Американец - Злотников Роман Валерьевич - Страница 24

• Предыдущая
• 24/56
• Следующая

— От вас, мистер Манхарт, ничего. А вот молодого человека я попросил бы заглянуть ко мне в особняк в субботу. На обед. И там разъяснить моему внуку Фредди суть его ошибки.

Я коротко глянул на Ганса. «Не очень приятно. Юра, но отказываться не стоит!» — ясно говорил его взгляд. Разумеется, я согласился.

Неподалеку от Балтимора, 17 августа 1895 года, суббота

Естественно, к особняку Уильяма Мэйсона я подошел «одетым с иголочки, гладко выбритым и минута в минуту». Встретивший меня слуга принял головной убор и провел меня внутрь дома.

Внутри все стены были увешаны охотничьими трофеями. Сразу видно, что хозяин дома без ума от охоты. Ну и отлично, вот и тема для застольной беседы образовалась.

— Здравствуйте, мистер Воронтсофф! — вышел навстречу хозяин дома. — Хорошо, что вы вовремя. Знакомьтесь — это мой внук Фред.

Рукопожатие у Фреда было твердым, взгляд — открытым, улыбка — широкой. В этом времени, где Карнеги еще не научил американцев всегда улыбаться, именно он, а не я, казался пришельцем из будущего. Впрочем… У меня, видевшего обкатанные образцы, эта «тестовая версия» вызвала легкое раздражение. Глаз невольно замечал слегка наклоненную голову и прочие мелкие приметы дискомфорта. Он старался быть открытым, изо всех сил старался, но… Это не его стиль. И от этого, похоже, бедняга чувствовал себя немного не в своей тарелке. Я невольно посочувствовал ему. И улыбнулся в ответ.

— Ну, проходите за стол, молодежь! — громко, как привык на стройке, распорядился Уильям Мэйсон. — А уж потом и поговорите!

Неподалеку от Балтимора, 17 августа 1895 года, суббота, несколько позже

Разумеется, перед обедом, они все, взявшись за руку, помолились. Причем Фредди пришлось браться за руку этого русского. Он с трудом терпел, чтобы не раздражать деда, но когда прозвучало финальное: «Аминь!» — с облегчением отпустил ее.

Памятуя вчерашнюю беседу с дедом и его просьбу не раздражаться раньше времени, а выслушать и постараться понять, Фредди изо всех сил старался не показать окружающим, насколько этот русский раздражает его. Да и вообще — задавить это раздражение. Недостойно ему, чьи предки живут на Восточном побережье уже шестое поколение, и все это время занимали в местном сообществе видное положение, обращать так много внимания на дикаря, только что с парохода. К концу обеда он почти справился с собой и собрался сказать этому русскому какую-нибудь любезность. Дикари любят, когда что-то лестное говорят об их дикарской родине. Но дедушка и тут успел раньше:

— Кстати, Юрий, вас, наверное, должен вдохновлять опыт мистера Хилкова?[66]

— Кого, простите?

Дядя несколько смешался… Но долго смущаться он не умел, поэтому продолжил несколько преувеличенно бодрым тоном:

— Ну как же, Майкл Хилков! Его в самом начале этого года назначили вашим министром железных дорог. А начинал он тут, у нас, от простого кочегара пошел вверх. Об этом много писали в газетах!

«Разумеется! В их дикарской стране любому нашему кочегару министром стать — раз плюнуть! Только кто ж туда добровольно поедет?» — мелькнула у Фредди ядовитая мысль.

«Вот она — разница! Здесь можно набраться такого опыта, что у нас в России тебя и министром сделают. Ну, не сразу из кочегара, конечно, но если дорасти до начальника — легко!» — синхронно подумал я и ответил:

— Простите, сэр! Но я давно не был на родине. Путешествие вышло небыстрое, с множеством пересадок. Так что эта новость промелькнула мимо меня!

— А жаль, жаль… Романтическая история. Князь прибыл под чужим именем, начал простым кочегаром, дорос до начальника службы движения… Потом еще Аргентина, Болгария… И всюду — очень быстрый рост.

— Да, любопытно, я обязательно найду газеты и почитаю, — дипломатично согласился я.

