Охота на крылатого льва - Михалкова Елена Ивановна - Страница 59
- Предыдущая
- 59/63
- Следующая
– У тебя десять секунд, чтобы принять решение, – предупредил Доменико. – Я очень долго возился с тобой, мальчик мой! Долго щадил тебя! Но ты влез во взрослую игру, и обращаться с тобой будут как со взрослым. Знаешь, чем взрослые отличаются от детей? Они способны делать осознанный выбор и нести за него ответственность.
Бенито молчал. Он беззвучно шевелил обескровленными губами, не сводя с Алес застывшего взгляда. На лбу вздулись синие жилы. Франко даже испугался, что щенок вот-вот свихнется на их глазах, и плану придет конец.
– Скажи русской, чтобы выходила! – приказал Раньери, поняв, что выбор сделан. – Поклянись ей, что все закончилось. Потом бери Алес и проваливай к лодке!
– Вик-то-ри-я, – выдохнул Бенито.
Краски понемногу возвращались на обескровленное лицо.
– Что?!
– Я выбираю Викторию, – раздельно повторил парень. – Ты можешь забирать Алес.
Доменико оцепенел. Он ни секунды не верил в то, что сын сделает такой выбор!
– Просто чтобы ты понимал… – медленно проговорил Раньери. – Она будет мертва очень скоро.
Бенито расправил узкие плечи и даже растянул губы в привычной ухмылке. Франко едва сдержался, чтобы не разбить эту наглую морду рукоятью пистолета. Как он мог жалеть этого тупого самодовольного ублюдка?!
Но Бенито не был тупым. Как справедливо заметил его отец, он был самым умным из всех детей Раньери.
Однако даже сам Доменико не осознавал до конца, на что способен его сын, загнанный в угол.
– Почему ты говоришь это мне? – еще шире оскалился Бенито. – Скажи это ее настоящему отцу!
Он кивнул на старика.
Йаков непонимающе уставился на него.
– Ты ее настоящий отец! – выкрикнул Бенито так громко, что эхо заметалось вокруг них обезумевшей птицей: «Отец! Отец! Отец!»
И тогда Франко выстрелил.
– Твою мать! – выругался Бабкин. Гром выстрела разбился на сотни осколков и оглушил их. – Макар! Сидеть здесь, не высовываться!
Он выскочил из укрытия и, пригнувшись и держась в тени контейнеров, бросился туда, где на песке сидел человек.
Илюшин догнал его через десять шагов.
– Куда прешься без оружия? – прошипел Бабкин. – Живо обратно!
– А у меня есть оружие, – невозмутимо сообщил Илюшин. – Это ты.
Адриан, перебегавший по крышам все ближе к Папе, вдруг заметил двоих, быстро приближающихся к месту событий.
– Это еще кто такие?!
В руке того, кто выше, блеснул пистолет, и Адриан больше не колебался. Он сел, вскинул ствол, сделал поправку на ветер… Стрелять по движущейся мишени – это вам не по лодке палить, удовлетворенно подумал он, держа на прицеле коротко стриженную темноволосую голову. Ему давно хотелось потренироваться на людях, но Папа не разрешал.
И вот наконец-то – такая возможность!
«Давай, Адриан!» – подзадорил он себя.
Палец плавно лег на курок.
Что-то огромное, как комета, просвистело позади него и со страшным грохотом обрушилось на металлическую крышу. Кран на берегу пришел в движение. Стрела то поднималась, то опускалась, нанося чудовищной силы удары рядом с Адрианом.
– Макар, ты это видишь? – прошептал Бабкин.
– А ты не хотел ему орден вешать! – напомнил Илюшин.
В кабине крана блестел круглыми очками Леонардо, маленький переводчик, удравший из дома своего патрона и тайком пробравшийся на склады. У него всегда были трудности со сложными механизмами. Но этот кран Леонардо полюбил всей душой.
– На! – выкрикивал он. – Получай! А вот так! А вот эдак! А так еще не хочешь?
С последним ударом стрела проломила крышу контейнера, по которой ползал Адриан, и стрелок провалился вниз.
Леонардо демонически захохотал, стащил очки, швырнул их на пол и растоптал. Он был воин, победитель, а победители не носят очков.
Появление крана, крушащего все вокруг, потрясло не только Бабкина. Бандиты тоже на время потеряли дар речи. А когда очнулись, к ним приближались двое.
