Охота на крылатого льва - Михалкова Елена Ивановна - Страница 47

• Предыдущая
• 47/63
• Следующая

– Не могу? – театрально удивился Макар.

Сергей насупился. Ему крайне редко доводилось критиковать Илюшина, особенно на том поле, где Макар переигрывал его вчистую – в умении делать выводы на основе малозначительных предпосылок. Бабкин был отличным оперативником. Но там, где он сперва отыскивал два и два, потом складывал их и получал четыре, Макар Илюшин видел зяблика, швейную машинку и сыр, а в итоге каким-то немыслимым образом получал те же четыре. Он не был непогрешим и на памяти Бабкина ошибался минимум трижды. Но Сергей всегда помнил о разнице между ними. Которая, с его точки зрения, заключалась в разнице между талантом и добросовестной посредственностью.

Он был бы потрясен, узнав, что Илюшин так не считает и никогда не считал. Убедив Сергея Бабкина идти к себе помощником, Макар полагал, что из них двоих больше повезло ему. «Талантов как грязи, – думал он, – а профессионалов раз-два и обчелся». Сергей был из последних.

– Не могу, конечно, – совершенно другим тоном сказал Илюшин. – Что я, идиот? Пять минут назад Рвтисавари позвонил.

– И что? – привстал Бабкин.

– Как ты думаешь, кому кинулся докладывать о нашем отъезде его жвачный друг?

Сергей думал недолго.

– Неужели Раньери?!

– Ага! – Макар выглядел очень довольным.

– Это точно?

– Абсолютно. Рвтисавари человек простой: оставил включенный айфон в комнате и вышел. Причем заранее предупредил Паоло, к кому мы поехали. Развесил, так сказать, наживку.

– Подожди, почему айфон-то?

– Потому что там диктофон. Весь разговор записался. Как только мы вышли из дома, Паоло сразу же бросился звонить Доменико Раньери. Сообщил ему, что мы едем к нему в гости в компании переводчика.

Илюшин поднял камешек и бросил его в воду.

– Мы должны сказать шпиону спасибо. Он здорово облегчил нам работу! Теперь ясно, что именно люди Раньери напали на тебя. Скорее всего, и с исчезновением Маткевич он как-то связан.

– А ты все это время знал о звонке – и нес чепуху! – рассердился Сергей. – Подозревает он, понимаешь ли, Раньери на основе тонкого анализа его поведения!

– Не хотел при Леонардо рассказывать о шпионе. Это не наши с тобой секреты.

– Ладно. Согласен.

Бабкин тоже швырнул камешек в воду и попал в борт проплывавшей мимо гондолы. Гондольер разгневанно уставился на него.

– Эскузи, синьор! – крикнул Макар. – Миа амиго из форте руссо туристо, бат а литл бит стьюпидо!

– Ща в канале утоплю, – флегматично пообещал Бабкин. – Будешь со дна канала булькать про облико морале.

Илюшин демонстративно отодвинулся и с дальнего конца ступеньки сообщил:

– Рвтисавари сделал только одну ошибку.

– Какую?

– Забрал свой айфон и вышел из комнаты. А пока он прослушивал запись, Паоло успел удрать.

Бабкин приподнялся.

– Как – удрать? Шутишь?!

– Если бы!

Сергей выругался. Теперь Раньери известно, что они не заблуждаются насчет него. Единственное преимущество потеряно.

– Все, нечего больше тянуть, – он встал. – Где там Леонардо? Пошли в участок. Мы с тобой свой ресурс исчерпали.

– А у полиции, конечно, еще большой запас! – с несвойственной ему резкостью отозвался Илюшин. – Который мы могли оценить по их предыдущей работе.

– А чего ты хотел! Чтобы они проявили рвение, разыскивая сбежавшую русскую тетку? Сейчас – дело другое. Если банальный побег грозит обернуться похищением, они на уши встанут.

Илюшин старательно и, по мнению Бабкина, слишком уж неторопливо обтер пальцы салфеткой.

– У меня такое ощущение, что ты сильно идеализируешь местных стражей порядка. Ты хочешь, чтобы они обыскали квартиру Раньери? На основании каких фактов?

– Препятствие нашему расследованию… – начал Бабкин и осекся на полуслове. Теперь ему самому стало ясно, где подстерегает ловушка.

Илюшин откровенно засмеялся.

