Владычица озера - Сапковский Анджей - Страница 28
- Предыдущая
- 28/121
- Следующая
— Счастливого пути! — Фрингилья встала, почти так же резко, как недавно Мильва. — Извольте! На перевалах вас ждут метель, мороз и… Предназначение. Как же, однако, зверски вы жаждете искупления! Путь свободен! Но ведьмак останется здесь. В Туссенте! Со мной!
— Полагаю, — спокойно возразил вампир, — что вы заблуждаетесь, госпожа Виго. Сон, коий снится сейчас ведьмаку, признаю это с поклоном, есть сон волшебный и прекрасный. Чарующий. Но любой сон, если он затягивается надолго, превращается в кошмар. А от такового мы пробуждаемся с криком.
Девять женщин, сидящих за огромным круглым столом замка Монтекальво, впились глазами в десятую, Фрингилью Виго. Фрингилью, которая неожиданно начала заикаться.
— Геральт выехал на виноградники Помероль восьмого января утром. А вернулся… Кажется, восьмого же ночью… Либо девятого к полудню… Этого я не знаю… Я не уверена…
— Более четко, — мягко попросила Шеала де Танкарвилль. — Пожалуйста, более четко, мазель Виго. А ежели какая-то часть рассказа вас смущает, можете ее просто-напросто опустить.
По кухне, осторожно вышагивая когтистыми лапами, ходила пеструшка. Пахло бульоном.
Дверь с грохотом распахнулась. В кухню ворвался Геральт. На покрасневшем от ветра лице красовался синяк и черно-фиолетовый струп засохшей крови.
— Давай, дружина, упаковывайтесь! — провозгласил он без лишних вступлений. — Выезжаем! Через час и ни минутой позже я хочу видеть всех вас на холме за городом, там, где стоит столб. С поклажей, в седлах, готовых к дальнему и трудному пути.
Сказанного было достаточно. Все как будто ожидали этого уже давно и так же давно были готовы.
— Я мигом! — крикнула, вскакивая, Мильва. — Я и за полчаса сберуся!
— Я тоже. — Кагыр встал, бросил ложку, внимательно глянул на ведьмака. — Но хотелось бы знать, в чем дело? Каприз? Любовники повздорили? Или и верно — дорога?
— Верно, дорога. Ангулема, ты что кривишься?
— Геральт, я…
— Не дрожи. Я тебя тут не брошу. Я переменил решение. За тобой, соплячка, нужен глаз да глаз. Едем, я сказал. Собирайся, приторачивайте вьюки. И по одному, чтобы и виду не подавать, за город, к столбу на холме. Через час там встречаемся.
— Обязательно, Геральт! — крикнула Ангулема. — А, курва, наконец-то!
Мгновение спустя на кухне остались только Геральт, курица-пеструшка да вампир, спокойно прихлебывающий бульон с клецками.
— Ждешь особого приглашения? — холодно поинтересовался ведьмак. — Почему сидишь, вместо того чтобы вьючить мула Драакуля? И прощаться с суккубом?
— Геральт, — спокойно сказал Регис, зачерпывая добавки из супницы, — на прощание с суккубом мне достаточно того же времени, что тебе на расставание со своей чернулькой. Предположивши, что ты с вышеупомянутой чернулькой вообще намерен прощаться. А между нами говоря, ребятишек ты, конечно, мог отправить упаковывать вещички воплями, грубостью и пинками. Мне же полагается нечто большее, хотя бы учитывая мой преклонный возраст. Попрошу несколько слов объяснений.
— Регис…
— Объяснений, Геральт. И чем скорее, тем лучше. Я тебе помогу. Итак, вчера утром, в соответствии с договоренностью, ты встретился у ворот с управляющим виноградниками Помероль…
Алкид Фьерабрас, чернобородый управляющий виноградниками Помероль, с которым Геральт познакомился в «Фазанщине» в сочельник Йуле, ждал ведьмака у ворот с мулом, одет же и экипирован был так, словно им предстояло отправиться бог весть куда, чуть ли не на край света, аж за Врата Сольвейги и перевал Эльскердег.
— Это, и верно, не близко, — бросил он, узрев кислую мину Геральта. — Вы, милсдарь, пришли из большого мира, так вам наш маленький Туссент видится захолустьем, думаете, мол, тут от границы до границы шапкой докинуть можно, к тому же шапкой сухой. Так вот, ошибаетесь. До виноградников Помероль, а туда мы и направляемся, немалый кус пути, ежели мы к полудню доберемся, то, почитай, повезло.
