Небо — для смелых - Савицкий Евгений Яковлевич - Страница 16
- Предыдущая
- 16/29
- Следующая
Передо мной отчетливо, словно на ладони, вся панорама воздушного сражения над плацдармом: гитлеровцев больше, но мне видны и подходящие группы вызванных мною дополнительно истребителей. Значит, все идет пока нормально…
Однако через мгновение вдруг вижу идущие со стороны моря к Малой земле «юнкерсы». Ситуацию оценить несложно: первая наша группа истребителей уже ввязывается в схватку с врагом, помогая своим товарищам, вторая сможет встретить пикирующие бомбардировщики Ю-87 только над самым плацдармом. Чего доброго, те еще успеют обработать наши позиции. Решение приходит мгновенно, предупреждаю — так, для страховки, ибо он и без этого должен тут же повторять все мои маневры, — ведомого лейтенанта Геннадия Бородина:
— Атакуем! Я — «Дракон»! Атакуем!
У нас запас высоты и преимущество в скорости, и я уже знаю, что буду бить по флагманской машине, и также знаю, как именно буду бить: переворотом вниз через правую плоскость сваливаю машину в пикирование и сразу атакую цель. Тут главное — точность: не проскочить перед носом «юнкерсов», но и не запоздать, не подставить себя под плотный огонь врага. На долю секунды бросаю взгляд в сторону ведомого: молодец, лейтенант, идет, словно привязан к моему «яку», и не забывает осматриваться вокруг.
Пора! «Як» послушно выполняет маневр, стремительно растет скорость, сектор обзора, в котором первоначально находилась вся закамуфлированная группа крадущихся к плацдарму бомбардировщиков, застывает на ведущей машине, она укрупняется в прицеле, сетка его центром ложится на кабину, жму на гашетку, потом чуть доворачиваю нос «яка» и бью уже по крыльевым бакам бомбовоза — он разваливается от взрыва на кучу обломков. Иду с набором высоты. Ведомый — рядом. Смотрю, что же поменялось над плацдармом? Вижу — «мессерам» приходится туго, еще одна группа «яков» рвется к «юнкерсам», строй которых после нашей атаки уже трудно назвать строем. Один из них дымит и со снижением удирает от плацдарма. Да, но «мой»-то разнесло вдребезги! Значит, этот на счету ведомого лейтенанта Г. Бородина.
Обстановка усложняется. К плацдарму тянутся новые партии «мессеров» и «фокке-вульфов», «яков» и «лаггов», «юнкерсов» и «пешек» (Пе-2). Карусель эта нескончаемая: истратив боезапас и горючее, самолеты уходят на свои базы, вновь заправляются и опять идут в это пекло песмолкающего воздушного сражения. Оно длится несколько дней, но сегодня, судя по всему, перевес определенно и четко на нашей стороне.
— Я — «Дракон!» Уходи домой!
Собственно, я мог и не давать этой команды ведомому, но мне приятно хоть так пока высказать одобрение молодому летчику.
Позывной мой у многих, знаю, вызывал если не усмешку, то уж недоумение. Но все было очень прозаично: когда под Москвой решено было давать авиационным командирам персональные позывные, то мы долго не могли остановиться на подходящем слове. Все они расплывались, звучали очень нечетко при плохо отработанной тогда радиосвязи. Предложенное мне нашим связистом — «дракон» — оказалось прямо находкой: его не забивали никакие шумы, оно четко звучало на любом фоне.
Конечно, иронические усмешки поначалу, я понимаю, вызывались ассоциацией с аналогичной символикой в люфтваффе. Да, были у них асы, весьма и очень даже склонные к устрашающе-мрачной геральдике: чего только не малевали на своих самолетах!.. Один из них, фигура довольно известная в вермахте, майор Мебус, разрисовал весь фюзеляж «мессера» под дракона. И вел он себя коварно — любил одиночную охоту из засады. Обычно подкарауливал у какого-нибудь из наших аэродромов возвращающихся с задания летчиков, налетал стервятником и сразу же скрывался. Опытный был бандит, воевал в Испании, Польше, Франции. Свалил же его в яростном поединке морской летчик-истребитель капитан Н. С. Зимин в июне 1944 года над Баренцевым морем. Свалил, кстати, на «яке», использовав его преимущество перед «мессером» при выполнении виража. Но это так, к слову. Мы побеждали фашистов не устрашающей геральдикой, она была нам чужда. Побеждали в упорных боях умением и отвагой. Уже после Победы из архивных документов я узнал, что по истребительным эскадрам фашистов был отдан приказ: внимательно высматривать отдельно идущую пару «яков» и при обнаружении стараться сбить. Очень может быть, что в одном из самолетов такой отдельно идущей пары — генерал Савицкий…
И тут я должен еще раз вернуться к одному непростому вопросу. Надо ли было генералу, командиру корпуса лично вылетать в зону непосредственных боевых действий, самому идти в атаку на фашистские самолеты? Я знал, что командующий 4-й воздушной армией, другие начальники одобрения моим полетам не высказывали. Особо не осуждали, но и не одобряли.
Я имел на сей счет свою точку зрения. Во-первых, мне была ясна исходная позиция противников командирских полетов: она утверждалась в давние времена, когда летные части находились в непосредственном подчинении общевойсковых командиров, которые сплошь и рядом, совершенно естественно, к штурвалу самолета никакого отношения не имели. А мнение продолжало бытовать в определенных командных кругах. Во-вторых, бои, и на Малой земле в том числе, утвердили во мне правильность мысли о несомненной пользе командиру полка, дивизии, корпуса лично наблюдать время от времени за действиями подчиненных и поведением противника. Выпуклее, нагляднее становились некие законы, принципы ведения сражений больших групп самолетов, управления ими. Не говорю уж о личном примере командира полка (им, правда, летать было положено, как говорится, по штату), комдива, комкора: командовать асами и самому не быть асом — на мой взгляд, нельзя.
- Предыдущая
- 16/29
- Следующая
