Каныш Сатпаев - Сарсекеев Медеу - Страница 70
- Предыдущая
- 70/80
- Следующая
Здесь же Каныш Имантаевич с полной научной объективностью доказал несостоятельность попыток некоторых известных ученых популяризировать ошибочные концепции немецкого «отца металлогении».
«Основной... идеей Шнейдерхена, которую он и его отдельные единомышленники настойчиво пропагандируют и пытаются внедрить в геологическую теорию и практику, является утверждение, что для каждого крупного рудного региона якобы имел место только один этап эндогенного рудообразования — этап металлогенного орогенеза. Вся остальная история геологического развития данного рудоносного региона была будто бы совершенно бесплодной... На примере явно многоэтапной металлогении почти всех основных рудных районов СССР становится очевидной надуманность основного тезиса Г.Шнейдерхена о единичности металлогенических этапов в рудных регионах. — Далее, разбирая прочие тезисы немецкого ученого, Сатпаев писал: — ...Во всяком случае, никакого практического значения в прогнозно-поисковом и оценочном отношении этот вопрос, конечно, иметь не может, да и вообще, что для рудогеологической теории и практики могут дать подобные голые утверждения, кроме бесконечных дискуссий, уводящих геологов в туманные дебри надуманных теорий, которым можно только верить или не верить, так как они находятся вне области науки... Поэтому пропаганду этих и подобных им схоластических модных «теорий» у нас в СССР оправдать нельзя».
Далее академик Сатпаев делает одно существенное уточнение:
«...Эта строгая и стройная геолого-генетическая классификация эндогенных рудных месторождений сейчас также является общепринятой в геологической науке, но с той лишь, мягко говоря, досадной оговоркой, что основу этой классификации, не указывая имя ее подлинного автора — М.А.Усова, опубликовал много лет после М.А.Усова немецкий геолог Г.Шнейдерхен. Сейчас она во многих учебных руководствах и научных работах, в том числе и у нас, совершенно незаконно фигурирует под названием «Классификация Г.Шнейдерхена». Если учесть, что классификация М.А.Усова была опубликована на страницах открытой и широкой научной печати еще в 1933 — 1935 гг., а классификация Г.Шнейдерхена значительно позже, то нельзя не удивляться странной терпимости к подобным вещам со стороны авторов «Курсов рудных месторождений» и тех наших геологов, которые переводят труды Г.Шнейдерхена на русский язык», — писал Каныш Имантаевич позже в своем труде о научной деятельности академика М.А.Усова.
Одним из наиболее значительных дел, которое волновало Сатпаева и в решении которого он принимал живейшее участие, была реорганизация геологической службы страны. Однажды после очередной стычки в стенах Министерства геологии СССР из-за бюрократической задержки решения важнейшего вопроса он обратился с письмом в ЦК ВКП(б). «...Распыление сил на многие, часто не актуальные объекты, отсутствие целеустремленности в работе, низкие технико-экономические показатели работ, отсутствие живого обмена опытом и комплексности, изоляция от геологической общественности, боязнь критики и другие крупные недостатки остались до сих пор не тронутыми и имеют место, как и прежде, — писал он в этом документе и далее предлагал для устранения всех этих недостатков укрепить организационно руководство Министерства геологии СССР крупными советскими геологами с большим производственным опытом и государственным кругозором (в настоящее время многие заместители министра не геологи), передав в систему руководящих кадров Министерства геологии СССР как в центре, так и на местах достаточное количество опытных геологов с производства, в первую очередь из геологов министерств металлургической, угольной и нефтяной промышленности СССР». Несомненно, это резко критическое письмо сыграло свою роль в том, что через некоторое время было принято правительственное решение о реорганизации геологической службы в стране. Собственно говоря, сама повседневная практика диктовала неотложные меры.
С каждым годом растущие потребности производства, увеличивающиеся мощности индустрии требовали соответствующего расширения добычи сырья, а это, в свою очередь, вызывало усиление разведочных работ. Многие министерства значительно умножили штаты своих геологоразведочных отделов. И под сомнение было поставлено само существование специального Министерства геологии... В итоге главное ведомство геологии ликвидировали, а его функции передали нескольким министерствам добывающей промышленности. Сатпаев, разумеется, вовсе не добивался такого исхода — налицо был явный перегиб.
Прошло немного времени. Отсутствие единого руководящего центра быстро и отрицательно сказалось на геологоразведочном обеспечении нужд народного хозяйства. Жизнь властно требовала пересмотра ошибочного решения.