Франко отодвинул Раньери за свою спину. Теперь его оружие было наставлено на Бабкина.
– Бенито, ты живой? – еще издалека крикнул Макар.
– Он вообще-то не понимает по-русски, – буркнул Сергей. – Во всяком случае, не мертвый.
Юноша сидел с искаженным от боли лицом, держась за простреленную ногу. Пока Франко и Раньери таращились на русских сыщиков, Йаков присел возле юноши, задрал ему штанину и быстро осмотрел рану.
– Глупый ты мальчишка!
– Йаков, это твой ребенок, – прошептал Бенито. Старик молча смотрел на него без всякого выражения. – Алес – твоя дочь!
Голубые глаза впились ему в лицо.
– Клянусь тебе! – выдохнул юноша. – Поэтому отец ее так ненавидит!
Бенито понятия не имел, о чем он говорит. Мать никогда не упоминала, кто настоящий отец Алессии. Он разыграл единственную карту, которая была у него на руках, и та оказалась джокером – самой лживой картой в колоде.
Картой-притворщиком.
Той, которая могла выиграть при любом раскладе.
Раньери услышал последнюю фразу.
– Так ты все это время знал? – спросил он, от удивления даже забыв на время о приближающихся к нему русских сыщиках. – Твоя мать рассказала тебе, да? И ты молчал, малыш Бенито! Умный маленький Бенито, наперсник своей шлюхи-матери! Франко, дай сюда!
Раньери выхватил пистолет у помощника и прицелился в старого друга.
Звук выстрела совпал с криком Бенито.
Но за миг до того, как Раньери нажал на курок, его жертва начала двигаться.
Никогда прежде Бенито не видел ничего подобного. Первым ударом лысый старик вышиб трость из руки Раньери. Пуля, предназначавшаяся ему, ушла в сторону и взвизгнула, отрикошетив от стенки контейнера.
Доменико Раньери стремительно перехватил трость, крутанулся и нанес Йакову страшный удар. Этот удар вышиб бы из старика мозги, если б тот не уклонился в последний момент.
– Ты! – с холодным бешенством выкрикнул Раньери, снова прицеливаясь. – Ты предал меня! Ты спал с ней, гнусный ублюдок!
От второй пули старику было не уйти. Но Бенито, сидевший на земле, со всей силы пнул здоровой ногой по палке, и Раньери потерял равновесие. На секунду дуло револьвера оказалось перед лицом Бенито. Три бесконечно долгих секунды юноша ждал, что отец нажмет на курок.
Но выстрела не последовало. Раньери обернулся, ища глазами предателя.
– Йаков, беги! – заорал Бенито. Если не отец убьет его, то Франко!
Старик действительно уже бежал. Но только не прочь от толстяка, а на него.
С молниеносностью ящерицы Йаков подскочил к бывшему полицейскому и обеими ладонями с размаха ударил толстяка по ушам.
Это выглядело до смешного по-детски. До сих пор Бенито думал, что так дерутся малыши. Но Франко разинул рот в беззвучном вопле и повалился на песок, схватившись за голову.
Раньери выстрелил второй раз. Однако на том месте, где только что стоял его противник, уже никого не было.
Это походило на танец, понял ошеломленный, не верящий собственным глазам Бенито. На смертоносный танец, исполняемый маленькой змеей. Очень старой, много раз терявшей кожу змеей.
Первый удар выбил револьвер из рук Доменико Раньери. Тот отскочил в сторону и ударился о камень. Грохнул выстрел. Бенито, забыв о боли в простреленной ноге, рванулся к сестре и упал на нее всем телом, молясь, чтобы случайная пуля не задела ее. Поэтому второго удара он не видел.
Раньери был моложе, но он был калека. Ему не помогла даже ненависть, которой он готов был испепелить врага.
Йаков вскинул трость – Раньери не успел заметить, как она оказалась в его руках, – и обрушил ее на голову бывшего друга.
В последний момент он изменил направление удара. Тяжелый набалдашник, который должен был встретиться с виском Папы, скользнул по касательной, и основной удар пришелся серединой трости.
Однако этого оказалось достаточно. Без единого вскрика Доменико упал на песок рядом со своим дергающимся помощником. Лысый старик склонился над Франко, прижал пальцы к его шее, подержал немного и отпустил. Тот перестал содрогаться в конвульсиях.
- Предыдущая
- 59/63
- Следующая