— Именно, молодой человек! Я вижу в вас большой потенциал! Старайтесь, старайтесь изо всех сил! Будьте полезны компании, и вы повторите его успех!

Минутку помолчал, видимо, ожидая ответа, затем, не дождавшись, сказал:

— В моем возрасте доктора рекомендуют отдыхать после обеда. А вы, молодые люди, идите-ка в библиотеку. Там есть бумага, ручки, чернила и стол. Так что там вы сможете изучить всю вашу электротехническую премудрость. И вот еще что, я надеюсь, в час вы уложитесь. Поэтому, мистер Воронтсофф, жду вас через час в своем кабинете.

Разыгрывая из себя любезного хозяина и непрерывно улыбаясь, Фредди провел русского в библиотеку, усадил за стол и сделал вид, что внимательно слушает.

Поскольку объяснять пришлось уже в третий раз (первый раз у вокзала, второй — письменно — для Манхарта), я изложил все очень просто. И даже формулы писал так, как к этому привыкли в Америке этого времени. В общем, объяснение вместе с аккуратной и подробной записью заняло всего четверть часа.

— Понятно? — спросил я у Фреда в конце.

— Более чем! — ответил Фредди. — Вы все так ясно изложили.

Ему действительно все было понятно. Этот русский ловко использовал предрассудки в обществе. Увы, но современное общество полно предрассудков. Вот, казалось бы, — ситуация яснее ясного! Он, Фредди, выдал гениальную идею, как уменьшить расходы, поставив более тонкий кабель. И она оказалась верной — все работает! И все эти глупости про «точку подключения» — не его, Фредди, забота. На этот случай как раз и нужны все эти «дрессированные головастики», ловко жонглирующие формулами. Все эти манхарты и воронтсоффы. Ведь ясно же. Любому здравомыслящему человеку ясно, что каждый должен заниматься своим делом. Они, васпы, должны давать идеи. Говорить, чего добиться. А эти «головастики» обязаны довести их до ума. Это не заслуга их, а обязанность,[67] понятно?! Но общество, к сожалению, очаровано недоступными большинству умениями этих «головастиков». И считает, что в их умениях что-то такое есть. А с чего вдруг? Ну, взять вот хоть этого русского. Да, он ловко сыпал цифрами и формулами, которые самому Фреду никак не давались, несмотря на годы обучения у лучших преподавателей. Но мало ли что и кому дано. Вон итальяшки ловко стряпают, а мексиканцы — поют, танцуют и играют на гитаре. Негры хорошо пляшут. И ему так не выучиться. Так что теперь, и негров с итальяшками в общество принять? Эдак много до чего договориться можно! Ведь и осел выносливее человека, а конь — быстрее. Может, и их к людям приравняем на этом основании!

Нет, господа хорошие, вы как хотите, а он, Фредди, четко помнит, кто для чего предназначен. И другим забыть не даст, даже если пока они не хотят его слышать. Главное — дать правильную идею. И он, Фред, ее дал. Ведь провод-то и в самом деле, оказалось, можно сделать тоньше!

А этот негодяй, этот дикарь… Он ведь вывернул ситуацию. Сначала убедил всех, что его, Фредди, решение никуда не годится. И уже потом — потом — нашел «спасительное» решение. И все теперь ему ура кричат. Хитер. Присвоил его идею, да еще и требует за это благодарить…

— Кстати, Фредди, в вашей библиотеке нет, случайно, газет, где писали о мистере Хилкове? — прервал его мысли мой голос. — Я бы с удовольствием почитал. Я ведь тоже преклоняюсь перед САСШ, и мне интересно почитать о соотечественнике, делавшем здесь карьеру.

— Сейчас поищу! — с деланой любезностью ответил Фредди. — Это меньшее, чем я могу поблагодарить вас за консультацию.

Между тем, пока он искал газеты, мысли его приняли иное направление. Похоже, этот дикарь в целом понимает свое место. Ценит их страну, готов учиться. Пожалуй, этот «русский медведь» просто не понял, что натворил. Да, возможно, правильнее будет попытаться приручить его.

• Предыдущая
• 24/56
• Следующая