— Стало быть, ошибка, — сухо проговорил Геральт, — что мы так поздно отправляемся.
— Оно, может, и ошибка. — Алкид Фьерабрас глянул на него и фукнул в усы. — Но я не знал, что вы из тех, кто прытко подымается чуть свет. Потому как у больших господ такое встречается нечасто.
— Я не большой господин. Ну, в путь, милсдарь управляющий. Не будем терять времени на пустую болтовню.
— Ну, прям-таки мои слова.
Чтобы сократить дорогу, поехали через город. Геральт сперва собрался протестовать: опасался заблудиться в незнакомых, забитых людьми улочках. Однако оказалось, что управляющий Фьерабрас прекрасно знал город и часы, когда на улицах не бывает толчеи. Они ехали быстро, не встречая никаких трудностей.
Въехали на рынок, миновали эшафот. И виселицу с повешенным.
— Опасная это штука, — кивком указал управляющий, — рифмы складывать да песенки распевать. Особливо публично.
— Суровые тут принципы. — Геральт мгновенно сообразил, в чем дело. — В других местах за пашквили самое большее — позорный столб.
— Все зависит от того, на кого пашквиль, — резонно заметил Алкид Фьерабрас. — И как зарифмован. Наша милостивая госпожа княгиня очень добра и любима… но если уж взовьется…
— Песню, как говаривает один мой знакомый, не задушишь, не убьешь…
— Песню — да. Но песенника — вполне. Извольте. Вот доказательство.
Они пересекли город, выехали через Бочарные Ворота прямо в долину реки Блессюры, быстрым потоком пенящейся на быстринах. Снег на полях лежал только в бороздах и межах, но было довольно холодно.
Мимо проехал рыцарский разъезд, направляющийся, вероятно, к перевалу Сервантеса, на приграничный пост Ведетту. В глазах рябило от намалеванных на щитах и вышитых на плащах и попонах грифов, львов, сердец, лилий, звезд, крестов, шевронов и прочей геральдической шелухи. Стучали копыта, полоскались знамена, гремела громкоголосая глупейшая песня о рыцарской доле и милашке, которая, вместо того чтобы ожидать, поспешила выскочить замуж.
Геральт взглядом проводил разъезд. Вид странствующих рыцарей напомнил ему о Рейнарте де Буа-Фресне, который только что вернулся со службы и восстанавливал силы в объятиях своей «мещаночки», муж которой, торговец, обычно не возвращался по утрам и вечерам, вероятно, задерживаемый где-то в пути взбухшими реками, полными зверья лесами и другими выкрутасами стихий. Ведьмак и не думал выдергивать Рейнарта из объятий любовницы, но искренне сожалел, что не отложил выполнение контракта с виноградниками Помероль на более позднее время. Он полюбил рыцаря, ему недоставало его общества.
— Поехали, господин ведьмак.
— Поехали, господин Фьерабрас.
Поехали трактом вверх по течению речки. Блессюра извивалась и петляла, но мостиков было множество, так что удлинять путь за счет объездов не приходилось.
Из ноздрей Плотвы и мула вырывался пар.
— Как думаете, господин Фьерабрас, долго зима продержится?
— На Саовину был мороз. А пословица гласит: «Коль на Саовину мороз, нацепляй кулек на нос».
— Понимаю. А ваша лоза? Ей мороз не повредит?
— И холоднее бывало.
Поехали молча.
— Поглядите, — проговорил наконец Фьерабрас, — там, в котловине, лежит деревушка Лисьи Ямы. На тамошних полях, просто удивительно даже, горшки растут.
— Не понял?
— Горшки, говорю. Родятся в лоне земли, сами по себе, исключительное чудо природы, без всякой помощи человеческой. Как где в другом каком месте картошка либо репа, так в Лисьих Ямах горшки растут. Всяческого рода и всяческих конфигуранциев.
— Вы серьезно?
— Чтоб я так здоров был! Поэтому Лисьи Ямы устанавливают партнерские контакты с деревней Дудно в Мехте. Там, народ говорит, земля крышки для горшков рожает.
— Всяческого рода и конфигуранциев?
— Ну, прям в яблочко попали, господин ведьмак. В яблочко.
Поехали дальше. Молча. Блессюра шумела и пенилась на перекатах.
- Предыдущая
- 28/121
- Следующая