– Продолжай-продолжай! Ты приехал заниматься частным сыском и в первый же вечер подрался с некими людьми. Которых, по твоему утверждению, подослал почтеннейший мужчина, сдававший Маткевич квартиру. – Макар сощурился и с выраженным акцентом спросил: – Какие ваши доказательства?

Доказательств никаких не было.

– Пускай хоть квартиру старого хрыча обыщут!

– Серега, не горячись. Тебе известно, кто такой Раньери? Нет. И мне неизвестно. Мы видим то, что он считает нужным нам показать. Тебя не удивляет, что Рвтисавари ничего не знает о нем? Кроме того, что его отпрыск занимается какими-то грязными делишками?

– Рвтисавари не так давно в городе!

– Достаточно, чтобы расставить на доске все фигуры. Поверь мне, Раньери скрытен и очень, очень непрост! Ты заметил, кстати, что он умеет делать со своей тростью?

Бабкин слегка растерялся. Трость? Он, конечно, обратил на нее внимание, но лишь из-за хромоты хозяина квартиры.

– Что?

– Драться он ею умеет! – чуть резче, чем требовалось, бросил Илюшин. – Мне доводилось видеть мастера палочных боев. У старика такой же захват, движения кисти очень похожи. Ты не обратил внимания, как он крутанул палку, когда ты к окну подошел? Ну да, ты же спиной стоял. Очень у меня нехорошее чувство возникло в тот момент.

Он тоже поднялся, комкая салфетку.

– Это все лирика, Серега. Любопытно другое.

– Только не говори, что байка с украденным перстнем!

– Это не байка. Я у нашего грузина спросил, он подтвердил. Но не в курсе подробностей, кроме того, что вещь какой-то немыслимой ценности.

– Мог бы и поточнее знать, что творится на подведомственной ему территории, – буркнул Бабкин. – О’кей, даже если правда. Макар, старик всего-то кинул нам кость напоследок! Запоминается последняя фраза, как говорил Штирлиц.

– Или он хотел, чтобы мы думали, будто это кость.

Бабкин сдался.

– Черт с тобой. Что ты предлагаешь?

– Для начала найдем Леонардо. А потом… У меня родилась идея.

Они поднялись на набережную. Илюшин, память которого цепляла клочки любой информации, а затем старательно разглаживала их и складывала в аккуратную стопку, отметил про себя, что это не набережная в прямом смысле. Обычный широкий берег в Венеции называется «рива». А узкие каменные улочки над каналами, одновременно служащие фундаментом домам, – фондаменте. Они оказались как раз на второй.

Ему вспомнился дом Раньери, узкий, с крохотными окошками… Двери подъезда выходили на обычную узкую улочку. А с противоположной стороны никакой фондаменте не было, стены вырастали прямо из воды. Или нет? Макар напряг память. Он прошел мимо окна в квартире, занимаемой Маткевич, всего один раз. Что он видел? Отдыхающие гондольеры, тяжело нависающая над водой дуга моста, туристы…

Сергей, заметивший невдалеке сквозь стекло кофейни профиль переводчика, склонившегося над газетой, заторопился к нему, но через несколько шагов обернулся.

Макар Илюшин неподвижно стоял на месте и смотрел сквозь Бабкина.

– Э! Ты чего?

Макар не слышал. Он думал о том, что если старик действительно не соврал об украденном перстне и связь между исчезновением Вики Маткевич и кражей впрямь существует, то бедная Вика ввязалась в игру со слишком большими ставками.

А если в эту же игру вступил Раньери, то не нужно быть прорицателем, чтобы понять, кто останется в выигрыше.

Сергей приблизился к другу и похлопал его по плечу:

– Макар, проснись!

Взгляд Илюшина приобрел осмысленность.

– У меня такое чувство, что мы совершаем ужасную ошибку, – сказал он. – И я не знаю, как этого избежать.

Доменико Раньери по прозвищу Папа сидел в кресле, а его сыновья стояли перед ним. Пьетро по прозвищу Красавчик. Даниэле, он же Малыш Дэни. Кристиан – самый старший: он когда-нибудь займет место отца.

Не хватало только Бенито.

Зато в углу на стуле приютился Франко с разукрашенной скулой. Она красиво переливалась фиолетовым, как бабочкино крыло.

– Они приходили прямо сюда? – недоверчиво переспросил Пьетро. – И ты их пустил?

Нет, не зря говорят, что самый младший – всегда самый красивый. И самый глупый.

• Предыдущая
• 47/63
• Следующая