыдущая
- 52/57
- Следующая
