Во мраке сверкающих звезд - Михайлова Евгения - Страница 37

• Предыдущая
• 37/49
• Следующая

– Я этого не узнала.

– Но все эти убийства, нападения в твоем районе…

– Да, люди из соседних домов. С Игорем в одной школе училась.

– Кто такой Игорь?

– Просто парень. Никакого отношения ко мне.

– Но в одной школе и в соседнем доме… Света, я сказал, ты услышала. Покажи номер карты, я сейчас принесу аспирин, и сразу постарайся уснуть. Без клеточек. Мелатонин, не забывай.

Сергей Кольцов приехал в больницу, постучал в палату Игоря, ответила Карина: «Войдите». Он открыл дверь и с порога пошел к Игорю неровной, шаркающей, но стремительной походкой клинического идиота, выражение лица – безумный экстаз и целеустремленность, ярко-голубые глаза умело скошены к переносице, как будто он разглядывает свой мозг. Карина, взглянув, ахнула и зажала рот, чтобы не расхохотаться громко. Игорь улыбнулся и одобрительно кивнул.

– «Графиня изменившимся лицом бежит пруду»? Проба прошла успешно. Я подумаю над вашей кандидатурой. Феллини приглашал любителей.

– Фу-у-у! – выдохнул Сергей, вернулся в человеческий облик и плюхнулся на стул. – Спасибо за признание. Тяжелая работа – втискивать себя в режиссерский замысел. Как самочувствие?

– Нормально. Александр Васильевич предложил другую клинику, а нам с Каришкой и здесь хорошо. Я вообще домой хочу. К ней.

– Понятно. Мысли в основном позитивные, разумные, рациональные. Не на сиделку же тратиться, да?

– Какой ты… Мы на «ты»? Какой ты, извиняюсь, тупой. Мне не нужна никакая сиделка. Меня тут закололи, как ежика. Меня может спасти только Карина.

– Ну тупой. Но считать в пределах первого класса умею. Три раза «меня», один раз «Карина». Равно – эгоист в любой степени.

– Сережа, вы не правы, он никакой не эгоист. Вы просто не знаете, не видите, как он мужественно борется за жизнь. Вопрос стоит именно так. И я буду очень рада, когда мне разрешат его забрать к себе. – Карина всерьез обиделась.

– Ладно, пинайте меня оба ногами сколько влезет. Карина, давайте тоже на «ты». Так проще. Я сдаюсь, я вообще без принципа все это начал, просто для разогрева. Раз вы собрались домой, может, поговорим уже о том, что случилось?

– Вы… Сережа, ты же знаешь, что Александр Васильевич не разрешил, – напомнила Карина. – И другое ты знаешь. Можно немного подождать?

– Я не понял про «другое», – вклинился Игорь, – но я не знаю, кто меня пырнул. Близко, из-за угла. Как черная тень. Одна секунда, наверное.

– Карина, не надо на меня так страшно смотреть. Я просто зашел проведать. Вот что принес, кстати. – Сергей достал из кармана кожаной куртки гранат. – Ему полезно. Витамины. Значит, на роль я могу надеяться, Игорешка? Собственно, это и был главный вопрос. Мы его перетерли. Я пошел. Работать над собой дальше. Карина, ты меня не проводишь?

Сергей с Кариной молча миновали коридор, вышли из здания, ступили на дорожку.

– О родственниках нужно ему сказать здесь, Карина, – уже совсем серьезно произнес Сергей. – И желательно, чтобы в это время в больнице был Масленников. Это же понятно, да? Никто не знает, как он отреагирует, в случае срыва ему здесь помогут. Но я допускаю, что этого не будет. Его отец говорил, что он в семье был всегда отдельно от них. Даже когда жили вместе. Сложная была семья.

– Это ни о чем не говорит. Игорь – нестандартный человек.

– Согласен. Но его пора проинформировать в интересах дела. Его дела. Вот он не помнит, кто на него напал. Это естественно. Дальше он вообще выбросит из головы эту историю, что будет для него характерно. Он миролюбивый парень. А вот когда он узнает, что случилось с матерью и дедом… И поймет, что случилось это после того, как они начали искать следы напавшего на него… Тогда у него возникнет чувство ответственности. Только он может помочь найти преступников. От этого не уйдешь, Карина. Если мы опоздаем, следы заметут, концы спрячут, он сам этого не простит. Возможно, в первую очередь тебе. Он только тебе и верит.

