Фрейд - Сартр Жан-Поль Шарль Эмар - Страница 50

• Предыдущая
• 50/68
• Следующая

Якоб (нежно улыбаясь). Да нет, я – не Гамилькар.

Малыш (ласково, умоляюще). Нет, папа, ты – Гамилькар. Ты должен быть им.

Якоб(какбы играя с ребенком). Хорошо, я – Гамилькар.

Малыш. Заставь меня поклясться.

Якоб (смеясь). Ну хорошо, клянись!

Малыш (с исступленной пылкостью). Клянусь отомстить за моего отца, героя Гамилькара, и всех униженных евреев. Я буду лучшим из всех, одолею каждого и никогда не отступлю.

Твердость тона, столь редкая у детей, заставляет Якоба вздрогнуть. Перестав улыбаться, он смотрит на малыша, понимая, что тот идет на конфликт ради того, чтобы не стыдиться собственного отца. Лицо его становится глубоко печальным, словно он с горькими сожалени­ями угадывает, что этот поступок будет довлеть над всей жизнью сына.

Голос старого Якоба за кадром. С того мгновения ты стал совсем другим. (Пауза.) Но разве тогда я мог снова взойти на тротуар?

После того как Зигмунд принес клятву, отец и сын молча смотрят друг на друга.

Мы снова видим комнату. Старый Якоб с тревогой глядит на Фрейда. У него точно такое же выражение лица, что и в сцене 1862 года, когда он смотрит на маленького Зигмунда.

Якоб. Тогда было время погромов. Они ждали лишь предло­га, чтобы поджечь весь квартал.

Он слабо улыбается и шевелится в своей постели.

Фрейд (ласково). Нет. Ты не мог. Надо было вести себя осмотрительно. (Еще ласковее.) Успокойся, папа. Успокойся. Ты не мог.

Старик, моргая, улыбается.

Якоб (смеясь и грозя Фрейду пальцем, словно тот еще ребенок). Мой маленький Ганнибал!

Он закрывает глаза, но не спит. Рука его тянется к Фрейду. Тот резко откидывается назад и прячет свои руки.

Якоб (детским голосом). Дай мне твою руку.

Фрейд, ценой невероятного усилия, принуждает себя взять руку Якоба. Старик улыбается, не открывая глаз, и постепенно впадает в забытье.

Мало-помалу лицо Фрейда вновь обретает свою суровую, почти злую твердость (таким его лицо мы видели в начале третьей части).

Голос за кадром (отдаленный и чуть слышный голос антисемита). Жид, подними свой картуз.

Голос Якоба за кадром. Я—не Гамилькар.

Голос маленького Зигмунда за кадром. Я отомщу за всех евреев. Я не отступлю никогда. Никогда не сойду с тротуара.

Он смотрит на уснувшего отца с презрением и, пользуясь забытьем больного, отдергивает руку.

Пока он встает и поворачивается спиной к постели, голос маленького Фрейда за кадром повторяет – Никогда! Никогда! Никогда!

Он уходит, бесшумно закрыв за собой дверь. Взгляд у него злой и безжалостный.

Мать и Марта движутся ему навстречу, но взгляд Фрейда останав­ливает их.

Мать (робко). Как ты его находишь?

Фрейд (не отвечая, улыбается, целует мать в лоб и рав­нодушным тоном обращается к Марте). Ты не будешь столь любезна разобрать мой чемодан и рюкзак? Я иду к больной.

Он сухо улыбается Марте и уходит.

Мать (пожимая плечами). Ну вот! (Пауза.) Я спрашиваю себя, любит ли он своего отца.

Марта (с горечью). А я спрашиваю, любит ли он хоть кого-нибудь, кроме вас, мама.

Чуть позже, этим же утром.

Улица в пригороде Вены. Налево – двухэтажные домики (здесь живут обыватели), пустырь, а в глубине, совсем далеко, заводские трубы. Справа шестиэтажное, довольно ветхое здание, на первом этаже которого никто не живет (окна здесь разбиты, сквозь распахнутые ставни видны пустые комнаты).

