История катастрофических провалов военной разведки - Хьюз-Уилсон Джон - Страница 4

После проверки информацию нужно интерпретировать, то есть обработать. Это значит, что ее необходимо сравнить с прочими данными и ответить на четыре основных вопроса:

• Правдива ли она?

• Кто противник?

• Чем он занимается?

• Что все это значит?

От объективных ответов на эти обманчиво простые вопросы зависит, успехом или провалом увенчаются дорогостоящие усилия разведки. К раздражению технократов, человеческий фактор (смекалка, опыт, профессионализм и интуиция) пока машиной не превзойден, поэтому интерпретация информации целиком и полностью остается в компетенции эксперта из плоти и крови.

Этот заключительный этап цикла сбора информации является, пожалуй, самым хлопотным. Хотя те дни, когда гонца, принесшего дурную весть, убивали на месте, уже давно в прошлом, никакому чиновнику не улыбается перспектива снабдить своего босса информацией, которая тому не по нутру. Сотрудники разведслужб — такие же люди, как и все мы, поэтому для трусливого, честолюбивого или льстивого чиновника велик соблазн «подкорректировать» информацию, чтобы угодить начальству или же избежать его гнева. Кто осмелится сказать в глаза Уинстону Черчиллю или какому-либо другому харизматичному премьер-министру: «Мне кажется, что вы ошибаетесь...»?

Истолкование информации может происходить (и зачастую происходит) в угоду политической конъюнктуре, как, например, в Израиле в 1973 году, когда все израильтяне повторяли как мантру: «Нападение на нас невозможно без тотальной мобилизации египтян». Хуже того, отчеты разведки могут быть самым беспардонным образом положены под сукно. В 1916и 1917 годах Чартерне, шеф разведки армии Дугласа Хейга, отдал негласный приказ своим подчиненным не сообщать плохие новости или сводки, идущие вразрез с мнением главнокомандующего о германской армии: «Не стоит расстраивать шефа подобными новостями... Это лишь обременяет его и вгоняет в депрессию». С такой бюрократической манипуляцией сложно что-либо поделать. В колледже такое поведение можно было назвать «неспортивным», но во время Первой мировой войны оно стало причиной гибели сотен тысяч людей. Решения, принятые на поле боя, отзываются куда более мрачным эхом, чем недопи-санная теоретическая работа.

Таким образом, распространение информации должно быть тщательным, своевременным и с четким разграничением факта и интерпретации или оценки событий. Также выдвигаются особые требования к безопасности и секретности данных (если враг поймет, что вам известно, его планы вполне могут измениться). В довершение всего информация должна быть кристально честной и объективной. Об этом легко говорить, но многие ли люди на деле решатся противоречить всемогущему политику или генералу, указывая им на то, что их грандиозные планы очень скоро превратятся в пыль, так как враг не слишком расположен сотрудничать с ними?

Гитлер, будучи верховным главнокомандующим, единолично отвечавшим за стратегические и тактические перемещения армии во время Второй мировой войны, впадал в неистовую ярость, когда офицеры его штаба хоть в чем-то возражали ему. Накануне решающей атаки советских войск под Сталинградом один офицер набрался смелости и указал фюреру на рост численности войск противника в излучине Дона. Гитлер немедленно впал в истерику: «Я не потерплю подобных разговоров в моей ставке!.. Это возмутительный пессимизм!» — после чего ударил офицера прямо на глазах изумленного генералитета и прогнал из штаба. Что ж, каждый сотрудник разведслужб знает, что правдивость далеко не всегда позволяет двигаться по карьерной лестнице вверх.

Венцом процесса сбора и обработки разведывательной информации является система «разведка и оповещение». РО — самый важный инструмент, позволяющий отслеживать рост возможностей и изменение намерений врага. Система аккумулирует всю известную информацию в удобочитаемую матрицу, обычно разбитую, подобно сигналам светофора, на три уровня опасности: зеленый, желтый и красный (при этом черный цвет означает неопределенную степень опасности). Такая матрица представляет собой не что иное, как подробную сводную таблицу собранной информации. Технологически развитые государства, такие как США с его агентствами вроде NORAD (Командование воздушно-космической обороны Северной Америки), сегодня используют для этой цели очень сложные компьютерные программы. Более традиционные, политизированные организации (министерство иностранных дел или Объединенный разведывательный комитет Великобритании) всегда рассматривали очевидные технологические новшества как уступающие в интеллектуальном отношении более элегантным «дипломатическим каналам».

Однако простота системы РО обманчива. Ее можно использовать в гораздо большем объеме, нежели интеллектуальный потенциал конкретного человека, каким бы способным и опытным тот ни был. Например, если бы во время кипрского кризиса в конце 1974 года Форин-офис удосужился задать ключевые вопросы: «Рассредоточились ли военные самолеты Турции по аэродромам? Загружают ли их бомбами? Находятся ли пилоты в боевой готовности или распущены по домам?» — то чиновникам дали бы своевременный ответ. Если бы в Форин-офисе прислушались к оценкам, данным министерством обороны с помощью системы РО, проливающим свет на намерения Турции в отношении Кипра и составленным из ответов на вышеупомянутые вопросы, то министр иностранных дел не был бы введен в заблуждение и не последовало бы официального извинения со стороны кабинета министров — этот факт у нас по-прежнему не любят вспоминать.

Если система РО будет использована надлежащим образом, если в работе с ней будут применяться научные методы критического анализа источников, то вся собранная секретная информация будет представлена в виде реальной картины событий, с оценкой потенциальных возможностей и намерений противника. Даже если эта картина по каким-то причинам не будет полной, система сможет подсказать даже самому упрямому министру или генералу, каких именно элементов информации недостает для полноты картины.

Теперь, когда мы лучше осведомлены о механике процесса сбора данных и способны оценить истинную роль разведки, пора более пристально взглянуть на причины просчетов военных разведок, которые сыграли роковую роль в судьбах армий, сражений и целых государств. Примеры, приводимые в этой книге, можно сгруппировать в точности так же, как мы это только что сделали при описании цикла сбора данных: просчеты в сборе информации, ее оценке и интерпретации. Отдельной строкой идут примеры того, как необходимую информацию не удалось донести до тех, кто в ней нуждался. Поистине нельзя не посочувствовать тем несчастным командирам, которые остались в неведении из-за того, что некто, у кого такая информация была, не смог или не захотел поделиться ей с ними.

Для первого знакомства с хитросплетениями мира разведки уместно будет рассказать об очевидной ошибке: речь идет о незадачливых сотрудниках разведки, накануне высадки союзников в Нормандии неверно истолковавших данные, которые они столь тщательно собрали и выверили. Нет сомнения, они выполнили свою работу, вот только сделали они ее не очень хорошо.

Если бы высадка в Нормандии закончилась провалом, то вся история двадцатого века пошла бы совершенно по иному пути. Никакое другое событие Второй мировой войны не могло бы изменить ход истории больше, чем поражение союзников на нормандских пляжах, которое, безусловно, имело бы катастрофические последствия. Немецкие генералы не рискнули бы довести до конца заговор против победоносного Адольфа Гитлера, а тот, в свою очередь, мог перегруппировать свои дивизии на востоке, выиграв время для создания нового секретного оружия, после чего Красная армия столкнулась бы со всей мощью хорошо вооруженного, вновь набравшего силу вермахта, за спиной которого находилась бы бурно развивавшаяся промышленность Германии (производство оружия в ней достигло своего пика в сентябре 1944 года).