– Хорошо, – решительно согласилась Карина. – Я скажу. Посмотрю, здесь ли Александр Васильевич, спрашивать у него ничего не буду. Просто скажу.

Сергей молча пожал ей руку и пошел к машине. «Везет нам, клоунам, на женщин, – думал он. – Моя Настя ведет себя, как жена декабриста. И эта Карина в любой момент готова принять удар, прикрывая Игоря». Сергей не сказал ей, что она в группе риска, как и отец Игоря. Ведь очень похоже, что убирают близкий круг свидетелей. Он хотел это сказать, но раз она и так согласилась… Зачем нагнетать?..

Карина шла по коридору, когда дверь палаты Игоря открылась, показался Александр Васильевич, кивнул Карине и нырнул в ординаторскую. Ну вот, времени подготовиться нет. Масленников приходит сюда ненадолго. «Allez», – сказала себе Карина, как героиня Куприна.

Она вошла, села на край кровати, убрала каштановый завиток со лба Игоря.

– Надо помыть твои кудри, – заметила буднично.

– Помой, – ответил он довольно и томно.

– Игорь, я должна тебе кое-что сказать. Это серьезно.

– Какая-то гадость от этого сыщика?

– Ну, он, конечно, имеет отношение… Беда у нас большая. Убили твоих маму и дедушку. Расстреляли. Они пытались в тот день узнать, с кем ты встречался перед тем, как на тебя напали… Кого-то искали.

Глаза Игоря распахнулись так широко, как будто он пытался рассмотреть эту беду. Карина сжала его руку:

– Что? Что ты чувствуешь? Не молчи!

– Ничего не чувствую. Я не верю. Этого не может быть. Кому они могли помешать? Так вообще не бывает.

– Игорек, о чем ты говоришь… Это случилось.

– Я понял. Сам не знаю, что говорю. Я всю жизнь убегал от мамы. Я никогда не скучал без нее. Ты сказала, что она простудилась и потому не приходит, я поверил. Подумал: ну и хорошо. Придет, начнет говорить, что я сам виноват. Она так всегда. Она всегда хотела сделать из меня кого-то другого. Поэтому я убегал. – Он говорил очень быстро и как-то настойчиво, что ли. – А она, ты говоришь, взяла деда и пошла искать того, кто хотел меня убить? И ее больше нет? А я в школе писал сочинения на тему «Моя мама». Всегда начинал словами: «Моя мама – самая красивая». Ты понимаешь, она их никогда не читала. И уже не прочитает. Вот это ужасно.

Карина больше не могла это выносить и сдерживать слезы. Она закрыла мокрое лицо ладонями. Судьба чудовищно несправедлива к этому вечному ребенку!

– Что происходит? – загремел над ней голос Александра Васильевича. – Карина, вы ему сказали?! Я вам запретил! Полюбуйтесь! У него губы синие. Убирайтесь из палаты и срочно найдите Галину.

Андрей увидел Карину на площадке перед входом в отделение. Она стояла в уголке за дверью, прижавшись спиной к перилам лестницы. И была как натянутая струна. Глаза смятенные, губы искусанные.

– Что? – рванулся к ней Андрей. – Что случилось?

– Нет… – еле проговорила она. – Не то, что вы подумали. Игорь чувствует себя нормально. Мы собирались просить о выписке. Ко мне. Точнее, он чувствовал себя нормально… Я поговорила с Сергеем Кольцовым, он посоветовал ему сказать… О маме и дедушке. Следствие теряет время. Убийцы уходят. Андрей Кириллович, я ничего не сказала Масленникову, но разговор начала, когда он пришел, чтобы помог в случае чего…

– Что все же случилось?

– Я не знаю. Острой реакции не было. Он сначала вообще мне не поверил, что странно, конечно. Потом… Тоже странно. Он сказал, что всегда убегал от матери, что она его не понимала, хотела переделать. Что не скучал, что обрадовался, когда я сказала, что она простудилась и потому не приходит. А потом… Я что-то пропустила. Он так спокойно и в то же время жалобно рассказал, что писал сочинения, которые начинал словами: «Моя мама – самая красивая»… Что она об этом не знала, теперь не узнает, и именно это ему кажется ужасным. И я не выдержала. Заплакала. Не видела ничего. А тут вошел Александр Васильевич. Страшно на меня закричал. Что губы у Игоря синие и чтобы я убиралась. Вот так. Я не знаю, что мне делать.

• Предыдущая
• 37/49
• Следующая