Следствие ведет Россана - Руссо Энцо - Страница 17

• Предыдущая
• 17/24
• Следующая

— Повторяю вам, будьте спокойны… Во всяком случае… да-да, прекрасно понимаю… да, конечно, но повторяю: мы, как всегда, сами примем все необходимые меры…

Несколько секунд он помолчал, но раздраженное выражение не сходило с его лица.

— Господин директор, — вновь заговорил отец, — полиция ведь не виновата, что эти люди выбрали вас в качестве посредника. Бесполезно обвинять нас, словно мы… Что, как вы говорите? Ну это я вам не могу сказать, но обещаю… Да-да, обязательно. До свидания!

Он поглядел на Россану, будто только сейчас увидел, потом, сделав над собой усилие, улыбнулся. Эта добрая улыбка разгладила на его лице морщины — следы усталости.

— Привет, доченька.

— Здравствуй, родитель. Какие новости?

— Вот только что звонил твой неугомонный директор. Между прочим, он порядочный зануда. Только ты, пожалуйста, ему этого не передавай.

— Я тоже считаю, и тоже между прочим, что он зануда, однако, надеюсь, это останется между нами.

Оба одновременно рассмеялись.

— Похитители требуют еще полмиллиона долларов, причем наличными и немедленно, иначе они не отдадут старика. И на сей раз настаивают, чтобы деньги передал лично адвокат Алесси. Кстати, позвоним и скажем ему об этом.

Ошарашенная новостью Россана смотрела, как отец набирает номер, и думала о том, что же будет после этого нового требования. До сих пор похитители вели себя как опытные профессионалы, взять хотя бы выдумку с вертолетом. Но что касается суммы выкупа — их поведение поистине необъяснимо: сначала полмиллиона, потом миллион, теперь еще полмиллиона. В чем дело?

— Его нет, — сказал комиссар, вешая трубку.

— Папа, ты думаешь, он заплатит?

— Кто, американский братец? Ну, кто теперь может гарантировать, что за вторым требованием не последует третье и так далее? Он ведь может сказать «хватит», понимаешь?

— И что же тогда?

На лице у комиссара отобразилось нетерпение, и он вновь забарабанил пальцами по столу.

— А я откуда знаю? Они могут отпустить старика, могут снизить сумму выкупа, или продолжать настаивать, или вообще совсем замолчать, а могут и убить его… Кто знает?

Вновь опасность, что старому Пьеро грозит гибель! Россана нахмурилась: ее душила бессильная ярость, захотелось что-то разбить, сломать. Вот они все тут, глядите: американский братец, его сыщик, его адвокат, директор школы, полиция, сама она, Фабрицио, Руджеро и множество других — целая компания беспомощных идиотов, — они не способны разыскать старика, ни на что не годны, кроме как ждать, терпеть вымогательство, выбрасывать на ветер миллионы…

Она так погрузилась в свои печальные мысли, что не сразу поняла, что за странные звуки доносятся до нее с другой стороны стола. Удивленно подняв глаза, Россана увидела, что отец смеется; ей пришлось подождать, пока пройдет этот приступ веселья.

— С чего это ты? — спросила она сквозь зубы.

— Да я вспомнил об этом бедняге твоем директоре, — задыхаясь от смеха, проговорил комиссар, и Россана невольно улыбнулась: действительно, в Орацио Мартини, таком важном, величественном и так сильно напуганном, было что-то комическое.

— Он жалуется, — продолжал комиссар, вытирая выступившие слезы, — что они каждый раз звонят ему, как только у него выдается редкая спокойная минутка. «Понимаете, комиссар, не тогда, когда у меня в кабинете толпится народ или когда я хожу по школе. Нет, какое там! Впервые они позвонили мне домой, как раз когда я садился ужинать — это у меня единственная спокойная минута за весь день. А потом стали звонить сюда, в школу, и всякий раз когда хоть изредка удается побыть в одиночестве, чтобы обдумать тысячу заботящих меня дел». И знаешь, все это таким жалобным голосом, так смиренно…

Заглянувшему в кабинет дежурному представилась необычная картина: комиссар и его дочь дружно хохотали, чуть не валясь от смеха на стол.