За этим зданием – решетка, которая ограждает весьма большой, выглядящий заброшенным сад. (Тропинки заросли травой, кусты давно не подравнивали, деревья не подстригали.) В глубине сада уютный двухэтажный особнячок, построенный явно лучше других домишек: может быть, это бывший охотничий домик. Это переулок Принц Эйген. Фрейд в тирольской шляпе идет по правому тротуару и пытается опознать домик, о котором ему говорил Брейер. Едва он прошел здание и оказался перед решеткой, всякое сомнение его оставляет: именно здесь должна жить госпожа Кёртнер с дочерью. Он подходит к калитке и, прежде чем позвонить, снимает шляпу, выдергивает из нее перья, засовывает их в карман, потом снова надевает шляпу.

Фрейд звонит. Долгая пауза.

Наконец на пороге особнячка появляется старуха и нелюбезно кричит ему издали.

Старуха. Что вам угодно?

Фрейд. Я хочу видеть госпожу Кёртнер.

Старуха. Ее нет дома.

Фрейд. Тогда мадемуазель Кёртнер.

Старуха. Она не принимает.

Фрейд. Спросите у нее…

Старуха захлопывает дверь. Фрейд, слегка ссутулившись, упрямо ждет.

Через несколько минут он снова нажимает кнопку звонка Дверь особнячка не открывается. Фрейд дергает защелку ворот – она не поддается. Закрыта на ключ.

Он стоит перед решеткой, ждет, не сходя с места, словно нищий, который рассчитывает, что его настойчивость заставит людей раско­шелиться.

Вдоль здания в ярком солнечном свете (примерно десять часов утра) скользит высокая, одетая в черное женщина. Она бесшумно подхо­дит к Фрейду и трогает его за плечо.

Госпожа Кёртнер. Что вам угодно? (Фрейд вздрагивает и оборачивается. Она с легким удивлением вглядывается в его лицо.) Я узнаю вас. (Пауза.) Вы – доктор…

Фрейд(снимая шляпу). Зигмунд Фрейд.

Он перекладывает шляпу в правую руку. Фрейд достает бумажник, вынимает свою визитку, которую протяги­вает госпоже Кёртнер.

Госпожа Кёртнер (читая визитку). Я вижу. (Твердым голосом.) Зачем вы пришли сюда?

Фрейд. Выздоровела ли ваша дочь?

Госпожа Кёртнер (бесстрастным голосом). Нет.

Фрейд (совершенно откровенно). Я хотел бы ее лечить.

Госпожа Кёртнер (почти оскорбительным, тоном). Бес­полезно.

Госпожа Кёртнер смотрит прямо в глаза Фрейду. Она постарела и ожесточилась с тех пор, как мы ее видели. В уголках губ у нее появилась какая-то злая и презрительная гримаса. Ее черный туалет, хотя и из дешевой ткани, хорошо пошит.

Госпожа Кёртнер. Это врачи выдумали болезнь моей до­чери.

Фрейд. Госпожа Кёртнер! Вам же прекрасно известно, что это не правда. Доктор Брейер…

Госпожа Кёртнер. Моя дочь – несносное дитя, а доктор Брейер совершил непростительную ошибку, принимая ее все­рьез. Она считает себя мученицей, доктор, и единственное ее несчастье в том, что ее слишком избаловал отец. (Она роет­ся в сумочке, невежливо отталкивая Фрейда, вынимает связку ключей, вставляет один из них в замочную сква­жину и поворачивает. Открывает калитку.) Прощайте, доктор.

Она входит в сад, Фрейд – за ней. Она не успела обернуться, чтобы закрыть калитку, как Фрейд уже вошел в сад. Она бросает на него грозный взгляд прекрасных, жестких глаз, но ей не удается запугать Фрейда: стоящий перед ней мужчина более тверд, чем она, и более решителен.

Она раздражается, и сухая язвительность ее голоса сменяется гру­бостью.

Госпожа Кёртнер. Убирайтесь!

Гнев меняет лицо госпожи Кёртнер; внезапно она становится пошлой, словно торговка рыбой.

Госпожа Кёртнер(вульгарно и грубо). Мерзавец! (Она поднимает руку и хочет ударить Фрейда. Он в воздухе перехватывает ее запястье и несколько мгновений не от­пускает руку. Этого оказывается достаточно для того, чтобы она вновь обрела хладнокровие и внешность изыс­канной буржуазной дамы. Говорит очень холодно, власт­но.) Оставьте меня! (Фрейд отпускает ее, слегка поклонив­шись, словно извиняясь.) Вы считаете меня плохой матерью, не так ли?

• Предыдущая
• 50/68
• Следующая