«Когда же будет положен конец такому положению, когда по одним и тем же маршрутам куролесят геологические экспедиции самых различных ведомств? Одни из них ищут уголь, другие — нефть, третьи — железные руды и цветные металлы, нельзя ли все это сконцентрировать в одних руках и недра изучать комплексно?» — вопрошал академик Сатпаев на одном из совещаний руководителей народного хозяйства.
И действительно, разведка минерально-сырьевых баз велась разобщенно. Порою происходили весьма курьезные случаи: у одного рудника месяцами жили две-три, а то и четыре экспедиции — каждая из них, разумеется, искала строго определенное месторождение. Бывало и так, что одна партия уезжала, и в тот же день на ее место «вселялись» геологи другого ведомства. И это был не просто забавный парадокс. Впустую тратились огромные деньги — десятки миллионов рублей...
Ненормальное положение волновало многих известных геологов. Но одно дело горячиться, высказывать свое возмущение в узком кругу специалистов, друзей, совсем другое — идти на открытый бой. Одним из таких людей был коммунист Сатпаев. Он обратился в Совет Министров СССР с заявлением, в котором поставил вопрос «об объединении всех крайне распыленных геологических сил страны вокруг единого общесоюзного геологического центра...». Он предлагал сделать принципом работы этого центра комплексное исследование каждого разведываемого района, искать все виды полезных ископаемых, а не только те, что нужны на данном этапе. Так он поступал в годы службы в Джезказгане без чьей-либо подсказки и указаний, это стало стилем его работы как геолога. К всестороннему обследованию изучаемого района он стремился и в последующие годы, когда ему приходилось принимать участие в различных геологических экспедициях.
Столь же остро волновало академика Сатпаева и состояние геологической службы родного Казахстана. Поиски полезных ископаемых проводились здесь несколькими управлениями союзного министерства. Вот только шесть таких крупных управлений, работавших в те годы в республике: Казахское, Карагандинское, Уральское, Южно-Уральское, Узбекское, Западно-Сибирское. Последние четыре из них подчинялись трем самостоятельным трестам, размещавшимся за пределами республики. А сколько еще организаций работало в республике — аэрогеологические, геофизические, гидрогеологические службы... У каждого треста, у каждой экспедиции где-то в центральных городах имелись свои главки, управления. Их было не меньше десятка.
Как бы результативно ни работали они, эта множественность вносила разобщенность в исследования, приводила к снижению эффективности разведки, дублированию изысканий. И снова как ведущий авторитет в геологии Каныш Имантаевич не смог остаться в стороне. Он ставит перед казахстанским правительством вопрос об учреждении единого геологического центра. В 1956 году было создано Министерство геологии и охраны недр Казахской ССР, которое объединило все территориальные геологические управления и специализированные тресты.
Так, при непосредственном участии и практической помощи Каныша Имантаевича было создано единое геологическое ведомство, которое по сегодняшний день занимается всеми разведочными работами в республике.
Не только геологическая служба, но и вся система научных учреждений требовала в то время коренной реорганизации. «Теперь нельзя довольствоваться такими геологическими исследованиями, которые ориентируются только на открытие месторождений полезных ископаемых, руды которых выходят на земную поверхность. Фонд таких месторождений из года в год сокращается, и важнейшее значение приобретает проблема поисков скрытых месторождений, осуществление которых должно опираться на достижения передовой теории», — говорил П.Я.Антропов, министр геологии и охраны недр СССР, выступая на Первом металлогеническом совещании в Алма-Ате. А по поводу состояния геологической науки того времени он писал впоследствии: «Был такой случай. Я договорился с академиком А.Н.Несмеяновым в бытность его президентом Академии наук СССР, чтобы он принял группу ученых-геологов для беседы о положении геологической науки. Тогда с геологической наукой дело обстояло следующим образом. Институт геохимии и аналитической химии имени В.И.Вернадского был в отделении химических, а не геолого-географических наук; геофизические методы поисков полезных ископаемых находились в отделении физико-математических наук, палеонтология — в отделении биологических наук. Короче говоря, наиболее передовые методы поисков минерального сырья были изъяты из отделения геолого-географических наук, и тем самым геологическая наука лишилась возможности не только ими пользоваться в процессе своих исследований, но и в какой-то мере направлять их и совершенствовать. При этой беседе присутствовали академики К.И.Сатпаев, Н.С.Шатский, Н.М.Страхов и Д.И.Щербаков. В вопросе геологических наук К.И.Сатпаев занимал совершенно четкую и последовательную позицию. Он решительно отстаивал положение, при котором все геологические науки были бы сконцентрированы в одном отделении Академии наук СССР, то есть чтобы комплексность в изучении минерального сырья соблюдалась не только в геологической практике, но и в геологической науке».
- Предыдущая
- 70/80
- Следующая
