Достояние нации (СИ) - "Ginger_Elle" - Страница 7
- Предыдущая
- 7/40
- Следующая
Беты не распространялись о своём прошлом, но можно было понять, что их присутствие в публичном доме было чем-то вроде исправительных работ по решению суда.
Сначала беты относились к Эйдану с настороженностью и любопытством, но потом приняли в свою компанию, хотя и смотрели на новенького Лоренса как на диковинную зверюшку. Это их забавляло: омега умеет связно разговаривать и даже читать! За пару поколений не только изолированные от знаний омеги забыли о том, что когда-то имели равные со всеми права, но даже умные беты привыкли их считать недочеловеками, безмозглыми сосудами для воспроизводства.
Беты иногда пересказывали Эйдану кое-какие новости. В Калифорнии, откуда он так удачно уехал, каждый день регистрировались новые случаи заболевания омег болезнью Гранта, и в связи с этим представители Бюро воспроизводства постоянно мелькали на экранах, успокаивая сограждан и обещая, что эпидемии не дадут распространиться, как в годы войны. Испытания вакцины, которые ненадолго затормозились в марте в связи с шумным делом доктора Платта, сейчас были в финальной стадии, и к концу года препарат должен был пойти в производство.
Эйдан ещё дома слушал сообщения о вакцине и думал, как же они с отцом раздобудут её в случае необходимости. Теперь проблема решилась сама собой… Вколют и не спросят. Правда, вакцина казалась подозрительной — потому что доктор Платт, руководитель проекта, неожиданно был лишён лицензии на медицинскую деятельность, отстранён от работы, а через пару дней покончил с собой, якобы из-за того, что ему грозило судебное разбирательство в связи с фальсификацией результатов исследований.
Что бы ни произошло с доктором Платтом, Эйдан надеялся, что разработка завершится и без него. Болезнь Гранта перестала быть смертельной, но очень немногие омеги после излечения полностью восстанавливались. Его собственное появление на свет от переболевшего ею отца было чудом, которое случалось не так уж и часто…
По самому развлекательному центру, где были бары, залы для боулинга, кинотеатры и рестораны, омегам ходить не разрешалось. В их распоряжении были общая комната, столовая, душевая и спальни. Омеги спали по трое в тесных неуютных комнатах без окон. Стены, пол и потолок были покрыты серым и мягким, точно резина, пластиком, глушащим любые звуки. Тут у омег тоже не было ничего своего, кроме разве что одежды. Соседи Эйдана иногда шептались о чём-то по ночам, он же старался спать и не думать о том, что ждало его через несколько дней.
Утешало лишь то, что всё это не будет долгим: говорили, что к приходу омег клиенты бывали уже настолько раззадорены заигрываниями бет, что стоило омеге войти и начать раздеваться, как альфа набрасывался на него, и всё заканчивалось быстро. По крайней мере — первый раз.
Самое тяжёлое, говорили Эйдану, это узел. И даже не физически. Было невыносимо трудно лежать тесно связанным с человеком, которого видишь впервые в жизни, которого презираешь, который может быть неприятен и даже отвратителен, с чужим и враждебным существом, купившим тебя на час. Раньше узел был символом единения истинной пары, их особой близости, но узел с клиентом оказывался пыткой.
Все омеги ждали прихода течки: когда они были опьянены собственными гормонами, им становилось всё равно.
Через восемь дней после прибытия в развлекательный центр наступил тот момент, когда Эйдан должен был выйти к клиенту. Работа омег начиналась в четыре вечера и заканчивалась в полночь. Между клиентами предоставлялся обязательный часовой отдых, один день в неделю был выходным. Всё было расписано и утверждено приказом Бюро воспроизводства.
Эйдана чуть ли не силой вытолкали в узкий коридор, откуда открывались двери в помещения, где принимали клиентов. Во все эти комнаты Эйдана заранее сводили. Они не шли ни в какое сравнение с пластиковыми каморками омег: зеркала, хрустальные люстры, живые цветы в вазах, мебель из тёмного дерева и стенной бар с напитками на любой вкус. Впрочем, омег напитки не касались, ими клиентов угощали беты. Происходило это обычно на кровати на низком переносном столике.