Не переставая терзать то немногое, что еще осталось от его обкусанных ногтей, Микеле вновь перечитал короткое письмецо, которое держал в руках. Приятный, очень разборчивый почерк. Жаль только, что содержание письма не было таким же ясным. Он не знал, что и думать об этом письме, а ему хотелось составить определенное, четкое мнение перед разговором с Россаной.

Микеле боялся ударить в грязь лицом перед этой девочкой, более того, он стал даже опасаться, уж не втюрился ли он в нее, и жалел, что не смог с самого начала участвовать вместе с нею в расследовании. И вот теперь это письмо, тончайшая папиросная бумага для авиапочты — она у него в руках, это его козырь. Он вновь перечел письмо. Оно было написано в серьезном и ласковом тоне. Тетя Мария сообщала, что в Бостоне в телефонном справочнике не значится никакого Джардины, нет в городе и никакой торговой фирмы или компании, которая бы носила это имя. Для очистки совести она даже позвонила в итальянское консульство — там действительно знают одно семейство Джардина, приехавшее с Сицилии приблизительно в 1955 году. Этим эмигрантам, как видно, не повезло в Америке. Живут они в бедном квартале, у них даже нет телефона. «Куда уж им заплатить такой выкуп!» — Подумал Микеле, вертя в руках письмо. Это, конечно, были не те, кого они искали. Несколько секунд он продолжал грызть свои ногти, потом стал набирать номер Россаны.

— Тебя какой-то Микеле, — позвала синьора Да Валле, протягивая трубку.

Россана, ползавшая по ковру в гостиной с маленьким Джорджо на спине, сделала вид, что встает на дыбы, и заржала. Ребенок, свалившись с «лошадки», заливаясь смехом, упал на ковер, но, увидев, что Россана вышла в коридор, начал хныкать, не обращая внимания на мать, которая звала его к себе на диван.

— Привет, симулянт! — весело поздоровалась Россана. Она думала, что Микеле звонит ей без дела, но с первых же его слов вся обратилась в слух. — Ну-ка прочитай мне это письмо! — громко приказала она, и ее мать, уже принявшаяся за штопку носков, только покачала головой.

Один бог знает, что вытворяет в последние дни эта девчонка. Может, лучше и не знать этого — так, по крайней мере, спокойнее жить.

— Черт возьми! — только и сказала Россана, когда Микеле кончил читать письмо.

— По-моему, это доказывает, что брат дядюшки Пьеро в самом деле какой-то темный тип, которому есть что скрывать. Подумай сама, его никто не знает, фамилии его нет даже в телефонной книге… Ясное дело, это наверняка подозрительная личность… Ты согласна? — закончил Микеле, сбитый с толку долгим молчанием Россаны.

— Что ты сказал?

— Да нет, я не знаю… Но если о нем никто не слышал даже в итальянском консульстве, значит, он… Разве не так?

— Нет, — сухо сказала Россана, удивляясь про себя, как это малыш Микеле так долго ходит вокруг да около и все еще ничего не понял. — Нет, дело обстоит совсем не так: брат дядюшки Пьеро вовсе не гангстер, как вы думали. Он никто.

— Никто?

— Ну да, никто. Его просто не существует и никогда не существовало, его выдумали, а мы, как идиоты, все этому поверили.

Микеле сглотнул слюну и, вместо того чтобы спросить, как, когда, где, почему, опять будто что-то проглотил. Мысль о том, что это действительно именно так, его просто убивала. Ну как же он мог до этого не додуматься сам?

— Микеле!

— А?

— Ты не знаешь, где сейчас Фабрицио и Руджеро?

— Наверно… наверно, дома. Они сегодня собирались вместе делать уроки.

— Микеле!

— Что?

— У кого из них?

— Ах да, извини, ты совершенно права. Кажется… у Руджеро.

Россана все еще продолжала смеяться, когда Руджеро снял трубку. Голос у него был скучный, усталый, раздраженный: не иначе как Руджеро и в самом деле занимался.

— Это я, Россана.

— Привет, красавица! — сразу оживился мальчик, и тут ему преподали урок краткости и точности: Россана уложилась в двадцать секунд, сумев все рассказать без единого лишнего слова.

Последовала короткая пауза — время, необходимое, чтобы переварить такое потрясающее известие.

• Предыдущая
• 17/24
• Следующая