Женщина в мире мужчин (СИ) - Рай Анастасия - Страница 3

   Думаю, данное ими СЛОВО, которое они после этого ни разу не нарушили, повлияло и на меня в том, что и я стараюсь не нарушать озвученных мной обещаний. И только повзрослев, я поняла, как тяжело дедушке и бабушке было сдерживаться, ведь они любили и свою дочь, и меня, и мою маленькую сестрёнку, да и трезвого отца тоже. Максимум, что они себе позволяли, – это пускали нас с сестрой на свою половину дома, когда мы прибегали прятаться от пьяного отца. Но, видимо, та сила и закалка Духа, которую они получили ещё в молодости, когда потеряли абсолютно всё при раскулачивании в Самаре, вынужденные бежать, чтобы выжить, а потом и Великая Отечественная война, – и дали им возможность понять: только их дочь вправе что-то изменить, если захочет. Она не захотела, а наоборот – забеременела и родила ещё одну девочку.

   Говорят, младших всегда ревнуют к родителям, потому что старшие остаются без внимания. Наблюдая за многими своими друзьями и клиентами в своей практике, думаю: это имеет место быть. Но у меня всё было по-другому. Поэтому я очень сочувствовала своей сестрёнке ещё до рождения, зная не понаслышке, какая жизнь её ждет, и представляя, КАК она отреагирует на то, что мама и папа занимаются только друг другом, выяснением отношений на повышенных тонах и лазанием по карманам друг друга. Зачем? А они оба были очень красивы и ревновали друг друга. А мама ещё и манекенщицей работала до 35 лет. Кстати, может, поэтому я, насмотревшись на всё это в детстве, никогда сейчас не залезу в чью-то сумку, кошелёк или в чей-то телефон. Не хочу даже касаться той грязи, от которой я оттолкнулась как от негативного примера. И спасибо великое маме и папе за то, что показали… КАК НЕ НАДО ЖИТЬ! Это колоссальный подарок – только многие молодые люди, увы, не понимают этого и копируют жизнь своих родителей. Да и родители частенько сами навязывают свои неудавшиеся жизненные шаблоны бедным отпрыскам, не имеющим своего мнения.

   Так вот, воспитывала меня улица. До переезда к бабушке, конечно. Но вы не удивляйтесь, раньше так все росли. И если сейчас детки всё узнают из Интернета, то нам запретную информацию радостно сообщали старшие сверстники, так как родители не рассказывали ничего, да и вообще – общение с детьми на равных было не принято. И моя ситуация осложнялась лишь тем, что мама – и так человек закрытый и холодный, как, впрочем, и многие, кто вырос во время Великой Отечественной… а уж когда она занята пьяным отцом, то ей и вовсе ни до кого дела нет. Поэтому ни сказок, ни песенок, ни укрывания одеяльцем с поцелуем на ночь у меня не было. А всё это, между прочим (я вам как дипломированный психолог скажу), формирует в ребёнке чувство защищённости и самодостаточности, и любви к себе и к людям, в конце концов. Да и вопросов я матери никогда особо не задавала, а перестала и вовсе это делать после одной истории.

   Как я уже упомянула, всю информацию мы получали от старших друзей, с которыми играли на улице, и естественно, что рано или поздно встал вопрос о физиологии и отношении между полами. И одна моя подружка, которая ходила в садик (а у нас тогда почти все росли "на улице, а не в саду"), рассказала, что мальчики, подражая тому, как делают их папы с мамами, трогают их "там"… и девочкам становится очень-очень приятно. Я помню, как рассмеялась и спросила: "А зачем для этого мальчик, если можно самой помассировать свою "шишечку", чтобы стало очень здорово и спокойно? Я всегда так делаю, сколько себя помню, перед сном – и потом быстренько засыпаю". Но девочки стали со мной спорить и говорить, что лучше, когда подобное делает мальчик, иначе: зачем взрослые женятся? Короче, я ничего не поняла и пошла с этим вопросом к маме. Лучше бы я этого не делала.

   Сказать: она была в шоке – это ничего не сказать. Моя мать и понятия не имела, что ребёнок в восемь лет так информирован улицей обо всём, что происходит между мужчиной и женщиной. Но больше всего она была возмущена тем, что "я играю сама с собой"... Даже сейчас у меня нет объяснений: почему мать это так взбесило. И моя ссылка на то, что "все девочки так делают", её тоже не успокоила. Она орала, что не хочет вырастить меня "подзаборной шлюхой, которая принесёт в подоле", и что будет связывать мне на ночь руки, если я не пообещаю ей больше "такого" никогда не делать. Что я могла ей сказать? Что для меня получать оргазм (хотя я не знала тогда, как это называется) так же естественно, как есть, пить и ходить? И что я не вижу в этом ничего постыдного?