Бета уже развлекал клиента в комнате, а Эйдан стоял в коридоре, прислонившись к стене, потому что ноги не держали. Он теоретически представлял, что его ждёт, но понимал, что на практике всё будет хуже, страшнее, гаже, отвратительнее… Неизвестный ему человек почему-то получит право делать с его телом всё, что ему заблагорассудится, и у него нет сил этому помешать…
Эйдана напичкали какими-то препаратами, от которых он в первые минуты испытал прилив беспричинной радости, но постепенно страх стал отвоёвывать своё. Как ему вытерпеть это унижение? Раздеться перед незнакомым альфой, лечь рядом с ним в постель, позволить ему…
Эйдан сжал кулаки так, что ногти впились в ладонь. Он прерывисто и громко вздохнул. Стоящий рядом с ним бета, один из тех, что управляли публичным домом, повернулся к нему и грубо встряхнул за плечи:
— Только попробуй что-нибудь вытворить — сразу вкачу инъекцию. Уже знаешь, что это такое?
Эйдан сглотнул и кивнул, нервно дёрнув головой. Он должен вытерпеть это, иначе опять наказание. Боль, которую невозможно выносить. Пытка, не оставляющая следов.
— Пора, — скомандовал бета, добавив: — И не забывай про укол.
Эйдан дрожащими руками сдвинул в сторону створку и вошёл, успев заметить, как через другую дверь скрылся бета. Он медленно прошёл в центр комнаты и, не поднимая низко опущенной головы, повернулся к кровати, на которой сидел худой, словно иссохший альфа. Эйдан видел его лишь краешком глаза и в полумраке не мог разобрать черт лица. В воздухе плыл приторный, мертвенно-сладкий запах каких-то цветов, от которого Эйдану стало дурно.
Он сделал несколько шагов по направлению к альфе и остановился возле кровати, бросив взгляд на столик. Там горело несколько низких свечей. Сбоку стояло крошечное металлическое блюдечко, что-то вроде пепельницы, и кусочки поломанной ароматической палочки в нём были сложены особым образом: три в ряд вертикально, а четвёртая, положенная наискосок, соединяла две крайние: ||\|
Эйдан знал, что это значило: ещё в распределительном центре другие омеги рассказали ему о палочках. На самом деле они, не умевшие писать, использовали не только палочки, но всё, что попадалось под руку: они могли положить таким образом четыре нитки или волоска, выцарапать линии на куске мыла или нарисовать их пальцем на запотевшем стекле. Так они передавали друг другу послания. Омеги считали, что это их тайный язык, непонятный другим. Эйдан сомневался, что это так и было, а сейчас получил подтверждение: послание ему оставил бета.
Сейчас палочки предупреждали об опасности и советовали не сердить, быть покорным. Как будто омеги могли быть другими… Скорее всего, клиент был не в духе.
Эйдан откинул капюшон.
— Ты новенький? — спросил альфа.
— Да, — внезапно севшим голосом произнёс Эйдан. — Меня зовут Лоренс.
Он решил делать так, как ему говорили, хотя внутри всё стонало от ненависти к альфе, к бетам-управляющим, к распределительному центру и к этой проклятой стране. Губы сжались в нитку, и Эйдан начал дрожащими от напряжения пальцами расстёгивать верхние пуговицы на своём неудобном одеянии. Оно не случайно было сшито именно таким. Длинный балахон из жёсткой ткани и скрывал омегу, и держал под контролем: в нём невозможно убежать, в нём даже ходить тяжело, красный цвет заметен издалека, а шуршание слышно за несколько шагов.
Дальше застёжки шли по спине, но Эйдан даже не успел завести туда руку, как альфа спрыгнул с кровати и подошёл к нему.
— Давай помогу, — он встал сзади и склонился так близко, что Эйдан почувствовал учащённое дыхание у основания шеи.
Альфа быстро стянул с него одеяние. Под ним не было ничего. Обычно омеги носили внизу бельё, рубашку и просторные штаны из грубой чёрной ткани, которая шелестела ещё сильнее, чем красная, но к клиентам их отправляли в одном только верхнем одеянии.
Пальцы мужчины прошлись вниз по позвоночнику, обвели одну за другой лопатки, а потом альфа толкнул его вперёд, к кровати. Эйдан послушно подошёл к ней и лёг на живот. Альфа навалился сзади и начал шарить у него между ног, разводя ягодицы.
- Предыдущая
- 7/40
- Следующая
