Полвека с небом - Савицкий Евгений Яковлевич - Страница 70

• Предыдущая
• 70/140
• Следующая

Прежде всего, истребителю для разбега нужна полоса длиной в тысячу метров и шириной в пятьдесят. Шоссе же, на которое меня вывел Рубахин, если иметь в виду единственный подходящий для взлета прямой участок, насчитывало всего четыреста метров в длину и четырнадцать в ширину.

— Ничего не выйдет! — сказал с досадой Рубахин. И предложил: — А что, если металлическую полосу в штабе армии попросить? Я слышал, что будто бы целых шесть комплектов таких поступило.

— Значит, слышал и то, сколько один такой комплект весит? — не без иронии поинтересовался я. — Две тысячи шестьсот тонн. На чем доставлять их к тебе на аэродром прикажешь? Да и укладка металлических плит требует специальной подготовки грунта. А где у тебя грунт? У тебя грязь вместо него.

— Но с дороги же не взлететь! Узкая…

— А мы ее расширим. Разберем на доски сараи в соседней деревне, околотим щиты и закроем ими обочины вдоль дороги.

— А длина прямого участка? — оживился Рубахин, догадываясь, что у меня есть какая-то мысль в запасе. — Четыреста же метров всего!

— Знаю, что четыреста. Вместе мерили, — усмехнулся я и выложил свой главный козырь: — Вставим колышки под закрылки, увеличим угол атаки и взлетим. Еще вопросы есть?

— Самый последний, командир! — Широкоскулое лицо майора Рубахина сияло в откровенной улыбке. — На чем «яки» с аэродрома до шоссе тащить? Не на руках же?

— А об этом мы с местным населением потолкуем, — заключил разговор я.

Население — польских крестьян — уговаривать не пришлось. Едва сообразив, что от них требуется, они принялись разбирать на доски хозяйственные постройки и даже крыши собственных домов; таскали землю, засыпали обочины, настилали сверху дощатые щиты, валили телеграфные столбы и деревья вдоль дороги. Вместе с ними работали и мы — от рядового техника до командира полка. Про себя не говорю — сидеть без дела не в моем характере. Я за всю свою жизнь ни разу сантехника или электромонтера не вызвал. Не то что с лопатой там или двуручной пилой — с любым инструментом еще с молодых лет обращаться привык. Короче, через сутки самодельная полоса была готова. Дорогу привели в порядок, расширив до двадцати метров, а вот длины прибавить — было уже не в наших силах. Решил, что первым буду взлетать сам.

Утром польские крестьяне привели упряжки быков и помогли доставить самолеты к дороге. Отобрал для первых взлетов самых опытных летчиков; распорядился, чтобы за порядком на земле наблюдал капитан И. В. Федоров, которому предстояло взлететь последним, и залез в кабину. По моим расчетам, с закрылками, подпертыми деревянными колышками, самолету должно было хватить для разбега 385 метров. Конечно, я хорошо понимал, на какой риск иду, но без риска на войне не обойтись. Больше одной машины все равно не разобьем, взлетать-то полк будет по очереди…

Казалось, что «як» разгоняется нехотя, как бы не веря, что удастся набрать необходимую скорость отрыва. До неспиленного телеграфного столба — ориентира, где дорога делала поворот, — оставалось метров пятьдесят, а машина еще как бы висит на ручке управления, не набрав необходимой подъемной силы. Оторви ее сейчас — снова плюхнется на шоссе. Рано… Еще чуть-чуть… А вот теперь пора! Ощутив появившуюся в ручке управления упругость, я аккуратно беру ее на себя.

Кажется, пронесло, мелькнула мысль. А почему, собственно, кажется? Я же все рассчитал. И те запасные пятнадцать метров — может, чуть меньше или чуть больше — тоже были! И на сердце у меня сразу отлегло. Почувствовал: взлетит полк. Взлетит, как я только что взлетел.

Так оно и произошло. Летчики один за другим взлетали с шоссе, набирали высоту и затем четверками брали курс на новые аэродромы.

На аэродроме Морин, куда я прилетел с первой группой истребителей, уже успел обосноваться батальон аэродромного обслуживания, которому я поручил оборудовать здесь КП корпуса. Помимо боеприпасов и горючего аэродромщики завезли продукты питания и все необходимое для нормальной жизни и боевой работы. Действовала уже и радиостанция, которой, кстати, пришлось сразу же воспользоваться.

Дело в том, что успевших сесть на аэродроме Реппен «яков» попыталась блокировать подошедшая из-за Одера восьмерка вражеских истребителей. Они в то время, как я уже говорил, вновь почувствовали себя в небе хозяевами. Но летчики Ф. И. Селютин и Д. С. Шувалов, видимо, решили дать немцам понять, что время их краткого торжества истекло, и успели поднять свои «яки» в воздух. Завязался бой. Селютин срезал одного «фоккера». А два других в момент атаки Шувалова умудрились столкнуться в воздухе. Один немецкий летчик выбросился с парашютом, а второй разбился вместе с самолетом.

Но немцы на этом не успокоились. Уйдя за Одер, они вскоре вновь вернулись, но уже с подкреплением.

Между тем к паре Селютина, оставшейся над аэродромом в ожидании подлета очередной группы «яков», присоединилась четверка капитана А. М. Машенкина — она шла на Морин, но я передал по радио приказ Машенкину повернуть на Реппен. Истребителям, которые уже находились на аэродроме, не давал подняться в воздух огонь вражеской артиллерии.

Машенкин и его ведомый младший лейтенант В. С. Мельников, вступив в схватку, сбили по «фоккеру». Но из-за Одера подходили все новые и новые группы немецких истребителей. Управляя боем по радио, я переадресовывал идущие на Морин «яки» туда, где разгорелось воздушное сражение. Вскоре над Реппеном оказалась и эскадрилья капитана И. В. Федорова. Его ведомые Н. И. Сухоруков и Н. В. Лопатин подожгли в первых же атаках два «мессершмитта». Схватка продолжалась до самого вечера. Немецкие летчики уходили заправляться горючим за Одер, а наши садились на аэродроме Морин — его вражеская артиллерия почему-то обстреливала меньше, чем Реппен.

Противник потерял до десятка боевых машин. У нас в воздухе потерь не было. У немцев теперь явно не хватало опытных летчиков; и большинство из тех, кто участвовал в бою над Реппеном, в подметки не годились таким асам, как тот же Машенкин или Федоров.

Не повезло нам в тот день на земле. Когда артобстрел аэродрома Реппен стих и лейтенант Селютин сел, чтобы заправиться горючим, один из «Фокке-Вульфов-190» прорвался к полосе и сбросил бомбы. Лейтенант Ф. И. Селютин и оказавшийся поблизости капитан В. Б. Киселев погибли. Их трагическая смерть не могла не омрачить нашу победу. Понимая, что надо как-то поднять настроение летчиков, я собирался съездить вечером на бронетранспортере в Реппен.

• Предыдущая
• 70/140
• Следующая