   Но... что бы я не сказала, это не принесло бы результата, ибо я понимала: наши силы неравны, а я – всего лишь ребёнок, от неё зависящий. Мне оставалось только "рыдать в три ручья"! И ощущать себя грязной, непослушной и плохой... Конечно же, я пообещала матери подумать над её словами – а она, как и "грозилась", связала мне перед сном руки. Надо честно вам признаться: данная экзекуция никак не могла помешать получению удовольствия от оргазма, но мать так меня запугала и унизила, что я даже и не помышляла об этом. Было до слёз обидно, особенно если учитывать то обстоятельство, что мне никто так и не объяснил: а почему, собственно, "этого" нельзя делать, а только обзывали "грязными" словами. В итоге – переночевав парочку раз с поясом от своего халатика на связанных руках – я поняла: это крайне неудобно, и дала матери обещание. Но... Та женщина или девочка, которая знает, что такое ОРГАЗМ(!), – никогда от него не откажется насовсем. Это не просто какое-то удовольствие, это скорее состояние невесомости, блаженства и небытия, вернее – бытия вне проблем и слёз. И сколько раз именно эти ощущения спасали меня от совершения разных глупых поступков в жизни. Поэтому – когда мне было очень плохо, одиноко или страшно – я всё же нарушала данное матери обещание. И вы даже не представляете, какие угрызения совести и душевные муки я испытывала из-за этого. Лучше вам сего не знать. Короче, дошло до того, что я стала считать себя хуже других. "Спасибо", мамочка! И когда родилась моя сестра, я её очень полюбила, но вовсе перестала любить себя. И не только по вышерассказаной причине, но и потому, что, вопреки моим опасениям и ожиданиям, сестру баловали, баюкали, купали, укладывали спать и читали ей сказки на ночь. Более того, она спала в комнате с родителями, а я – отдельно. Что мне было думать, если со мной никогда подобного не было? Только то, что я – плохая. Ведь я же тогда не понимала, а мне никто "не доложился", что мой отец в первый (но далеко не в последний) раз в своей жизни закодировался от алкоголизма – иначе мать сделала бы аборт, а отец хотел наследника. Вот видите, опять все жертвы ради мальчика! А мне-то показалось: сестру, в отличие от меня, искренне любят, и ради неё отец даже не пьёт. Это в моих глазах было нечто невероятное, какой-то поступок сродни подвигу Геракла. Но надо признать сейчас: то, что я стала не любить себя, было для меня предпочтительнее, чем не любить сестру. Тем более… я смотрела в зеркало и видела там толстенькую девочку, мычащую, как корова.

   И единственным человеком, который, как я надеялась, хоть чуточку меня любит, была моя бабушка Евдоксия. Она уже на пенсии стала знахаркой, хотя всю свою жизнь лечила людей травами и отварами, поэтому на её половине дома в будние дни после обеда всегда было много людей, и мне нравилось там бывать. Мы с бабушкой почти каждое утро в тёплое время года ездили в лес за ягодами, грибами и разными травами, которые потом сушили и раскладывали по полотняным мешочкам, или пропалывали грядки со всякой (в том числе и лечебной) порослью у нас на участке. Именно у бабушки я научилась терпению к людям, которое так необходимо в моей профессии, да и всем рецептам, благодаря коим сейчас здоровы и все в моей семье, и все наши друзья и знакомые. Причём лечила моя бабушка безплатно и говорила, что это Господь дал ей силы и знания, а потому негоже брать за спасение людей деньги. Сегодня и я никогда не возьму денег за успешное лечение по её рецептам, да и по добавленным своим. Это уже в крови. А она, поверьте мне, спасала и таких раковых больных, от которых уже отказалась официальная медицина. И сейчас мне бы очень хотелось, дабы тех, кто наживается на бедах и болезнях людей, становилось с каждым днем всё меньше и меньше, и люди вспомнили, что мы все Едины. Я, например, точно знаю: для меня неоценимой школой жизни и толчком к тому, чтобы я стала психологом и диетологом, было разрешение бабушки присутствовать на её половине дома в то время, когда к ней за помощью приходили люди. Про это можно отдельную книгу писать, но бабушка мне на то позволения не давала и считала: помогать людям обязаны все. Мол, и нечего об этом писанину разводить, ибо это – есть норма жизни, и всё тут.